– А вон та, в золотом… фигурой похожа, и видишь, с букетом стоит и стесняется.

– Почему же не в белом?

– Ты что, в белых сари в кино только старухи ходят…

У той, что в золотом, и правда был пышный букет из белых цветов в руках. А еще целая корона из цветов на голове. А вот в лицо ее Граф было не узнал, лицо было так густо покрыто сверкающим цветным макияжем, что не узнала бы невесту и родная мать. Стесняться невеста, впрочем, хоть и стеснялась, но Графа оглаживала веселыми и жадными глазами с ног до головы. Жених приосанился и как бы между прочим выбил чечетку. Девушка в золотом сари подняла букет и уткнулась в него лицом, сияя глазами поверх нежных лепестков. Граф почувствовал, что свадьба начинает ему нравится.

Хозяйка поправила прическу и пошла фотографироваться с невестой. Ее бордовое платье замечательно сочеталось с золотым сари, и она решила, что это к добру.

Музыканты ненавязчиво заиграли Шуфутинского. Солнце принялось закатываться совсем, заметно стемнело.

– Прожектора-то, прожектора забыли поставить, – взволновался хозяин. Прожектора должны были высвечивать его, стоящего с иконой в руках, пока к нему идут на поклон молодые. Вот тут кусок сценария был взят из американского кино. Граф с Анжелой должны были, взявшись за руки, под свадебный марш пройтись по дорожке, настеленной вдоль столов, как к алтарю, к будущему свекру и по пути их осыпали бы лепесточками девочки. А потом бы вспыхнули гирлянды за лентами, освещая весь двор. Икона с белым кружевным рушником уже лежала наготове, девочки время от времени принимались в шутку драться, так что количество лепесточков в корзинках немного уменьшилось.

Хозяин с братом побежали доставать прожектора из подвала и разматывать провода. Граф, пользуясь тем, что не включили еще никакого света, подобрался к девушке в золотом.

– Щуку-то видела? – спросил он нежно. – На столе щука лежит. С мою руку. Это я с утра поймал. Вон удочки…

Девушка захихикала из-за букета.

– Это же на карасей удочки, щука бы сломала.

«Умная, – с удовольствием отметил Граф и нежно погладил голый, неразличимый в тени девушкин локоть. Девушка локоть убрала, но не сразу. – Нравлюсь», – с еще большим удовольствием отметил жених.

– Я щуку потом поймаю, для тебя, – пообещал он.

Девушка снова захихикала и немного отошла. Граф подвинулся на шажок следом за нею.

– У меня зачётка с собой, хочешь посмотреть? Я в институте учусь… Рубенса знаю. Картины его. Там таких красавиц рисовал…

Граф чуть не добавил – «голых», но вовремя прикусил язык.

Девушка поддержала культурный разговор, чуть высунувшись из-за букета.

– А в Москве сейчас выставка Ай…вазовского. По телевизору показывают, очереди до Кремля. Вот от Кремля до музея.

– Это хорошо. Искусство надо любить. Когда народ культурный, его никто не победит.

Прожектора установили и подключили. Расстелили дорожку, поставили немного помятых и взлохмаченных девочек вдоль нее. Цыгане нетерпеливо толкались в сумерках, заглядывались на поросенка. Готово было все, и дальше тянуть было некуда.

– Ну все, ну все, жених, невеста, на ковер, скорее! – заторопились будущие свекровь и теща.

Граф вытянулся в струнку у дорожки и нетерпеливо поглядывал налево, где должна была встать невеста. Его отец торжественно сиял иконой под скрещенными лучами прожекторов и тоже ждал. Отец невесты на нервах беспрестанно жевал маринованные опята.

Тем временем никак не могли найти невесту. Заглядывали и в те помещения, которые при приличных цыганах не называют, и в погребы, и в машины – невесты не находилось нигда. Наконец хозяйка усмотрела девушку в золотом сари и подтащила ее за руку к дорожке. Но только Граф потянулся к ней, как девушка отскочила.

– Ты чего, доча? Ты не дури, все уже обговорено, вставай да иди, – увещевала будущая свекровь. – Ты не стыдись, стыдиться потом будешь.

– Да это ж не та, – подбежала будущая теща. – Не та, не Анжела!

– А кто?!

– Да это же племянница моя, это Кристинка.

– А что она с букетом?

