— А ты не вертись, Артем, ты скажи, что думаешь. — хитро сощурился Серега. — Ведь Толик правду говорит. Разве подвиг становится менее значимым, если ты его совершил, ну, как бы для себя? Вот ты сидел дома, в компьютер играл, а потом взял и посуду вымыл, пропылесосил, мусор выбросил — и все это, пока мамы нет. Пришла мама, увидела, оценила, а ты не выпячиваешь свой поступок, а сидишь и дальше играешь в какой-нибудь call of duty. Вот и скажи, неужели от того, что ты дальше за компьютер сел, посуда станет менее чистой? Или мусор, может быть, обратно вернется, в мусорные мешки?

— Нет. А к чему вы клоните? Я же просто так спросил…. Ну, про подвиг. Мне интересно. Интересно, есть ли уровень подвига. Шкала, что ли.

— Так вот тебе и шкала. — хмыкнул Толик. — Чем выше подвиг, тем больше о нем говорят. И тем скромнее человек, этот самый подвиг совершивший.

— А самые великие подвиги совершают люди, которые ради этого жертвуют своей жизнью. — Артем задумался, поднял с земли сухую ветку и принялся рубить тонкую траву вокруг. Потом сказал. — Кажется, мы заблудились. Наш следопыт Вовка и правда оказался Иваном Сусаниным. Больше часа уже идем, а когда придем — неизвестно.

— И, правда. — Толик остановился. За ним остановились и все остальные. — Мне кажется, что где-то куда-то не туда свернули, идем в самую чащу. Я таких глухих мест никогда в лесу не видел. Похоже, что здесь и людей-то никогда не было.

— Так не бывает. Здесь грибников всегда полно. — сказал Вовка. — Все равно на кого-нибудь наткнемся.

Серега взял палку, швырнул ее вверх, распугивая птиц.

— Ходим, ходим. — сказал он тоскливо. — А есть хочется. И пить. Может, Вовка, еще раз на дерево слазаешь, посмотришь? Вдруг, правда не туда идем?

— Я в прошлый раз лазил. — нахмурился Вовка. — И у меня кроссовки сейчас мокрые, неудобно.

— Будем считать, что это твой, персональный подвиг. — сказал Артем. — Ведь тоже неплохо, а? Спасешь друзей!

— Я вас уже и так спасал. — отмахнулся Вовка. — Я что, среди вас самый ловкий, по деревьям лазать?

— Да, Вовка, самый ловкий. Именно поэтому мы тебя и просим. По-дружески. Ну, погляди.

Вовка вздохнул. Второй раз лезть на этакую высоту не хотелось. Тем более, начал подниматься ветер, погода портилась.

Но ведь и не бродить же по лесу до самой ночи?

Пришлось лезть. Вовку подсадили в три пары рук, он ухватился руками за скользкие, живые ветки и начал взбираться. Удовольствия никакого! Ветер холодил взмокшую майку, трепал волосы на голове, бил в спину. Дерево тихо и глухо стонало, раскачиваясь, будто собиралось вот-вот рухнуть. Под ногой Вовки предательски хрустнула ветка. Вовка попытался ухватиться руками за ствол, но пальцы соскользнули. Мир перевернулся вверх тормашками и стремительно завертелся. Солнце ударило в глаза. Вовка понял, что падает вниз — вздохнул, а выдохнуть уже не смог.

Кто-то вскрикнул. Вовка упал на спину, тяжело, болезненно. Грудь сдавило, в левую ногу будто воткнули раскаленный прут. А под шею, за шиворот начала медленно затекать ледяная родниковая вода.

— Вовка! — подбежал Толик, наклонился, потрепал за плечи. — Вовка! Ты как? В порядке?

Вовка захрипел. Легкие никак не желали отдавать бесценный глоток воздуха. В глазах потемнело.

— У него кровь! — завопил Артем. — Вся нога в крови!

— Да он не дышит, а ты о ноге!

Вовке казалось, что он словно рыба, выброшенная на берег, лежит и беззвучно шевелит губами. Хотелось выдохнуть, а потом снова вздохнуть. Закружилась голова. Вовка перевернулся на бок — и боль в ноге заставила вскрикнуть. Воздух с шумом вырвался наружу. А потом пошло легче. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

— Что там с ногой? — спросил он, захлебываясь глотками воздуха.

— Да кто ж знает. — пробормотал Артем. — Крови много. Сильно болит?

— Сильно.

