Караван приблизился к другому древнему городу, Бейт-Элю. Иешуа, уже не стесняясь, громко продекламировал строки из Писания. Он воздел руки к небу, словно обращался к птицам:
– И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его. И нарек имя месту тому: Вефиль, а прежнее имя того города было: Луз79.
И рассмеялся от переполнявших его чувств. Бен-Цион с Эзрой обменялись ироничными взглядами, но оба промолчали.
Навстречу орхе часто попадались римские конные разъезды. Недавно Иехуда вошла в состав Сирии, и префект Копоний огнем и мечом искоренял неповиновение. Поравнявшись с палестинцами, римляне подозрительно смотрели на тюки. Один раз командир турмы80 потребовал от Бен-Циона предъявить подорожную и спросил, какой груз тот везет. Солдаты спешились, ощупали мешки, а центурион, не слезая с коня, внимательно следил за каждым движением погонщиков.
– Что они искали? – спросил Иешуа у Бен-Циона на очередном привале.
– Оружие. Не указанное в подорожной.
Холмы стали выше, а пестрые заплаты крестьянских наделов сменились зарослями маквиса. Долины тоже изменились. Теперь повсюду виднелись раскидистые кроны сосен и фисташек. Яркими пятнами выделялись увешанные желто-красными плодами земляничные деревья. Среди гущи можжевельника возвышались остроконечные верхушки кипарисов. Вверх по косогорам карабкались кусты благоухающей скальной розы вперемешку с усыпанным маленькими синими плодами миртом. Возле рожкового дерева Бен-Цион остановился, чтобы сорвать шапку темно-фиолетовых стручков.
– Пойдет на корм мулам, – пояснил он.
Караван вошел в область Шомрон. Теперь он двигался по взгорьям колена Эфраимова. Небольшие рощицы багряника чередовались с густыми зарослями туи. Изредка встречались старые теревинфы с толстыми узловатыми стволами и покрытые голубоватой хвоей пирамидальные кедры. Зеленые островки растительности сменялись голыми каменистыми площадками, словно изрытыми и заваленными кусками известняка.
Заканчивалось междувечерье81. К востоку от дороги на откосе холма показался древний Шилоах. Чуть впереди справа виднелась никва82 с бассейном в окружении оливковых деревьев. Можно было двигаться дальше, но орха покрыла уже около пяти парасангов – целый дневной переход, поэтому Бен-Цион решил остановиться на ночлег. Он не раз проходил здесь, поэтому знал, что лучшего места для бивака не найти. Караванщик числился в купеческой коллегии сохаром, торговцем заморскими товарами. За ними по суше ходили далеко – в Египет, Месопотамию или плавали по морю в Таршиш83, страну Инда и Офир84. В отличие от рокелим, потомственных финикийских коробейников, торгующих по палестинским селениям мелом, зерном и домашней утварью, он никуда не спешил. Те вечно обгоняли попутные караваны, лишь бы войти в город первыми, чтобы занять лучшие места на базаре.
У огороженной камнями ямы толпились овцы и козы. Животные старались протиснуться к длинному глиняному корыту, в которое пастухи переливали воду из бассейна кожаными ведрами. Еще одна отара стояла в стороне, терпеливо ожидая своей очереди. Крестьяне зорко следили, чтобы свои и чужие животные не перемешивались. Собаки носились за беглянками, загоняя их звонким лаем обратно в стадо.
Иешуа с удивлением наблюдал эту картину. Такого количества мелкого рогатого скота в одном месте он никогда раньше не видел. Вообще-то, Закон запрещал разводить овец и коз в горной местности, чтобы не наносить урон разнотравью. Но жители Шомрона относились к Закону избирательно. Зато у них всегда вдоволь овечьего мяса, вкусного козьего молока, шерсти и пергамента.
