– Но обстоятельства изменились, – продолжал Асмет, – нам нужна красивая свадьба только для родственников и самых близких друзей примерно на тридцать человек.

– Что-то случилось?

– Случилось. Моя невеста не хочет выходить за меня замуж.

Вике стало просто очень нехорошо, до тошноты. Куда она ввязывается? Зачем ей это надо?

– И…

– Вам надо сделать нам свадьбу, через три недели, но до этого нужно уговорить невесту.

Повисла пауза.

– Как? Я? Уговорю вашу невесту? – Вике хотелось добавить «Вы в своем уме?!», но она не посмела.

Асмет пожал плечами. Налил себе виски.

– Я не знаю «как», но если все получится, то я заплачу вам миллион. После свадьбы. Если все пройдет идеально, то мы сделаем еще одну свадьбу через год. В Казахстане так принято – сначала скромная свадьба для невесты, потом – пышная для жениха. И я еще заплачу вам миллион, Виктория. Итого два миллиона.

И снова молчание. От напряжения воздух как будто бы стал тяжелым, и его можно было резать на куски.

– Хорошо. Давайте я попробую. Когда я могу с ней поговорить?

– Хоть сейчас…

– Она… Она живет здесь? – удивленно спросила Вика.

У нее были заказчики из Казахстана, простые люди, правда, но традиции уважали. Уму непостижимо, чтобы невеста ДО свадьбы жила в доме жениха. Если, конечно, родители не закрыли на это глаза или им не заткнули рот пачкой денег. Или он просто ее не украл. Такое в современном Казахстане до сих пор бывает. Ну и их разница в возрасте? Насколько Вика помнит, по казахским традициям, жених не должен быть старше невесты больше чем на двадцать пять лет…

– На двадцать семь лет… – как будто бы угадал мысли Вики Асмет. – Я старше на двадцать семь лет, но два года – это почти ничто, правда?

Вика закивала. А что еще оставалось делать?

– Не смотрите на меня так… Осуждающе… – добавил Асмет. – У Айбалы будет все, о чем она даже еще мечтать не умеет. Мы друзья с ее отцом. Родители наш брак одобряют. Айбала весной закончила школу, приехала учиться на подготовительных курсах в МГИМО. Это нормально, что она остановилась в доме друга своего отца.

Вика не поверила ни одному слову. Врет! Паршивый змей! Боже! Восемнадцать лет? Она только что закончила школу! Вчерашняя школьница…

Асмет позвонил по телефону. Появился мужчина с незапоминающимся лицом в черном костюме и черной водолазке под горло. Он провел Вику по длинному коридору и остановился у запертой двери. Магнитным ключом открыл ее.

Ни слова не говоря, ушел, оставив Вику одну.

Вика тихонько постучала. Толкнула дверь.

В комнате был полумрак. Тоскливо горел торшер у стола. И голубой свет откусанного яблока на открытом компьютере…

– Привет, я Виктория Веселова… Я…

Она сразу узнала ее. На кровати в форме розового сердца сидела девушка с рекламы денежных переводов. Эти плакаты с ее лучезарной улыбкой красовались на всех билбордах Москвы, а также в вагонах метро и журналах. «Быстрые переводы! Украина, Казахстан, Беларусь»…

– Уходите, – тихо сказала Айбала. – Пожалуйста, уходите…

– Айбала…

– Я не пойду за него замуж. Никто, никто не может заставить меня передумать! Ни мама, ни отец, ни братья! Уходите! – девушка уже кричала.

Но Вика никуда не ушла… Она присела на банкетку, которая стояла ближе к зеркалу, позади Айбалы. Осмотрелась… Во всей обреченной фигурке девушки, ее розовых зайцах и медвежатах (да еще сущий ребенок!), маленькой фотографии на столе, похожей на ту, что делают в будках моментального фото, чувствовалась тоска. Вика почему-то вспомнила, как ломают со звонким хрустом молодые ветки яблонь с набухшими, но не распустившимися почками… И какие они нежно-зеленые внутри…

– Как зовут твоего возлюбленного?

– Откуда вы знаете? – с горечью вскрикнула Айбала.

– Не надо быть Вангой, чтобы не почувствовать, что здесь все пропитано несчастной любовью.

