========== Это происходит ==========

Комментарий к Это происходит

Олег

Иногда мне казалось, что Сергей сходит с ума. Теперь я думаю, может быть, в этом есть моя вина. Может быть, я был слишком внимателен к нему. Должен был дольше времени проводить с ним. Может быть.

А ведь в первые дни все было так хорошо.

Ну, как хорошо. Относительно. Он кусался, когда я пытался к нему прикоснуться, швырял тарелки с едой в стену, пытался напасть на меня и сбежать (перестал считать его попытки уже после четвертой: мне казалось, он делал это мне назло, ведь он прекрасно понимал, что не сможет сбежать, а позлить хотел). Он даже пытался отковырять рацию от стены вилкой, которую стащил с обеда (после этого я стал приносить ему более дешевые и тупые, ну, которые еще погнуть легко, такие обычно в столовых местных дают; а ножей вообще лишил, но об этом потом). Обижался на меня, иногда позволял себе выматериться, но редко. В конце концов, Сергей сохранял свое достоинство до последнего. Никогда слезно меня ни о чем не умолял. Пытался шантажировать, брал на слабо, предлагал деньги – да. Но никогда не опускался на колени. За это, не буду скрывать, я его уважал и буду уважать.

В один из таких дней (по-моему, даже на третий) он попросил (приказал) мне съездить и купить ему нормальный кофе. Зерна, которые я покупал ему до этого, казались ему на вкус дерьмовыми, и он постоянно пытался обвинить меня в том, что я использую дешевые пакетики для заварки из киосков. Он уже понял, что я езжу в город ежедневно. Ну, это вполне логично, я ведь не стал бы торчать в четырех стенах круглосуточно, карауля Сергея и дожидаясь его приказов.

И когда я поехал за новыми зернами, я, наконец-то, продумал свой план. Я как рассуждал: всем буду говорить, что Сергей рванул отдыхать (например, в Италию), потому что его все достали. В конце концов, на подобную выходку он был способен. Сергей, он, знаете, правда необычный человек, который мог выкинуть что угодно. Мог и деньги покидать самолетиками из окна офиса, и нахамить репортеру, и внезапно уйти с пресс-конференции посреди интервью, потому что ему что-то не понравилось. Потому, думаю, я правильно решил, когда сочинил эту легенду. А то, что Сергей умчался без охранника куда-то, вполне объяснимо: он ведь человек спонтанных решений. Каждый, кто хоть немного знал его, ни капли не удивился бы такому раскладу. Так я рассуждал.

В моей версии было идеально почти все. Почти. Мне мешала Анна. Та самая кроткая, услужливая, идеальная секретарша Анна, которая никогда не задавала лишних вопросов и носила строго юбку чуть ниже колена, собирала темные волосы всегда в такой аккуратный пучок, что я представить не мог, почему за день у нее ни одна прядь не выбивалась. Она работала у Сергея с самого дня переезда штаба в центр – порядка трех лет, – а потому наверняка знала его не хуже (но, конечно же, не лучше) меня. И могла начать думать не о том.

Анна всегда мне нравилась, что бы я ни думал о ней. А Сергей, не к слову, периодически поддразнивал меня, что я нравлюсь ей. Лично я ничего подобного не замечал: я в принципе не особо хорошо определяю, что чувствуют другие люди, если они меня толком не интересуют. Мне не нравилось то, что я планировал сделать с ней. Но у меня попросту не было выбора, вы поймите.

Я ведь убивал. И очень много раз. Я прекрасно понимал, что далеко не всегда убивал плохих людей, заслуживающих смерти от пули в лоб. Потому я настроил себя так: это очередное убийство, такое же, как любое другое в горячих точках. Не сказать, что мне было от этого легче, но, по крайней мере, я попытался сделать хоть что-то.

Я проследил за Анной, чтобы, значит, узнать, по какому маршруту она ходит ежедневно домой. Ну, потому что нападать средь бела дня было бы бессмысленно и слишком рисково: дорога до самого метро была хорошо освещена и довольно многолюдна – наверное, в любое другое время я бы подумал, что это один из главных плюсов работы практически в центре города. Думал подстеречь ее в метро – тоже гиблое дело: в десять вечера народу еще полно. Но когда она вышла на своей станции, понял, что это мой единственный шанс. Тщательно все спланировал. Обошел ночью район, прошелся от метро до ее дома пару раз, представляя, где лучше совершить запланированное. Она идет от метро до ближайшего двора примерно сто метров. Сворачивает в переулок, но нападать в нем опасно: переулок совсем небольшой, а слышимость в нем хорошая. После переулка идет через детскую площадку, мимо детского сада (все это еще метров триста). Но для того, чтобы дойти до своего дома, она должна пройти арку (небольшая совсем, метров шесть-семь, не больше) – еще пара метров, и становится уже поздно, потому что она достает ключи, прикладывает к домофону и входит на частную территорию с кучей многоэтажек. Мне туда проникнуть без шансов. Означает одно – я должен напасть в момент, когда она будет проходить через арку. Место нелюдное, без фонарей. Единственный шанс.