Караван Бен-Циона расположился между деревьями недалеко от источника. Эзра и Иешуа принялись снимать поклажу, а караванщик пошел договариваться с пастухами. Наконец, для орхи освободили место, и палестинцы отвели мулов к корыту. Дав животным напиться, они не спеша ополоснулись. Бассейн нагрелся на солнце, но обмывать грязные ноги и запыленные головы даже теплой водой казалось истинным наслаждением. Иешуа плескал себе на лицо, затылок, шею, улыбаясь от удовольствия. Юноша чувствовал, как силы возвращаются к нему.
Привязанные к оливам мулы паслись, опасливо поглядывая на метавшихся у отар собак. Бен-Цион с помощником занялись установкой шатра, а Иешуа поручили набрать сухого помета, разжечь костер и приготовить ужин. Когда костер разгорелся, юноша подвесил над огнем котелок с водой и бросил в него несколько горстей чечевицы. Вскоре похлебка была готова. Поев, каждый старательно вычистил свою миску куском лепешки. Тогда Иешуа налил всем травяного отвара. Путники протерли миски изнутри указательным пальцем и выпили мутноватую горячую жидкость. Иешуа плеснул холодной ключевой воды. Повозили по миске пальцем и опять выпили остатки, после чего насухо вытерли миски краем куфии.
После ужина Эзра растянулся на расстеленном под оливой халлуке. Иешуа с Бен-Ционом уселись рядом, опираясь спинами о шершавый ствол дерева. Широко раскинули босые ноги, натруженные за день. Дорожная обувь – шитые сапоги из бычьей кожи – стояла рядом, проветривалась. Обмотки сушились на ветках. Жара спала. Теплый вечерний ветерок тихо играл листвой олив. Заходящее солнце заливало горизонт пурпуром, пронизывая розовеющие облака тонкими прощальными лучами. Обстановка располагала к беседе.
– Ты мало товара везешь. Почему? – спросил караванщика Иешуа.
– Дело не в количестве, а в качестве, – назидательно произнес Бен-Цион, затем пояснил:
– Много дешевого товара или мало дорогого – без разницы, прибыль такая же. Можно отдать весь товар перекупщику. Можно самому продавать с лотка, надрывая горло на базаре. Но мне нравится торговать эксклюзивом под заказ. Во-первых, меньше пошлина, так как меньше караван. Во-вторых, не надо платить за место на базаре, потому что везешь товар прямо к покупателю. В-третьих, не надо платить налог с чаши весов. И в-четвертых, мои заказчики – богатые и уважаемые люди, а связи много значат в торговом деле.
– Где ты берешь товар?
– Мой принцип – брать только лучший товар и только там, где его производят. Мыло и масло я купил на маслобойне в Гат Шемне, что на горе Хар ха-Зейтим под Иерушалаимом. Там делают лучшее масло, которое идет на храмовый елей, и самое ароматное мыло. Лучшую сдомскую соль, которой солят мясо жертвенных животных, я привез с копей Хар-Сдом на Асфальтовом озере, там же – в Эйн-Геди – купил опобальзам из сока афарсемоновых деревьев.
– А кому продашь?
– Знакомому купцу в Бейт-Цайде, он возьмет весь товар. У него же куплю гарум85, чтобы продать в Дамесеке. В Бейт-Цайде лучший гарум.
– А что купишь в Дамесеке? – не унимался Иешуа. – Там посмотрим, – загадочно проговорил Бен-Цион и отвернулся, закрывшись куфией. Дал юноше понять, что не намерен продолжать беседу.
Иешуа опустил голову. Некоторое время сидел молча, погруженный в свои мысли. Вспоминал строки Священного писания о том, как Лаван, раб Ицхака, нашел своему хозяину у колодца жену – Ривку, как опять же у колодца Яаков встретился с Рахелью, а Моше с Ципорой. Потом едва слышно произнес, ни к кому не обращаясь:
– И сказали: вот, каждый год бывает праздник Господень в Силоме, который на север от Вефиля и на восток от дороги, ведущей от Вефиля в Сихем, и на юг от Левоны. И приказали сынам Вениамина и сказали: пойдите и засядьте в виноградниках, и смотрите, когда выйдут девицы Силомские плясать в хороводах, тогда выйдите из виноградников и схватите себе каждый жену из девиц Силомских и идите в землю Вениаминову86.