Девушка самым мелодраматичным образом кинулась в подушки и зарыдала что есть мочи…

Через тридцать минут Вика знала все… Оказывается, хитрый змей Асмет Ибрагимов, владелец системы «быстрых переводов», давно присмотрел себе в невесты Айбалу. Он был другом ее отца и своим человеком в их доме. О своем намерении жениться на Айбале он высказался сразу же. Разница в возрасте никого не смущала, нужно было лишь дождаться восемнадцатилетия Айбалы. Тем более что издавна первый этап традиционной казахской свадьбы – это предварительный сговор. Бывает даже так, что будущие родственники совершают сговор еще до рождения детей, про такую чушь, как чувства и совместимость, никто даже думать не хочет. Так что ситуация Айбалы была не из ряда вон выходящей, а более чем типичной даже для современного Казахстана XXI века… Асмет, чтобы заручиться поддержкой будущих родственников окончательно и бесповоротно, каждый год инвестировал крупные суммы в их бизнес (семья Айбалы владела сетью отелей). Все шло как по плану, пока месяц назад Айбала не слетала на похороны своей бабушки в поселок Акжар. Там, отплакав прародительницу, она вдруг познакомилась с сыном местного механика – бедным и пылким студентом захолустного вуза.

Переписка. Перезвоны. Клятвы. Признания. А тут этот толстый Джеки Чан про свадьбу что-то мелет…

– Я ему сказала, что, если силой заставишь, отравлюсь! Или отпусти меня – или отравлюсь! – Айбала с блестящими от гнева глазами рассказывала Вике историю своей любви.

– Ведь главное, это любовь? Правда? – с юношеским жаром спрашивала у нее девушка.

Вика молчала…

– А давай я тебе расскажу кое-что… Как я познакомилась со своим мужем.

Айбала подняла на Вику удивленные глаза.

– Мне было восемнадцать лет, как тебе скоро, я училась в пединституте в Вологде, ужасно собой гордилась. Что я – Вика Петрова, дочка запойной малярши – отца у меня никогда не было, – которая все детство провела либо на улице, либо в коридоре общаги, не знающая ни ласки, ни поддержки, ни помощи, только тошнотную нищету, когда съесть кусок мяса было счастье, а поспать в чистой постели – счастье вдвойне, – вдруг поступила в институт! Для меня это был как шанс вырваться в другую жизнь, сделать головокружительный прыжок, раз – и ты Алина Кабаева! В школе я старалась хорошо учиться, читала книги в библиотеке допоздна, выписывала в тетрадку цитаты классиков, чтобы казаться умнее при случае, посещала театральную студию. Кстати, сама себя туда записала! Мне очень хотелось другой жизни, чтобы все как у людей. И вот в институте, помню, февраль, я готовлюсь к докладу по детской психологии, а есть хочется ужасно, аж сосет под ложечкой… Думаю, возьму сто рублей, куплю два «Доширака» и батон, потом вернусь обратно в общагу. Подхожу к магазину, а это такой не сетевой супермаркет, а захолустная палатка, где помимо сникерсов, молока еще и водку в стаканах продавали. Товары, так сказать, первой необходимости. А возле магазина валяется пьяница. Холод собачий, а он в синтепоновой курточке, без шапки, обоссанный, руки красные, водкой несет за версту… Оставить так – замерзнет! Звонить кому-то? Кому звонить? Вдруг вижу, из-за угла бежит парень лет двадцати, с детскими санками, и кричит мне: «Оставьте! Это мое добро!» Это был Никита. Мой будущий муж. Так мы с ним познакомились.

Айбала молчала.

– «Доширак» купили? – спросила она.

– Нет, не купили. Купили бубликов, сто граммов «Мишки на Севере», пачку плавленого сыра и батон. Отвезли отца Никиты домой, а потом всю ночь проговорили на кухне. Оказалось, что мы как два инопланетянина, которые наконец-то встретились. Знаешь, какой это был разговор! «Я весь зеленый!» – «И я вся зеленая». – «Ты такой же, как я». – «Мы оба зеленые!». Как тебе это получше объяснить, Айбала… Мы прожили с Никитой очень похожие жизни, почти на соседних улицах Вологды, с той лишь разницей, что у Никиты не было матери, а у меня отца. И мы – дети пьяниц. И нам очень-очень хотелось другой, нормальной жизни. Наша встреча – это встреча инопланетян, которые хотят попасть на свою планету, но вместе. Теперь вместе. Два зеленых человечка… Через три дня мы с Никитой поженились, просто пошли в ближайший загс и поставили штампы. После того как я закончила вуз, мы уехали в Москву. Люди всегда едут в Москву, когда им больше некуда ехать. Помнишь? Это из фильма «Русалка». Здесь стали зарабатывать видеосъемкой и корпоративчиками, потом пошли свадьбы…