Старался не думать о том, с кем именно собирался это сделать. Так ведь надо. Честное слово, я бы никогда ее и пальцем не тронул, если бы не обстоятельства. Я ведь человек не злой по своей сущности. Просто в моей жизни постоянно появляются какие-то обстоятельства, ради которых приходится быть им.

Я понимал, что действовать нужно будет быстро. Не из-за того, что я боялся быть пойманным, вовсе нет. Я бегаю быстро, а лицо скрою за воротом. Из-за того, что я не хотел причинять Анне лишних страданий. Чтобы – раз! – и все закончилось. Не знаю, с каких это пор во мне взыграла человечность, но, думаю, всему виной влияние Сергея. Рядом с ним я становлюсь лучше. По крайней мере, мне так кажется.

В общем, я делал все по плану. Оделся поудобнее, взял с собой перчатки и все необходимое, что вместилось в карманы. Ждал ее возле арки примерно полчаса – то ли Анна ушла с работы пораньше, то ли задержалась в этот раз.

В тот вечер она была легко одета, несмотря на то, что уже начинало холодать. Шла уверенно, но смотрела больше под ноги, чем перед собой. Подняла взгляд только когда подходила к арке – не узнала, но насторожилась и крепко сжала сумку в руке, прибавив шаг. Сжал в руке платок, обильно смоченный хлороформом, покрепче. А дальше все произошло слишком быстро даже для меня: в один шаг догнал Анну и прижал за горло к себе рукой, приложив к носу платок другой. Я знал, что хлороформ не лучшее средство, но за сутки не смог найти ничего лучше. Я прижимал к ее носу платок, а она продолжала вырываться, цеплялась за меня руками, пинала по ногам, а я стоял, задрав голову вверх, и ждал, мысленно прося ее о прощении. Я знал, что этот дерьмовый хлороформ вырубит ее лишь через несколько минут, и потому так обильно смочил платок. Но то ли у Анны был выброс адреналина, то ли я сделал что-то не то, потому что мне казалось, что я стоял так вечность.

Когда же ее тело обмякло, и она перестала дергаться, я осторожно убрал от ее лица платок. Я не помнил, сколько длилось время действия хлороформа, и приступил сразу. Попросил у Анны прощения, присаживаясь на корточки, положил ее плечи себе на колени, сжал ее голову в ладонях. Одно движение – и вот он, тот самый знакомый мне хруст шеи. Поправил ей волосы – прядь все-таки выбилась из идеальной прически, – взял на руки и отнес за арку. На помойку – рука не поднялась, хоть здравый смысл и требовал.

В тот вечер чувствовал себя паршиво, хоть и был уверен, что сделал все правильно.

Сергей в то время говорил со мной редко. Зато он охотно трещал по рации. Иногда нарочно подходил слишком близко, отчего из-за его дыхания создавались лишние помехи, которые, наверное, по его мнению, должны были раздражать меня. В первые дни в основном были угрозы о том, что он сделает со мной, если я окажусь рядом, и что со мной будет, когда его найдут. Иногда я чувствовал, что он впадает в отчаяние: он старался не показывать его при мне, но я все-таки чувствовал. И видел. У него ведь очень выразительные глаза. Взгляд начинал метаться, становился рассеянным, он поднимал его на меня и спрашивал, немного неуверенно, с сомнением: «Меня ведь ищут, да?». А после сразу же делал вид максимально безразличный вид, отворачивая от меня голову: «Конечно, ищут». А я нарочно ограждал его от внешней информации. Не приносил никаких газет, не давал слушать радио и смотреть телевизор, отобрал телефон и выкинул на железнодорожные пути (симку на всякий случай отвез подальше и бросил в какую-то речушку). Я просто боялся, что он что-нибудь придумает и сбежит. Умом-то я понимал, что Сергей даже при желании не сможет сбежать, потому что я предусмотрел все. Одно время я даже думал пустить по двери ток, чтоб когда кто-то открывал ее без перчаток, сразу получал заряд тока. Но, во-первых, я бы не смог так поступить с Сергеем, во-вторых, это довольно дорого, и тяжело объяснить рабочим, на кой хер мне это сдалось, чтоб это не выглядело подозрительным. Ну так вот, я-то, вроде как, понимал, что Сергей сбежать не мог, но в то же время понимал, что недооценивать его тоже не стоит. В одном я был уверен точно: пока я не свожу с него глаз и остаюсь бдительным, он не сможет сбежать.