Света не возражала.

Она закрыла за Викой двери. И отправилась в ванную комнату за детскими ножницами. Усадила соседского сына к себе на колени и стала аккуратно стричь грязные длинные ногти.

– Не занимается тобой мамка… Ой, не занимается, Маркуша… Все по кафе бегает… По ночам работает… А кормит тебя чем? Пицца, сосиски, заводские йогурты, где ложка сахара на стаканчик… А педиатр? А прививки? А прогулки? А развитие?

Когда ногти были сострижены, Света достала кубики с картинами. Она показывала мальчикам кубик и просила назвать слово. Севастьян уже давно говорил отлично, а вот Марк едва выговаривал «млако», «масина» и т.  д.

После занятий она оставила мальчиков играть вдвоем, а сама отправилась на кухню готовить детский обед: суп (обязательно на втором бульоне), тефтели (только из домашнего фарша), на полдник – ряженка (с фермы, мамка лично каждую неделю привозит из деревни, которая рядом с дачей).

«Ах, да… Вареники?» Света высыпала в миску крупную мороженую вишню. Она мыла ее под струей холодной воды и осуждала, да, крепко осуждала Вику Веселову. В Светином рейтинге «недоматерей» у соседки Вики было первое место.

К себе на двенадцатый этаж Вика вернулась с неприятным чувством, как будто бы она презирает Свету Мамонтову, но при этом использует. Света ласково и сердечно относилась к ее сыну, где-то даже жалела… Раз подарочек сделает (практичный – теплую шапку по погоде), два – зубную щетку и пасту с клубничным вкусом. («Вот мама будет тебе зубки чистить! Уже пора… Уже большой»). Света кормит всегда Марка прекрасно, просто до отвала, заворачивает с собой булки, домашний йогурт, дачные яблоки…

Вика понимала, что слишком часто оставляет мальчика у соседей, но у нее правда была безвыходная ситуация!

Никита не заметил, как Вика появилась дома. Он был в наушниках, но крики «Горько!» Вика слышала даже без них. Муж монтировал очередную свадьбу. У компьютера была батарея немытых чашек, две бутылки из-под энерготоника. Вика смотрела на сутулую спину мужа, его немытые волосы (в душ, видимо, еще не ходил) и жалела его, а заодно и себя… Адова работа – восьми-десятичасовые смены монтажа за сущие копейки: дни рождения, утренники в детских садах, клипы из отдыха на Кипре или в Турции для «Одноклассников» или «Вконтакте». Иногда свадебки, но редко… Для более серьезных заказов Никите не хватало деловой хватки, профильного образования и хорошей камеры. Так что в их семье Вика зарабатывала больше – одна свадьба покрывала полмесяца работы Никиты…

Муж почувствовал Викин взгляд. Обернулся. Снял наушники. Подошел к Вике и молча обнял ее…

– Устал? Устал… Ох, Никит, если бы у нас были деньги… Все было бы по-другому… – выдохнула Вика в плечо мужа.

– У нас и так все хорошо – я люблю тебя, ты любишь меня, у нас есть Марк, и мы – оптимисты!

– Да… Но я верю, что все еще может быть по-другому… – грустно ответила женщина и нежно поцеловала мужа в губы.

– Эй, Веселова… – муж игриво ущипнул Вику за попу, – помнишь, что мы зеленые?

Вика улыбнулась и чмокнула Никиту в небритую шеку.

На кухне она сварила себе кофе. Налила в «икеевскую» чашку. Ужасно хотелось спать… Вика думала о подруге. Зависть крутила хвостом и улеглась змеей под сердцем. Как можно так жить – медленно, глупо, беспроблемно («А в «Перекресток» фермерскую сметану стали завозить! Вот радость!») и… счастливо. Вика мечтала оказаться на месте Светки Мамонтовой, хотя бы пару месяцев! Вот если бы у них с Никитой были деньги! Взяла бы отпуск у судьбы – на три-четыре месяца, чтобы просто жить: готовила бы, как Светка, с утра блинчики и белковые омлетики, занималась бы с сыном, никуда не спешила, читала бы только телепрограмму и смотрела телевизор, на улицу бы выходила только за едой или в салон красоты… Не биться, не выживать, не крутиться как белка в колесе двадцать четыре часа в сутки…

Зависть зашевелила хвостом. Вика открыла страничку Светы Мамонтовой в «Вконтакте», пролистала последние фотографии – курица с апельсинами, сицилийский картофельный пирог, бефстроганов с шампиньонами, венгерский перкельт из говядины… Еда, еда и только еда. Вика везде поставила «лайки», написала восторженные комментарии: «Как аппетитно!», «Чудесно!», «Дай рецепт!» и с чувством исполненного «дружеского» долга пошла одеваться на деловую встречу.

