Про расписание Илья знал и сам. Он сотрудничал с одним из лучших агентств, такая накладка произошла впервые. Злиться бесполезно, но и просто смериться с потерей времени было тяжело. Он специально освободил этот вечер и еще несколько дней, чтобы заниматься только Пашкиным заказом.

– …завтра в любое время, – продолжала Кира, – они ждут звонка. Что им сказать?

– Отменяй, – мрачно велел Илья. – Завтра привезут костюмы, первый день предварительных съемок. Придут другие модели, те, что будут сниматься в календаре.

Она кивнула и быстро набрала номер. Илья слушал, как она отменяет заказ, и лихорадочно соображал, как можно спасти положение. Позвонить кому-то из знакомых? Найти девчонку на улице? Стоп! Зачем ему девчонка с улицы, когда есть прямо тут, в студии? От нее не требуется профессиональных навыков, только постоять в кадре. Но согласится ли?

– Кира! – окликнул он помощницу, которая уже успела скрыться на кухне. – Поработаешь моделью? Я заплачу отдельно. Но мне нужно обнаженное тело.

Кира не сразу поняла, о чем ее просят. Поработать моделью? За две недели она успела увидеть достаточно фотосессий, чтобы уяснить раз и навсегда – моделью ей никогда не стать. Желания и не было, но она думала о подработке, за которую платили бы больше. Внешность – не проблема. Умелый стилист мог даже дурнушку превратить в красавицу, а Киру все называли хорошенькой и милой. А вот пластичности и раскрепощенности она у себя не находила. Наоборот, ощущала неловкость и зажатость, когда представляла себя на месте моделей.

– Ну же, девочка, это несложно, – нетерпеливо произнес Илья. – Мне нужно выставить свет, сделать несколько пробных снимков в разных вариантах. Просто постоишь в кадре.

Почему бы нет? Сегодня она лишилась части зарплаты, и это очень некстати. Скоро платить за квартиру, и нужная сумма есть, но снова придется экономить на еде. Черт бы побрал эту пучеглазую стерву Вику, из-за которой они всей группой попали на отработку! И ведь говорили ей, что идиотская идея сажать в сумочку преподавателя физиологии подопытную лягушку. Не помогло. Все равно засунула, когда все отвлеклись на лабораторную работу. Естественно, дуру никто не сдал, страдать пришлось всем. Но если для одногруппников лишняя пара – это всего лишь вернуться домой позже на полтора часа, то Кира попала конкретно, на деньги.

– Две тысячи за час. – Илья засунул руки в карманы джинсов и окинул Киру слегка раздраженным взглядом. – И я не понимаю, о чем тут думать.

– А раздеваться… совсем? – глупо спросила Кира.

– О боже… – Илья закатил глаза. – Меньше всего меня интересуют твои прелести. Нужны рабочие снимки, чтобы потом можно было играть с оттенками. Кожа и ткань… Впрочем, ты все равно не поймешь. Так да или нет?

– Да, – поспешно согласилась Кира. – Но… лицо… мне бы не хотелось…

– Это рабочие снимки, – терпеливо объяснил Илья. – Я обещаю, кроме меня их никто не увидит.

– Хорошо.

– Раздевайся и на подиум.

Илья быстро ушел в мастерскую. Там у него хранились камеры, пленки и прочее оборудование. Вход туда был заказан всем, не только Кире. Илья умел работать и с цифрой, но предпочитал старую школу и пленочные фотоаппараты. Она слышала, как он говорил приятелю, что на пленке можно запечатлеть душу человека, а набор пикселей – всего лишь точная копия.

Раздевалась Кира не спеша. Она знала, что на подготовку у Ильи уйдет не меньше пятнадцати минут. Обнажаться перед этим мужчиной было не страшно. Вопрос она задала скорее от растерянности, чем от девичьей стыдливости. Еще в первый день работы один из помощников – во время фотосессии Илье помогала постоянная команда, состоящая из нескольких человек, – шепнул ей о нетрадиционной ориентации фотографа. Мол, можешь глазки не строить, он все равно предпочитает мальчиков. Кира легко поверила. В богемной среде это казалось чем-то обычным.

