– Ты внимательно слушал? Она девственница, – буркнул Илья.

– А это табу, которое ты себе придумал, чтобы продолжать страдать, – парировал Артем. – Вот скажи, разве девочке будет лучше, если ее первым мужчиной станет какой-нибудь неопытный студент? Или, того хуже, затраханный жизнью менеджер, который будет любить ее в римско-католической позе? Ты же можешь подарить ей гораздо больше.

– Кроме выбора… – угрюмо буркнул Илья.

– Отговорки. Если это так для тебя важно, ваш первый секс может быть традиционным. Честно говоря, я другого боюсь.

– Чего?

– Насколько искренна твоя девочка? Ты у нас мужчина солидный, с приличным доходом. А она, насколько я понял, нуждается в деньгах и живет на съемной квартире. Так ли уж чисты ее помыслы?

– Да она до сегодняшнего вечера вообще считала меня геем, – горько ответил Илья.

– То есть ты думал, что она мечтает о тебе, а она видела в тебе только доминанта? – обидно захохотал Артем. – Впрочем, это еще не повод расслабляться. Аппетит, как говорят, приходит во время еды. Будь осторожен.

– По всему выходит, что мне лучше держаться от нее подальше.

– По всему выходит, что тебе нужны нормальные адекватные отношения с женщиной. Это я тебе как врач говорю.

– Я подумаю, – пообещал Илья. – И хватит уже обо мне. Как там Соня поживает? Как мальчишки?

Артем стал рассказывать о семье, и разговор плавно перешел совсем на другие темы. Сидели до утра, потом Артем уехал на вокзал, ему пора было возвращаться в Питер, а Илья заказал билет на самолет, отдал распоряжения насчет работы старшему ассистенту и завалился спать.

Наутро Кира проснулась с головной болью и какой-то щемящей тоской внутри. Наваждение прошло, и вместо него появился жгучий стыд. Она мысленно прокрутила в голове события вчерашнего дня и, застонав, спрятала голову под подушку. Позорище! Как она могла быть такой безрассудной!

Почему-то болезненнее всего вспоминалась не порка, а вопрос, который так и остался без ответа. Проинспектировав пострадавшее место, Кира убедилась, что никаких следов вчерашнее безумство не оставило. Да и вообще, если разобраться, она не жалела о том, что было. Кроме последнего вопроса, когда она поставила и себя, и Илью в неловкое положение. Даже без штанов не было так неловко, как теперь!

Нет, правда, кто она такая? Девчонка «принеси-подай-убери». Нищая студентка, которая еле-еле сводит концы с концами. А он? Модный и успешный фотограф. Вдохновился «натурой», сделал снимки. Потом еще пожалел дурочку, которая готова была задницу подставить, лишь бы не остаться без работы и без денег. А она чего захотела?

Кира умела быть безжалостной к себе. Любила фантазировать и придумывать то, чего нет, но потом беспощадно стаскивала себя с облаков на землю и заставляла смотреть на вещи реально. Врать самой себе бессмысленно. Нравился ли ей Илья? Да, бесспорно. Теперь ей даже казалось, что именно он приходил к ней в жарких эротических снах. Были ли у нее шансы? Нет, навряд ли. А еще эта проклятая девственность, которую она умудрилась сохранить чуть ли не до двадцати лет! Кира почувствовала, как изменился Илья после того, как узнал об этом. И что теперь?!

С ней определенно что-то не так. И ведь пыталась встречаться с мальчиками своего возраста или чуть постарше. Их поцелуи оставляли мерзкое ощущение слюнявости, после них хотелось полоскать рот и чистить зубы. А уж о том, чтобы позволить нечто большее, не могло быть и речи. Да и не влюблялась она никогда по-настоящему, как подружки рассказывали – чтобы голову потерять и бабочки в животе.

Внезапно Киру осенило, что вчера именно так и было – и голову потеряла, и бабочки в животе порхали. Пусть не бабочки, но было сладко и приятно, особенно когда Илья до нее дотрагивался. Кира снова застонала и отбросила одеяло. В душ и за учебники. Если уж ей дали выходной, надо провести его с пользой. И желательно без посторонних мыслей. А латынь, она способствует борьбе с глупостями, вкупе с анатомией – так вообще лучшее лекарство.

Целый день Кира занималась, а вечером даже осталось время на фильм, чем она давным-давно себя не баловала, просто некогда было.

