Начиная с весны 1919 года в Петрограде стали циркулировать слухи о появлении партизанских белогвардейских отрядов под предводительством князя Авалова и других, которые делали нападения на города и села Псковской и Петроградской губерний. Слухи об успехах армий Деникина, Дутова и Колчака достигли также Петрограда и сеяли надежду на возможность свержения Советской власти, которая уже тогда не пользовалась симпатиями народонаселения Петрограда. Население города все более уменьшалось, — главным образом, от сыпного тифа. Каждый день по утрам можно было видеть транспортирование трупов из больниц на кладбища на платформах трамваев. За недостатком гробов трупы сваливали в общую) могилу. Дело с продовольствием находилось в ужасном состоянии. Приехавшему в Петроград нигде нельзя было найти не только обеда, но даже сесть кусок хлеба и выпить стакан чая. Чтобы получить обед в столовой, надо было проделать такую бюрократическую волокиту, что ни у кого не являлось охоты производить эти хлопоты, — тем более, что в результате он получал тарелку супа, похожего сскорее на помои от мытья тарелок после обеда, чем на с’едобную жидкость. Один или два рынка самочинно открывались на некоторое время, но как только на них начинал появляться в более или менее значительном количестве провиант из деревни, милиция, под предводительством Чека, делала облаву и забирала всю провизию в свою пользу. Народ терпел голодовку в размерах, совершенно несравнимых с тем недостатком продуктов, который ощущался в Петрограде в последние месяцы войны перед самой революцией.
Положение в Петрограде стало особенно тревожным, когда в октябре 1919 года неожиданно развернулось наступление ген. Юденича. Мы узнали об этом из газет лишь после того, как Юденич занял Ямбург. Наступление шло очень быстрым темпом, и через несколько дней белая армия заняла Лигово, Царское Село, т. е. находилась в 16—20 километрах от Петрограда. Красная Армия почти не оказывала сопротивления и отступала к Петрограду. Все были уверены, что Юденич вступит в Петроград. В то время никто не знал, какими силами он располагает, и будет ли в состоянии удержать город. Настроение советской власти было очень подавленное, а главный ее представитель, Зиновьев, до того перепугался, что переселился из своей квартиры в заготовленный поезд, стоявший на путях Николаевской дороги, и был готов в любой момент бежать в Москву. Красные военные власти собрали всех военных и поручили поставить временные батареи в различных частях города и вне его, а также устроить баррикады на площадях и улицах. Для артиллерийской обороны был назначен бывший полковник Г. А. Яковлев5), — профессор артиллерии в Академии, очень знающий артиллерист и энергичный человек. Как он выполнил поставленную ему большевиками задачу, я судить не берусь, так как только бегло видел возведенные им батареи, но одно могу сказать, что, судя по некоторым разговорам со мной, он находился в контакте с белым движением и, повиди-мому, заранее знал о наступлении белых на Петроград. В то время в Артиллерийском Училище (бывшем Михайловском) преподавал тактику полк, генерального штаба Линдквист, который, как оказалось- впоследствии, тоже был на стороне белых.
Казалось, дело большевиков висело на волоске, но из Москвы был прислан председатель Военно-Революционного Совета Л. Троцкий, которые безусловно спас дело революции и не дал Юденичу завладеть Петроградом. С его приездом началось отступление белых, и в течении двух-трех недель вся армия Юденича была изгнана с территории РСФСР. Заслуга Троцкого перед большевиками неоценима, и она не должна была бы быть никогда забыта. Он много раз спасал почти безвыходное положение на фронтах, и это он достигал не при помощи своих военных талантов, а исключительно своим уменьем, авторитетным словом зажигать сердца своих единомышленников, убеждая их лучше идти на смерть, чем погубить дело революции.
