Annotation

Представители итальянского высшего общества отправляются в путь из Неаполя в Марсель на пароходе. Они и не подозревают, что ночью их пароход будет захвачен вооруженным отрядом, возглавляемым коммунистами...

Кюнемес

Кюнемес

Красный пароход

КРАСНЫЙ ПАРОХОД

К 100-летию Великой Октябрьской

социалистической революции

Утробно завыл гудок, из красных труб вырвались клубы черного дыма, и небольшой уютный пароход "Арриго Бойто" отплыл от дальнего причала неаполитанской гавани. Расположившиеся на палубе немногочисленные пассажиры парохода стояли вдоль леера, щурясь от яркого летнего солнца. Кто-то прощался с остававшимися на берегу родными и близкими, кто-то задумчиво наблюдал за тем, как медленно уменьшаются, удаляясь, белые дома, над которыми возвышалась темная громада Везувия. Вскоре пароход повернул к выходу из залива, и за левым бортом судна стали проплывать подернутые дымкой лесистые горы Сорренто и извилистый голубоватый силуэт острова Капри.

- Как красиво! - восхищенно воскликнула девочка тринадцати лет, любуясь открывшейся перед ней панорамой.

- Осторожно, Федерика! - спохватилась мать, одергивая дочь. - Упадешь!

- Не беспокойся, мама, все будет в порядке, - возразила та.

- Девушкам нашего круга, дорогая, неприлично так себя вести, - настаивала мать.

- Ну, ладно, - девочка неохотно спустила ноги с леера на палубу. - О чем думаешь, сестренка?

- Так... Ни о чем... - рассеянно ответила ей девушка лет семнадцати.

- Ты сегодня какая-то невеселая, - заметила Федерика.

- Зато ты сегодня слишком уж веселая! - парировала старшая сестра. - Видела бы тебя сейчас мисс Бронсон...

- А что? - удивилась девочка.

- Ты как будто не знаешь, куда и почему мы плывем!

- Конечно, знаю, Роза! Но это не причина все время сидеть с серьезным видом, как в церкви. Погода замечательная, я впервые плыву на пароходе - почему мне не радоваться?

- Все-таки все дети - эгоисты, - покачав головой, вздохнула старшая сестра.

- Я уже давно не ребенок, Роза! - обиделась Федерика.

- С трудом верится, - скептически сказала ее сестра.

- Здравствуйте, дамы! - поклонившись, произнес высокий, худой юноша лет двадцати. - Красивый вид, не правда ли?

- Очень! - согласилась Федерика. На ее лице снова засияла улыбка.

- Простите, с кем имею честь? - подошел к молодому человеку отец семейства, полный господин сорока пяти лет.

- Альберто Точе, - представился юноша.

- Барон Деффенди, - пожал ему руку господин. - Это моя супруга Анна, дочери Федерика и Роза.

- Очень приятно, - кивнул Точе.

- Мне кажется, я где-то слышала вашу фамилию. Ты не помнишь, дорогой? - поинтересовалась баронесса у мужа.

Деффенди неопределенно пожал плечами.

- Возможно, - загадочно улыбнулся юноша. - Вы плывете в Марсель?

- Да, - ответил барон.

- Я тоже, - с грустью в голосе проговорил Точе, но тут же приблизился к лееру и, повернувшись в сторону исчезавшего за кормой Везувия, картинно продекламировал: - Прощай, моя Италия! Прощай, Неаполь мой!..

- Вы говорите как поэт, - заметила Роза.

- Признаться, синьорина, иногда я балуюсь стишками, - просиял юноша.

- Вы так сказали, как будто больше не вернетесь в Италию. Вы в самом деле покидаете страну навсегда? - спросила баронесса.

- Как знать? - развел руками Точе. - Сейчас такое время... Никогда нельзя быть в чем-нибудь уверенным. Мы строим планы, а время разрушает их, как карточные домики.

- Это верно, - согласился барон.

К беседовавшим неспешно подошел человек лет пятидесяти в очках с короткими седеющими волосами.

