Осенью, перед моим от’ездом заграницу, ко мне явился один коммунист из Сибири, с Кузнецкого бассейна, и принес образчик соды, который он получил из соляных озер, называемых там «Петуховскими». Он рассказал мне, что эти озера имеют очень значительное количество растворенной соды, и после летнего периода, когда значительное количество воды из озер испаряется, то большие количества соды выпадают из раствора и потому ее можно собирать на берегах в осеннее время. Он сообщил мне, что, кроме этих озер, имеются еще и другие, которые тоже богаты содой. Нахождение соды в озерах не представляло новизны, но было интересно узнать, насколько чиста сода, выделяемая из Петуховских озер. С этой целью я проделал анализ доставленных образчиков, и в результате было установлено, что сода из Петуховских озер совершенно не содержит сернокислых солей, являясь в этом отношении чуть ли не единственным примером. Я сделал доклад Президиуму ВСНХ и испросил небольшие средства для организации добычи соды из Петуховских озер и для постройки там самого простого завода. Президиум согласился с моим предложением, так как при громадном дефиците соды всякие способы ее добывания, в особенности в отдаленных частях Союза, представлялись тогда вполне целесообразными. Но для отпуска средств на это производство, необходимо было постановление Совета Народных Комиссаров, и потому Богданов предложил мне получить свидание с В. И. Лениным для личного доклада об этом деле, — тем более, что я, как лицо, вошедшее в состав правительства, должен был ему представиться.
Сговорившись с секретарем Совнаркома Фотиевой о времени приема, я, вместе с делегатом из Сибири, посетили главу советского правительства. Это была первая моя личная встреча с В. И. Лениным. 'Как часто случается, что фотографические снимки создают неправильное представление об их оригинале! Когда я увидел Ленина, то я не мог признать в нем ту личность, которую рисовал себе по его многообразным фотографическим снимкам. Портреты Ленина изображали скорее величественную фигуру с темными волосами, обладающую настойчивым и выдержанным характером. На самом деле к нам вышел небольшого роста человек, со светло-рыжеватой шевелюрой и небольшой бородкой; его немного раскосые глаза и выдававшиеся скулы несколько напоминали татарский тип, но по его простым манерам и по всему обращению нельзя было не признать в нем обычного русского интеллигента. Живость его глаз и речи производили впечатление, что перед вами умный человек, несомненно наделенный недюжинными способностями, не лишенный проницательности и хитрости. Во всяком случае, первое же знакомство с ним вызывало симпатию к нему, а его простота в обращении располагала к спокойному, деловому разговору.
Он принял нас в своем деловом кабинете, который входил в состав бго квартиры, находившейся в здании бывших судебных учреждений в Кремле. Его квартира, кроме кабинета, состояла из двух-трех комнат и была обставлена очень простою мебелью. После того, как я и мой спутник доложили все обстоятельства дела, Ленин согласился нам помочь и велел направить дело в Совет Народных Комиссариатов. В конце доклада Ленин поинтересовался узнать от сибирского делегата о положении дела в Сибири, а мне сказал, чтобы я перед от’ездом заграницу, непременно пришел к нему, так как он хочет дать мне некоторые директивы.
Наше свидание продолжалось около 40—50 минут, и это первое знакомство с Лениным вселило в меня какую-то уверенность, что при дальнейших с ним деловых разговорах, я буду в состоянии без всякой опаски высказывать свои убеждения и взгляды. Вопрос о добыче соды из Петуховских озер в Совнаркоме был решен в положительном смысле.