– Так подать должна была Анжеле букет. Подружка невесты.

– А та, та-то где?!

– А Анжела сбежала. С Митькой из Тулы сбежала, пока все садились и ехали, – звонко сообщила Кристинка. – Я видела.

– А что ты, дура, молчала-то? – схватилась за сердце будущая свекровь.

– А что ты, дура, так громко сказала сейчас? – схватилась за голову будущая теща.

Будущий свекр чуть не выронил икону, но сумел передать ее брату все же целой и с угрожающим видом двинулся к будущему тестю.

– Невесту-то… Невесту не привез, а? Свадьба-то… свадьба во сколько встала, а? – бормотал он на ходу и грозно шевелил усами.

Гости стали быстро передвигаться по двору, разбиваясь на две не очень равные группы. В воздухе пахло скандалом, цыганским судом и гигантской неустойкой.

И поросенком, который томился весь вечер зря.

– Ну что ж, давайте эту тогда, – сказал Граф.

– Кого, меня? – звонко уточнила Кристинка и застеснялась.

– Как же эту, если ту сватали, – остановился несостоявшийся свекр. – Айшварию-то… Анжелу.

– Ну а что ж, мне мама на эту показала, что невеста, я уже привык к ней. Давайте на этой женюсь тогда.

– А Анжела, сватали ж Анжелу, – гнул свое хозяин.

– А родители ее где, родители кто, – всполошилась хозяйка. – А вдруг она засватанная, Кристинка ваша?

– Незасватанная, мы ее с пяти лет растим как родители, – сказал Анжелин отец. – Мы ей папа и мама, и дядя и тетя, и никто у нас ее не сватал, сиротинушку.

В глазу у него блеснула слеза.

– Конечно, не сватали, она же страшила, – наивно и громко сказала кто-то из девочек. Кристинка заплакала и пошла, пряча лицо в букет, прочь. Девочка вытащила телефон и стала показывать:

– Вот же фотография ее, вот они с Анжелой, тут Кристинка ненакрашенная.

Хозяин схватил телефон и стал рассматривать:

– Не Айшвария… Нет, не Айшвария… Та – да, а эта…

Граф сунулся посмотреть тоже. С фотографии знакомо, как над букетом, блестели большие глаза. Все остальное было так себе, не взглянешь. А глаза были знакомые и веселые.

– Ну тут что поделаешь, коли привык уже к такой, – рассудительно сказал жених. – Давайте уже меня женить-то, что время тянем.

– Вон, салаты заветриваются, гости устали в темноте стоять, музыканты тоже одетые все, давайте с Кристинкой женить, – сунулась и хозяйка.

– Да ведь обман! Да сватали мы ведь другую, красавицу! Единственному сыну моему! Единственному! А эта ваша…

– Ленты с гирляндами, – шепнула хозяйка. – Уж такую красоту приготовили, индийское кино! Давай так женить, а эти пусть за свою Анжелу потом перед людьми стыд едят.

Хозяин подумал и сказал:

– Ведите Кристинку.

И пошел стоять под прожекторами с иконой.

Граф встал в начале дорожки, девочки запустили руки в корзиночки.

Цыганки привели Кристину – у нее под глазами совсем немного расплылась тушь. Глаза от этого казались еще больше. Граф осторожно взял в свою руку мягкую и теплую Кристинкину ладонь и повел. Музыканты играли марш. Девочки азартно засыпали жениха с невестой лепестками.

«Нужна мне ваша Анжела, которая с кем попало убегает, – думал Граф. – Из-за этакой дуры с утра на рыбалку не пустили. А Кристинка рыбалку понимает. И привык я к ней, опять же».

Молодые опустились на колени, поклонились образу. Свекр благословил, отдал икону снова брату, поднял детей и соединил их руки опять. В этот момент, как и было запланировано, вспыхнули светодиодные гирлянды по всему двору, засверкали сквозь яркие ленты, и стало все невыразимо прекрасным – и молодые, и пустивший слезу свекр, и поросенок с розами в ушах.

– Горько! – пьяным голосом крикнул счастливый фотограф.

– Кому горько, тому нальют касторки, – крикнул в ответ свекр.

Граф увел Кристинку в темноту, в подготовленную в доме комнату.

– Не боишься? – спросил, вынимая букет из рук. – У меня шампанское тут спрятано, сначала можем поесть-попить.