- Добрый день, синьор Деффенди! - поприветствовал он барона. - Синьора Анна!.. Синьорина Роза!.. Синьорина Федерика!

- Здравствуйте, синьор Вискардини! - пожал руку старому знакомому отец семейства. - Очень рад вас видеть! Позвольте представить вам нашего попутчика синьора Точе. Синьор Точе, это синьор Вискардини, судья.

- Очень приятно!

- Взаимно!

- Вы тоже плывете в Марсель? - предположил Деффенди.

- Об этом нетрудно догадаться, синьор барон, - кивнул Вискардини.

- Как ваши дела?

- Не спрашивайте! Как и всюду.

Повисла неловкая пауза. Альберто и Роза медленно пошли вперед по палубе, о чем-то тихо беседуя. Федерика бросилась вслед за ними.

- Вы бывали на Капри? - поинтересовался Вискардини, задумчиво глядя на остров.

- Не доводилось, - признался Деффенди.

- А я был. Очень хорошее место для отдыха, особенно для семейного. Рекомендую.

- Я бы не советовал вам отдых на Капри: там скучно, - возразил подошедший к барону и судье господин сорока лет с длинными, узкими бакенбардами. - Впрочем, как раз вам это место может прийтись по вкусу.

- Здравствуйте, барон Бергамин! - оживился Деффенди при виде нового собеседника. - Очень рад...

- Только не говорите, что рады меня видеть, барон, - прищурившись, оборвал его на полуслове Бергамин. - Это звучит по меньшей мере нелепо.

- Позвольте!.. - попытался запротестовать Деффенди.

- Вы прекрасно знаете, что меня никто не рад видеть, - вполголоса продолжал Бергамин. - Не думаю, что вы составляете здесь исключение. Видите, синьор Вискардини потихоньку сбежал от меня. А с кем это там беседует синьорина Роза? Уж не с Точе ли?

- Да, - подтвердил Деффенди. - Вы его знаете?

- Я с ним знаком. Это модный нынче поэт.

- Ах, он поэт!..

- Ну, не то чтобы поэт... так, рифмоплет. Но в высшем свете он принят и обласкан, так что не совсем пропащий молодой человек.

- Он из дворян?

- Потомок какого-то разорившегося рода, кажется, из Домодоссолы. Но я бы на вашем месте не позволил ему гулять наедине с вашей дочерью.

- А что такое? Он волокита, может быть опасен?

- Я бы не сказал, что он волокита. Но вы сами подумайте, нужен вам такой зять или нет. Поэты - народ ветреный, ненадежный и, как правило, безденежный. Смотрите, заболтает девочку - и пиши пропало... Впрочем, это ваше дело, - равнодушно заключил Бергамин, покидая Деффенди.

С противоположного борта парохода открывался не менее красивый вид - гористый остров Искья и плоский остров Прочида, Флегрейские поля с крутыми стенками кальдер, однако находившихся на палубе пассажиров это нисколько не интересовало.

- Рынок потребительских товаров сильно просел, - говорил Клоккьятти, тридцатилетний мужчина с закрученными вверх черными усами и короткой эспаньолкой.

- А как же продовольствие? Ведь люди есть не перестанут, - усмехнувшись, быстро произнес Ромоли, господин сорока лет с живым подвижным лицом.

- Продовольствие не в счет, - с плохо скрываемой досадой сказал Клоккьятти.

- Позвольте, как это не в счет? - возразил граф Аосталли, человек пятидесяти лет с усами и пышной бородой.

- Ну, хорошо, господа! - согласился Клоккьятти. - Даже если принять во внимание продовольствие, то продажи многих наименований продуктов питания также пошли на спад. С этим фактом вы не поспорите!

- Вот здесь вы правы, - заметил, раскуривая сигару, Дзанелла, плотный господин сорока пяти лет с короткими усиками.

- Все-таки признайте, господа, что лучше всего сейчас дела идут у производителей оружия, - самодовольно произнес Пелос, шестидесятилетний старик с гладко выбритым лицом и остатками жидких седых волос на лысом черепе.