Другой раз мне пришлось наблюдать В. И. Ленина в качестве председателя Совнаркома, когда разбирался, кроме одного дела, касающегося моей специальности, еще очень важный вопрос, а именно первый бюджет СССР. Здесь я убедился, что Ленин хороший председатель, умеющий схватывать сразу главную мысль докладчика и направлять обсуждение по правильному пути, не позволяя ораторам много разглагольствовать. В то время еще находился в силе Михаил Ларин-Лурье (его имя я знал по «Русским Ведомостям», где он прежде сотрудничал) и его остроумные замечания шли в разрез с предложениями составителя бюджета, Преображенского. Ленин не давал долго говорить Ларину и предоставил ему, для его второго выступления, только 3 минуты. На это Ларин заявил, что, чем больше Вы дадите мне времени для высказывания моих идей, тем значительнее будут сокращены расходы и тем сильнее выиграет бюджет в своей целесообразности. Но Ленин не хотел его долго слушать, да и в самом деле излишние рассуждения навряд-ли могли помочь финансовым операциям, когда страна имела колоссальную инфляцию и не имела ни малейшего представления о хозяйственном рассчете национализованных промышленных предприятий, находившихся при том в полном развале. Интересно было замечание Струмилина, члена Госплана по Экономической секции, что, по его статистическим подсчетам, крестьяне при советской власти платят налогов менее, чем при царском режиме. Это заявление очень обрадовало Ленина, и, он принял его на веру, хотя я очень усумнился в этих данных, так как мне было очень хорошо известно, что налоги с каждой души при царском режиме вместе с земским обложением составляли не более 3-4 рублей, при цене ржи 70—80 коп. за пуд и ситца — 12—14 коп. за аршин; при советской же власти продналог с крестьянина и другие натуральные повинности в то время были очень тягостны для крестьянина, — в особенности принимая во внимание совершенно недоступные цены на ситец, сапоги и пр.
Последний раз я видел Ленина за месяц до моего от’езда заграницу. Моя беседа с ним продолжалась более часа, и я с самого начала понял, что он знаком с моей запиской о реституции заводов. В начале Вл. Ил. спросил мое мнение о добывании спирта из фагнуса (верхнего слоя торфяников). Дело в том, что незадолго до моего приема Ленин имел доклад по поводу этого способа добывания спирта, который позволял сохранить картофель только для продовольственных целей. Этот способ был разработан проф. Мозером и В. П. Кравец, и они выпустили брошюру, в которой доказывали, что фагнус способен при обработке кислотами давать с хорошим выходом галактозу (сахаристое вещество), которая, будучи подвергнута брожению, превращается в спирт. В своей брошюре они сделали подсчет стоимости добывания спирта по новому способу и сравнили его со старым, причем оказалось, что новый способ выгоднее старого. Ленин, выслушав этот доклад (кто докладывал, я не знаю) и не запросив экспертов, положил резолюцию: «впредь картофель употреблять только для продовольствия, а добывание спирта установить по новому способу». Когда Вл. Ил. познакомился со мной ближе, то он решил спросить, что я думаю по поводу нового способа получения спирта. Эта брошюра мне уже была знакома; я проверил подсчеты, которые были в ней приведены, и убедился, что они не отвечают действительности: авторы взяли очень высокую цену картофеля, почему и получалось, что новый способ дешевле старого; кроме того, сбраживание галактозы представляет большие трудности и не всегда происходит гладко. Поэтому я мог в несколько минут доказать, что в виду недостаточности опытов, было бы преждевременно ставить получение спирта по новому способу в большом масштабе; сделанная же расценка и ее сравнение со стоимостью старого способа вообще не выдерживает критики. Последнее обстоятельство было настолько очевидно, что Вл. Ил. вполне согласился со мной и сказал, что он даст распоряжение временно не приводить его резолюцию в исполнение. Такой подход к делу со стороны Вл. Ил., без всяких амбиций и обид, произвел на меня очень благоприятное впечатление, ’и я предложил В. И. во всяких затруднительных случаях по вновь возникающим химическим проблемам обращаться ко мне и, после обсуждения их в кругу экспертов, я буду немедленно сообщать ему исчерпывающее решение, как с технической, так и с экономической точек зрения. По этому случаю я понял, что могу совершенно откровенно и без опаски высказывать все свои мысли по поводу восстановления нашей промышленности.
