Поднимаясь на очередную возвышенность, Катя отметила, что город совсем не приближался. Она уже прошла продолжительный путь, может, километров пять. По расчётам, должна уже дойти до пригорода или хотя бы одну из многочисленных заправок. Но ничего подобного. Казалось, что она была пешкой в чьей-то игре или головоломке, пытаясь пройти некие уровни дьявольского ребуса.

Ещё один подъём, и её глаза уцепились за какой-то ориентир, впереди по дороге. Нечто похожее на строение или скульптуру, а может быть, памятник. Чуть припорошённое снегом возвышение маячило возле обочины. Как хорошо, если бы это оказалось тёплым жилищем, где можно было отдохнуть, лечь выспаться и назавтра встретить новый день, вырвавшись из этого мучительного бреда. Фигура приближалась к путнице, и вот уже стали проскакивать черты чего-то знакомого. Машины!

Разбитые автомобили! Те самые, которые она оставила более часа назад! Они как стояли одинокими остовами, так и находились не потревоженными до сих пор. Каким образом они очутились впереди, когда она пыталась уйти от них, разум отказывался понимать. Единственное, что изменилось, так это окружающий пейзаж, словно эту груду железа аккуратно перенесли на новое место. И гора! Теперь она, подобно хрустальной, переливалась холодным светом множества бликов и сияний. Лес на её вершине тёмным зверем шевельнулся и затих, словно в засаде. Сама гора, как будто живая, уже приблизилась к месту аварии, так что почти нависала над головой бедной девушки.

Катя медленно подошла к знакомым останкам автомобилей и посмотрела на них другим взглядом. Только теперь она поняла, что остаться живым в этом месиве из железа и пластика было невозможно. Это стало так же очевидно, насколько и ужасно. Металл был страшно искорёжен и теперь напоминал фантастическое чудовище, прилёгшее у дороги в ожидании жертвы.

И этот окружающий мир предстал совсем не таким, в котором она жила. И жила ли она сейчас? Кто послал за людьми коней вороной масти, и куда они их понесли? Куда угодно, но только не домой, и, похоже, безвременно! Ужас и отчаяние подавили её волю.

И тут, словно призрак, за спиной девушки из темноты выплыла ещё более тёмная фигура того самого последнего коня. Он терпеливо ждал. Екатерина медленно повернулась. На её щеках блестели слезы. Она всё поняла, и теперь была готова принять последнее решение. Обречённо опустив голову, подошла к животному, обняла его за морду и тихо сказала:

– Отвези меня, пожалуйста, к Косте…

Затем, осторожно поднявшись в стремени, села в седло, свесив обе ноги по левому боку коня. Тот бережно, словно боясь уронить свою ношу, медленно двинулся вверх, к сверкающей вершине. Гора молча приняла гостью.

Это было трудно назвать сном. Скорее, короткие провалы в беспамятство. Сильнейшая головная боль выдернула Леонида из спасительного забытья и снова бросила его к мучительному сознанию. Моральное и физическое состояние было настолько плачевно, что Лёня понимал, ему остаётся только одно, лежать бревном, умолять себя изо всех сил впасть в сон, чтоб отключить мысли. Вот рту был такой отвратительный привкус, что хотелось, как можно скорее заглушить его.

Лёня вставал, плёлся на кухню, набирал стакан воды прямо из-под крана и трясущимися руками пытался поднести кружку к губам. Амплитуда их колебания была такая, что вода, словно буря в стакане, плескалась так, что выливалась наполовину, пока он мог сделать хотя бы глоток. Это раздражало. Очень. В бессилии Лёня снова падал на постель. Любой громкий звук с улицы или в подъезде заставлял его вздрагивать, а сердце, как у спортсмена-марафонца бешено колотилось.

Замок в двери щёлкнул. Кто-то вошёл в прихожую. Это была мама. Единственный человек на всём свете, кто ещё держался за своего сына, она верила, надеялась вытащить его из плена бесшабашной жизни. Лёня прекрасно понимал, как страдает его близкий человек. В трезвые дни, когда наступали моменты прозрения он искренне жалел её, пытался успокоить. Видя, как становятся всё печальнее и печальнее её глаза, он горячо давал себе зарок изменить жизнь и облегчить груз на сердце матери, но, увы, пагубная привычка брала верх.