Утром, когда она уже была в училище, позвонил Антон. Тот самый, что наплел ей про нетрадиционную ориентацию Ильи. Перезвонила ему в перерыве между парами, смутно опасаясь, что Антон получил нагоняй, и теперь думает, что она, Кира, его сдала.

– Чего трубку не берешь? – с ходу «наехал» Антон.

– На занятиях выключаю звонок.

– А, ясно. Сегодня на работу можешь не приходить, и завтра тоже.

– Почему? – опешила Кира.

– Да хозяин улетел, на два дня. Нас, правда, загрузил, как обычно, а тебе, Кирочка, два выходных досталось.

– Я, знаешь ли, его об этом не просила, – огрызнулась Кира.

– Да знаю, знаю, – хохотнул Антон. – Ну все, чмоки. Я предупредил, ты в курсе.

– А куда… улетел? – решилась спросить Кира.

– Да как куда, во Францию же.

– Во Францию?.. – глупо повторила Кира.

– Ага, во Францию. Родина жены, как-никак.

Кира вовремя захлопнула рот, иначе следующий глупый вопрос звучал бы так: «Какой жены?»

– Спасибо, я поняла, – поблагодарила она Антона и выключила телефон.

Значит, у Ильи есть жена. И он с ней летает во Францию. Или к ней. Неважно!

У Киры словно почву выбили из-под ног.

– Эй, Кирюха, ты чего? На пару опоздаешь!

Мимо пронесся кто-то из одногруппников.

Надо взять себя в руки и идти на занятие. Надо.

Но отчего так больно…

Кира так и не смогла сосредоточиться на занятии. Даже не смогла вспомнить тему урока, когда преподаватель вызвал ее отвечать.

– Кирочка, что с вами? – участливо спросила Марфа Ильинична, старушка-профессор, которую за глаза все звали «божьим одуванчиком». – На вас лица нет.

– Да ей позвонил кто-то в перерыве, а она расстроилась после этого, – пояснила одногруппница Вика, потому что Кира упорно молчала, опустив голову.

– Что-то случилось?

– Все в порядке, Марфа Ильинична. Извините, – выдавила Кира.

– Не хотите говорить… – понятливо закивала старушка. – Ничего страшного, Кирочка, спрошу вас в другой раз.

Кира села на место, и до конца пары ее никто не трогал. И после занятий удалось улизнуть от расспросов. Врать не хотелось, делиться причиной плохого настроения – глупо.

К счастью, у соседки по квартире сегодня было дежурство в больнице. Она тоже работала, но, в отличие от Киры, ее поддерживали родители, и она набиралась опыта в должности санитарки.

Когда Кира добралась до дома, она уже успела успокоиться и даже отругать себя за глупое поведение. Никакие жены ее не касаются – и точка! В конце концов, с ее стороны глупо надеяться даже на симпатию, а изменяет Илья жене с сабами или нет, исключительно его проблемы.

Кира снова засела за учебники, прибегнув к проверенному средству от фантазий. Однако внутри все равно осталась боль, и сердце щемило всякий раз, когда она думала об Илье. К концу неожиданных выходных Кира поняла, что готова довериться случаю. И если Илья захочет продолжить обучение или ее саму, она не сможет отказать. Даже если у него есть целый гарем жен.

В среду Кира спешила на работу, как на праздник. Ей было немного страшно. Все же после той памятной субботы они с Ильей не виделись, и неизвестно, как теперь он к ней будет относиться, но радость от того, что она наконец-то его увидит, вытеснила даже этот страх.

В студии сверкали молнии и гремел гром. В переносном смысле, конечно. В прямом – шла съемка, все носились, как ненормальные, а Илья бушевал, устраивая разнос за разносом. У Киры даже челюсть отвисла, когда она услышала, как он кричит на ассистента, который перепутал фильтры. Раньше при ней такого не было.

– Кирочка, включайся, – шепнул ей Антон, пробегая мимо, – видишь, что творится.

Кира кивнула… и спряталась на кухне. Попадать под раздачу не хотелось.

– Кира, умоляю, выручай! – взмолился Семен, один из старших ассистентов, заглядывая на кухню. – Брось ты эту посуду, никуда она не денется. Надо погладить платья и рубашки. Костюмер не пришла, съемка внеплановая, мы все зашиваемся, а Илья… сама слышишь!