Илья был красив. Темноволосый, с короткой стрижкой, модной небритостью и загорелой кожей, он легко мог завоевать девичье сердце. Кире нравилось наблюдать за ним, увлеченным работой. Тогда черты лица становились мягче, в зеленых глазах появлялся азарт, а движения напоминали завораживающий танец. В обычной жизни он вел себя резко, непреклонно и сурово. Его приказов невозможно было ослушаться, но Кира замечала, что его уважают – и как профессионала, и как человека.

Кира сняла обувь, стянула водолазку и джинсы, неторопливо спустила колготки. Тряхнув волосами, щелкнула замочком бюстгальтера. И вдруг поняла, что все же стесняется. Пусть гей, но все же мужчина. Почти незнакомый. И будет ее фотографировать…

– Сними уже его, если не передумала, – буркнул Илья, подходя сзади. – И стринги тоже.

Кира вспыхнула, но послушалась.

– Не стой столбом, встань сюда, – он показал место на подиуме. – Волосы надо поднять.

Она растерялась. В рюкзачке лежала заколка, но он остался на кухне. Идти за ним?

– Держи, – Илья протянул ей резинку, сняв ее с запястья. – Вечно у вас, у девочек, ничего нет под рукой.

Она поблагодарила и подняла руки, чтобы завязать на макушке узел. Теперь, с оголенной шеей, чувствовалась еще большая уязвимость.

– Замри! – приказал вдруг Илья.

Кира испуганно застыла с поднятыми руками.

– Опустись на колени, спиной ко мне. Нет, не так. Разведи слегка ноги. Отлично, замри!

Началась работа. Кира повиновалась, в точности выполняя указания мастера, и от понимания, что она стоит в вызывающе-откровенной позе, было немного не по себе. Природная стыдливость не позволяла расслабиться, и довольно скоро у нее заныла спина и заболели колени.

Илья щелкал затвором фотоаппарата. Кира не видела его лица, но представляла блеск в глазах и довольную полуулыбку. И терпела боль в затекших мышцах. Илья менял свет, камеры, фильтры – и снимал, снимал, снимал… Казалось, этому не будет конца.

– Теперь попробуем с тканью. Вставай.

Кира обрадовалась возможности подвигаться, но как только попыталась подняться, свело правую ногу и, вскрикнув, она села на бок.

– Что?! – Илья вскочил на подиум и присел на корточки рядом.

– Нога… – всхлипнула Кира, яростно растирая икру.

– Дуреха! – выругался он. – Не могла сказать, что устала?

– Все в порядке, я сейчас…

– Дай, я сам.

Илья обхватил лодыжку обеими руками и начал массировать ногу снизу вверх, сильно надавливая пальцами. Он дошел до середины бедра и остановился, потому что Кира рефлекторно дернулась, сжимая ноги.

– Какие мы нежные… – беззлобно пробормотал Илья, – и глупые! Прошло?

Кира кивнула.

– Сиди!

Он положил руки ей на плечи и мягко прошелся кончиками пальцев по спине, массируя мышцы.

– Ладно, сам виноват. Ты же не модель. Запомни на будущее, дуреха, вдруг пригодится. Устала – скажи, не терпи боль. Бывает, конечно, когда надо терпеть. Но это не твой случай. Все? Полегчало?

– Да… спасибо, – выдавила Кира.

Прикосновения Ильи подействовали на нее возбуждающе. Конечно, это был массаж, а не ласки, но богатое воображение перекроило все по своему вкусу. Как же обидно, что он гей! Эти руки созданы для того, чтобы ласкать женское тело. Да и сама забота приятна – не накричал, не разозлился, а помог, хоть и пожурил за глупость.

Илья легко поднялся и протянул Кире руку, помогая встать на ноги.

– Подвигайся пока, я за тканью.

Он принес кусок полотна, велел снова встать к нему спиной и держать ткань за концы, в полусогнутых и разведенных в стороны руках, и сзади, точно под ягодицами.

Еще одна серия снимков, и Илья снова заставил Киру поменять позу. Он усадил ее, слегка задрапировав бедра тканью.

Несмотря на предупреждение, Кира терпела все неудобства без жалоб. Сильной боли, как в первый раз, не было, но от усталости и постоянного напряжения хотелось плакать. От яркого света слезились глаза. Илья работал с постоянным светом, и к концу фотосессии от жары стало трудно дышать, а тело блестело от пота.

– Все, можешь одеваться, и свободна.