Мама прошла на кухню, выложила на стол пакет с молоком, хлебом и ещё какой-то нехитрой едой. Потом прошла в комнату, где, распластавшись в бессилии, лежал сын. Спать не хотелось и не моглось, поэтому он просто уставился немигающим взглядом в потолок. Женщина устало опустилась на стул:

– Иди, покушай, – потом, немного помедлив и как бы собравшись с мыслями, произнесла дрогнувшим голосом, – Сынок, ну сколько можно пить? Подумай о своём здоровье.

– Уже не пью, – сухими губами едва слышно прошептал тот и медленно прикрыл глаза.

– Давай вызовем врача, тебе сделают капельницу, выведут из запоя, – с надеждой попросила мать.

– Давай, хуже уже не будет, – неожиданно для себя согласился Лёня. Он понимал, это всего лишь попытка облегчить свои страдания, а вовсе не желание завязать с выпивкой. Альтернативы сейчас не было.

– Наркология тут рядом, в паре кварталов, – женщина достала из сумки мобильный, – я записала их телефон, сейчас позвоню…

Она долго, напрягая зрение, набирала цифры на клавишах. Наконец, поднесла к уху.

– Алло, добрый день… можно вызвать бригаду на дом… молодой мужчина, запой… адрес – улица Мира, сорок семь…

Врачи из платного отделения наркологической больницы похвально быстро приехали на вызов. Едва Лёня успел переодеться в свежую рубашку и джинсы, как в дверях раздался звонок. Мама открыла, и в комнату ввалился, не снимая обуви, огромный, розовощёкий врач в зелёном костюме, а из-за его спины выглядывала хрупкая ассистентка, которая тащила за собой огромный пластиковый кейс.

– Так-с! – по-деловому заявил здоровяк и зачем-то спрятал руки в карманы, – Рассказывайте.

Лёня едва открыл рот, как тот уже сам поставил все диагнозы:

– Пьём-с! Не первый день. Похмелье. Болеем. Печень не жалеем. Понятненько.

Щуплая помощница в это время шустро что-то колдовала в своём ящике.

– Доктор, сколько будет стоить поставить капельницу? – мама Леонида вопросительно глядела на врача снизу-вверх. Тот, подхватив её под руку, быстренько увёл на кухню и, снизив бас до шёпота, что-то доверительно начал объяснять.

В это время ассистентка занялась пациентом, сделала укол в руку и замерила температуру. Спустя минуту в комнате появился и врач, судя по довольному лицу, финансовый вопрос он успешно решил.

– Ну-с, молодой человек, собирайтесь, Вы едете с нами. Назначим прочистку, витамины, – он повернулся к матери Леонида и со знанием дела утвердительно кивнул, – Ничего брать с собой не надо, у нас всё есть. После больницы сам доберётся до дома. Тут недалеко…

Лёня послушно собрался и медленно поплёлся за докторами. Мама закрыла дверь и положила ключи в карман куртки сына. Все спустились вниз. Лёню завели в поджидавшую машину «скорой помощи», которая на поверку оказалась простой «буханкой» без какого-либо медицинского оборудования.

Мама всё время хлопотала возле сына, поправляя его одежду. Когда за ним захлопнулась дверь, всё равно продолжала с тревогой вглядываться сквозь стёкла в тёмный салон, ничего ли не забыла. Врач с помощницей тоже заняли свои места возле водителя. Машина лениво и нехотя завелась и через мгновение направилась в городской наркологический стационар.

Прыгая по разбитому асфальту, автомобиль быстро домчал пациента до дверей серого непримечательного здания. Тут их встретил суровый дяденька в застиранной чёрной униформе охранника. Гремя огромной связкой ключей, он как в шлюзы запускал людей, и только захлопнув за ними дверь или решётку, открывал следующие врата в это царство страданий, пропахшее каким-то особенным духом отчаяния и безысходности.

У Лёни забрали всю верхнюю одежду, оформили положенные в таком случае бумаги, затем провели какими-то лабиринтами подвала, с многочисленными поворотами. Наконец, поднявшись на этажи, определили в стерильную палату с двумя кушетками и парой стоек для капельниц. На одной из кушеток, скрючившись в позе эмбриона, лежало тело, накрытое простынёй с головы до ног. Судя по редким вздрагиваниям, тело было живо и находилось в таком же плачевном физическом состоянии, как и вновь прибывший. Леонид, завалившись на свободное место, перевёл дух.