«День закрытых дверей…» – мрачно подумала Вика, когда попала на проходную жилого комплекса «Диамант» недалеко от Кутузовского проспекта. Охранник с бульдожьими складками на лице медленно переписывал ее паспортные данные.

– А прописки нет?

– Нет.

– И регистрации нет?

– Вам какое дело, а?

Бульдожья морда противно ухмыльнулась.

– Иван! – крикнул охранник куда-то вбок. – Проводи девушку в семнадцатую квартиру, это к Ибрагимову.

Вика прошла через турникет, вышла на улицу. И ахнула. Остановилась на минуту, чтобы все вокруг хорошенько рассмотреть. Здесь были двухэтажные коттеджи, а не многоэтажки. Создавалось ощущение, что ты в Швейцарии, в горном шале, а не в Москве, на Кутузовском, где сейчас все стоят в мертвой километровой пробке. Вика почувствовала, как у нее стали подкашиваться ноги и немного задрожали руки. Она боялась. Она очень боялась идти на встречу с новыми заказчиками, потому что Вика Веселова попала на заповедную территорию Очень Больших Денег. Ей казалось, что одно ее неосторожное слово или жест – и все! Она выдаст себя с головой, что самозванка, актриса, что никакая не крутая организаторша свадеб, а обычная провинциалка, которая бьется за выживание в большом городе и зарабатывает чем может. Этот свадебный заказ свалился на нее случайно. Позвонил дядя Азамат, хозяин хинкальной, и сказал, что его друг, сослуживец, Асмет Ибрагимов, с которым они когда-то вместе охраняли границу России и Казахстана, женится. Азамат пояснил, что свадьбу надо организовать быстро и с душой, дело там срочное. Почему срочное? «Сама увидишь, – загадочно сказал дядя Азамат. – И да… Вот тебе шанс перейти на новую ступень, не всю же жизнь в хинкальных работать…»

Это правда, московский свадебный рынок очень жестко регламентирован: Вика устраивала «демократичные» свадьбы с маленькими бюджетиками, а тут, в «Диаманте» на всю округу пахло миллионами…

Три ступени вверх, и о боже мой, как в кино! Кованая ручка, которой надо стучать, чтобы открыли, а не звонок!

Вика только было хотела постучать в дверь, но та уже отворилась, видимо повсюду были камеры видеонаблюдения. На пороге стояла маленькая филиппинка в черном платье с белым, как у школьницы, воротничком. Она поздоровалась по-английски, взяла Викину дубленку.

Скользкий пол, позвоночный изгиб лестницы, много слепящего света. Вика почувствовала себя слабой и ненавидела себя за трусость и преклонение перед чужим богатством, за плебейское желание склониться в поклоне и сказать: «Чего изволите?» Во рту пересохло. Ей хотелось воды.

– Итц хиа, – произнесла филиппинка на английском и открыла дверь в гостиную.

Асмет Ибрагимов выглядел как располневший Джеки Чан. И смотрел он цепко и пристально, как кобра. У Вики в буквальном смысле задрожали руки, что не скрылось от глаз Асмета. Он, не говоря ни слова, плеснул в стакан виски и протянул девушке. Потом что-то сказал по-английски филиппинке. Вика поняла лишь одно слово «чай».

Асмет сразу перешел к делу.

– Мою невесту зовут Айбала, что в переводе с казахского «красивая, как луна». Мы планировали свадьбу на следующее лето, хотели привлекать агентство…

Асмет назвал топовое свадебное агентство, которое работало со свадьбами, бюджет которых от пятидесяти миллионов рублей.

Вика съежилась в кресле. Ей было ужасно некомфортно в этом холодном доме, рядом с этим опасным мужчиной. Одно дело уютный мир среднего достатка Светки Мамонтовой, другое дело оказаться здесь, среди кричащей роскоши она чувствовала себя как черная прислуга, что осмелилась покинуть кухню и присесть на краешек хозяйского дивана.