Своим красноречием, он действовал не только на товарищей, но и на нашего брата военного. Один мой ученик, очень талантливый артиллерист, занимавшийся всю жизнь очень опасным делом, снаряжением снарядов разных калибров новыми взрывчатыми веществами, — полк. Андрей Андреевич Дзержкович, рассказывал мне, что ему пришлось не раз присутствовать при речах Троцкого, когда он должен был путешествовать в поезде Троцкого по фронтам во время гражданской войны. Он сам по себе замечал магическое действие речи Троцкого, а также видел, какое впечатление она производит на красногвардейцев и их начальников, бывших царских офицеров. Чувствовалось, что он подкупал их своей искренностью и убеждал во что бы то ни стало совершить то дело, которое должно послужить на пользу стране и для ее спасения. И люди шли на смерть с мужеством и убеждением, что они служат правому делу. Можно ли после этого верить, что личность не играет главной роли в исторических событиях, а все принадлежит массам, как это утверждал Jl. Н. Толстой в романе «Война и Мир»?
Позднее мы узнали, с какими негодными средствами начал свой поход на Петроград ген. Юденич; в его распоряжении было всего 15,000 человек, — к тому же очень плохо обеспеченной как продовольствием, так и боевым снаряжением. Эта авантюра повлекла за собой ужасные репрессии в Петрограде со стороны большевиков. Масса народа была расстрелена, как только были обнаружены малейшие улики не только в участии, но даже в сочувствии белому движению. Первыми пострадали офицеры, принимавшие участие в обороне Петрограда. Яковлев, Линдквист и многие другие были расстреляны. Мне передавали, что участие в белогвардейском движении полк. Яковлева и других было обнаружено, потому что был найден список лиц, которые должны были стать во главе Управления, когда будет взят Петроград: Яковлев был намечен на пост военного министра.
Пришлось опасаться репрессий и мне, так как и со мной ранее был случай, подобный Яковлеву. В Петрограде образовался Институт по экономическим исследованиям РСФСР, который помещался на Невском проспекте. В этот Институт членами входили все находящиеся в Петрограде люди, которые в прежнее время принимали то или другое участие различных отраслях промышленной и экономической жизни России. В обсуждениях различных технических и экономических вопросов принимали участие люди, как Тимирязев, бывший министр торговли и промышленности, Комов, один из директоров товарищества Бр. Нобель, Е. Каратыгин, Марья Федоровна Андреева (б. супруга Горького), Изнар6) и другие. Я был также приглашен членом в химическую секцию этого Института. Однажды летом 1919 года перед наступлением Юденича я был вызван по моему домашнему телефону г. Изнаром, который сообщил мне, что желает поговорить со мной по весьма серьезному делу, и что лучше всего было бы иметь разговор в Институте Экономических Исследований. Я согласился придти туда в назначенное время. Из разговора выяснилось, что положение большевиков очень критическое, и в скором времени надо ожидать их падения, так как наступления Деникина и Колчака развиваются очень успешно, и не сегодня, так завтра, надо ожидать наступления и на Петроград. Я сам хорошо знал, что советское правительство, будучи окружено со всех сторон белыми, находилось в очень трудных условиях; тогда уже ходила крылатая фраза Троцкого: «Мы мертвы, только некому нас похоронить». В виду такого положения большевиков группа бывших промышленников и чиновных людей, собравшись для обсуждения вопроса о будущем правительстве, единогласно решила предоставить портфель министра торговли и промышленности мне, как лицу аполитичному, вполне честному и неподкупному, а кроме того, зарекомендовавшему себя превосходным администратором и знатоком химической промышленности. Я был крайне удивлен таким предложением и, поблагодарив за лестную характеристику и предложение, наотрез отказался от этой чести, так как всегда предполагал будущую свою жизнь посвятить науке, и только в особых случаях приходить на помощь российской промышленности. Я помню, что вскоре при новом свидании я просил Изнара ни в коем случае не заносить моего имени в список будущих кандидатов в министры, так как это, с одной стороны, все равно бесполезно, ибо я не пойду на эту должность, а, с другой стороны, опасно, так как подобные списки могут повредить вообще всем намеченным кандидатам. Я точно предчувствовал, что подобные списки могут попасть в руки большевиков. Из этого ясно, почему после ухода Юденича, мне не раз приходила в голову мысль, не окажется ли мое имя в каком-нибудь кандидатском списке на высокую должность после падения большевиков.