Серега помог Толику сесть. Нога не просто болела — искрилась болью. Раскаленный прут проворачивали где-то в области коленки. Дела, наверное, были плохи. Кожа на ноге ниже колена была местами содрана, всюду сочилась кровь. Под коленкой Вовка увидел глубокую рану с разодранными краями. Воображение тотчас подсказало оголенную кость, как в фильмах ужасов, мышцы, сухожилия (знать бы еще, как они выглядят).

— Заблудились, а теперь еще и с раненым! — тоскливо произнес Толик, стянул рубашку и попытался оторвать от нее рукав. — Артем, помогай.

Вдвоем они с хрустом оторвали лоскут рукава. Толик намочил один его конец водой из бьющего родничка и тщательно протер места, где была содрана кожа. Раны щипало, но Вовка терпел, прикусив губу. Когда Толик добрался до раны под коленкой, стало нестерпимо больно. Боль отдавалась даже в голове. Вовка вскрикнул, поджал ноги, но так было еще больнее.

— Не дергайся. Я сейчас перемотаю, кровь остановится. — произнес Толик.

За его спиной бледный Артем записывал происходящее на камеру. А вот Серега, постояв немного в сторонке, надумал что-то свое, пошел к дереву и полез наверх.

— Куда лезешь, идиот? — закричал Вовка. — Тоже упасть хочешь?

— Надо же выбраться! — пропыхтел Серега. — Мне надоело по лесу бродить. А у тебя кровь!

— Пусть лезет. — Толик принялся затягивать рукав вокруг коленки, как жгут. — Он дело говорит.

— Снаряд два раза в одну воронку не падает! — заметил Артем. — А у тебя теперь на один шрам больше будет. Вот тебе везет.

— Ага. Тебе бы так повезло. Помоги-ка… — Вовка облокотился о плечи товарищей и поднялся. — Уж лучше бы я без шрамов и без подвигов этих обошелся, чем такое…

— Ничего. До свадьбы заживет. — подбодрил Толик.

— Хотелось бы.

Наверное, все было не так плохо, как показалось вначале. По-крайней мере, нога болела не очень сильно, хотя быстро ходить и тем более бегать вряд ли получится.

— На, держи! — Толик поднял какую-то корягу и протянул Вовке. — Будет у тебя клюка.

— Тебе бы еще бороду, и станешь вылитым лешим! — облегченно расхохотался Артем. — Такой современный леший, в футболке и кроссовках. А что? Для фильма пойдет! Отличный типажик!

— Вот как запущу сейчас в тебя корягой! — Вовка тоже засмеялся.

Боль поутихла. В это время с дерева соскочил Серега и сообщил, что до станицы еще идти и идти. Часа два, а то и больше. Они действительно где-то сбились и очень долго плутали не в том направлении. Теперь, значит, идти надо так, чтобы солнце было справа.

— Это еще почему? — удивился Артем.

— Потому что станица там. А солнце — это ориентир! Никогда не смотрел передач о путешествиях? — Серега покрутил пальцем у виска. — Все свои книжки о вампирах читаешь.

— Была бы с нами Лизка, она бы нас вывела. — внезапно сказал Вовка. — Знаете, она собирается стать путешественником. Самым настоящим. Как Толик. Будет ездить по всему свету и открывать новые земли. Ну, то есть новых земель уже и не существует вовсе, но есть такие уголки планеты, куда человек только один раз заглядывал и как следует не изучил. И вот Лизка будет изучать. Она все эти ваши ориентирования на местности, как орехи щелкает.

Все трое с удивлением посмотрели на Вовку.

— Сильно, видно, ударился. — констатировал Артем. — Несет несуразицу…

— Или влюбился. — добавил Серега. — Ты, Вовка, когда падал, не вспоминал кого-нибудь еще кроме Лизки?

— Смейтесь, смейтесь. — пробормотал Вовка. — А я серьезно говорю. Лизка девчонка, а лучше нас всех знает, что делать в лесу и куда идти. Я уверен просто, что если бы она пошла с нами, то давно бы всех вывела.

— И чего бы это она с нами пошла? — спросил Толик.

— Потому что я ей рассказал, куда мы идем. Лизке такие вещи нравятся. Она любит исследовать и изучать.

— Ты ее еще и с собой, наверное, звал, да?

— Нет. Не звал. Но очень хотел. Толик, ты не обижайся. Ты будешь путешественником в одной области, а она — в другой. Вы, может, никогда общих земель и не откроете.

— Я и не обижаюсь. Просто удивительно, Вовка, как ты разбазариваешь тайны направо и налево. Сказано же было, что это секрет!