— Я и не настаиваю, — пожал плечами Вик. — Возможно, моя вера это, действительно, рассказы сумасшедшего. Но почему и другие люди верят в бога и всегда верили, неужели мы все сошли с ума?

— Так, тут ты меня подловил, — задумчиво почесал в затылке Майк. — Я не знаю, почему люди верят в бога, думаю, что у каждого человека на это свои причины. Может быть потому, что действительно, смысл жизни можно найти только тогда, когда придуман бог, когда есть кто-то в этом мире, кто умнее тебя? И только тогда все кажется не таким бессмысленным? Что этот смысл не понимаешь только ты?

А может быть потому, что это модно, считается признаком хорошего тона. Но из множества людей, верящих в бога, только единицы верят по-настоящему, и они такие же, как и ты, психи.

— Да, — улыбнулся Вик. — Наверно, так оно и есть. Все, кто по-настоящему верят в бога, становятся другими, добрее, мягче, терпимее…

— Вот именно, — сказал Майк. — Стоит только начать по-настоящему верить, и тогда можно распрощаться со своей жизнью. Времена сейчас суровые, и тот, кто не будет убивать, выжить не сможет, а я хочу жить и дальше.

— Конечно, развитая душа ограничена в способах выживания, в этом ты прав, — сказал Вик. — Слишком многое становится для неё неприемлемым. Человек, имея такую душу, не может быть жестоким и безжалостным.

— Вот и я о том же говорю, — усмехнулся Майк. — Твоя вера не делает человека сильнее.

— А вот в этом ты не прав, вера как раз и делает человека сильнее, — сказал Вик. — Просто сила эта другая, и идет не от тела. Развитая душа готовится жить в другом месте, а там другие законы, там нужны другая сила и другие умения. Это следующий этап развития мыслящего существа — жизнь без тела. И, все, что важно сейчас для выживания тела, только мешает. Очень трудно понять, и ещё труднее перешагнуть через желания тела, тем более что и неизвестно до конца, правда, это, или нет. Это большой риск, но это единственный путь.

— Поверить тебе, это, значит, умереть, — сказал Майк. — Я не буду верить.

— Мне тоже пока нельзя умирать, — сказал Вик. — Но я буду верить, потому что моя вера дает нам тоже кое-какие преимущества. Я предупреждал тебя, что в этом городе нас ждут неприятности?

— Предупреждал, — согласился Майк. — Но в каждом городе в этом проклятом месте нас ждут неприятности, не трудно об этом догадаться заранее.

— Мы выживем и уйдем отсюда через пару дней, — сказал Вик. — А потом у нас будет время около недели, когда с нами ничего плохого не будет происходить. Мы залечим свои раны, и снова будет готовы.

— К чему готовы? — спросил Майк. — К новым неприятностям?

— К сожалению, это именно так, — вздохнул Вик, разливая водку по стаканчикам. — Дмитрий, выпей с нами.

— А это не будет слишком много? — спросил тот.

— Нет, это как раз будет норма для того, чтобы твои мертвецы оставили тебя в покое, — мягко улыбнулся Вик. Они выпили.

— Ты как-то в своих прогнозах очень однообразен, — сказал Майк, зачерпывая ложку супа, при этом, стараясь держаться по возможности дальше от Дмитрия, который тоже начал жадно есть из котелка. — Ты лучше скажи, что-то хорошее у нас будет, или нет?

— Что-то будет, но не знаю, хорошим оно нам покажется, или нет, — сказал Вик. — И я не знаю, что ты считаешь хорошим для себя.

— Ну, хотя бы скажи, доберемся мы до моего города, или нет? — спросил Майк. — Для меня это уже что-то хорошее…

— Нас ждет ещё одно серьезное испытание, да ещё и в этом городе не все у нас закончилось, — сказал Вик. — Если мы сможем преодолеть это, то дойдем. Кстати, я уже тебе говорил раньше о том, что ты выживешь, и что ты будешь жить ещё долго после этого похода.

— Говорил, но это все пока слова, — вздохнул Майк. — Значит, впереди будут снова проблемы. Но, если мы решим их, то появятся новые, и так дальше, пока я не вернусь домой. Похоже, что я тоже становлюсь таким же, как ты, пророком.

— Правда, это совсем не трудно? — улыбнулся Вик. — Человек всю жизнь решает какие-то проблемы, редкие хорошие моменты в сменяются плохими, потом снова все повторяется.

— Это уж точно, — согласился Майк. — Но здесь в отличие от обычной жизни все неприятности могут закончиться смертью. Радиация, бандиты, плохое питание, все это легко может загнать человека в гроб. Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше, — улыбнулся Вик. — Водка — хорошее лекарство.

— Оно не лечит, а просто обезболивает, — сказал Майк. — С ней гораздо легче терпеть боль и только. Ложимся спать? На улице ночь.

Вик погасил костер, вылив в него остатки супа.

— Давай поспим, — сказал он. — Может быть, завтра мы сможем отсюда убраться.

— Нет, — покачал головой Майк. — Нам придется сначала нанести визит нашим друзьям наверху, мне нужно мое оружие, я за него отвечаю, оно на мне числится.

— Это опасно, — сказал Вик. — Их много, и они вооружены.

— Ничего, — сказал Майк. — Они напали на нас, когда мы спали, теперь наша очередь устроить им то же самое. Поэтому завтра спим и отдыхаем весь день, а ночью нанесем им визит. Если ты не пойдешь со мной, то я пойду один.

— У тебя ничего не получится, ты не знаешь, где они находятся, и не сможешь их найти, — сказал Вик. — Ты не видишь в темноте и тем более не сможешь в ней сражаться. Мне очень не хочется, но мне придется пойти с тобой, хотя бы просто потому, что они забрали и наши рюкзаки, и припасы, а без них мы далеко не уйдем.

— Договорились, — сказал Майк, ложась на картон. — Расскажи что-нибудь о своем боге, под твои рассказы хорошо засыпается.

— Бог? — переспросил Дмитрий, откладывая ложку и снова забираясь в свой угол. — Он верит в бога?

— Верит, — улыбнулся Майк. — У него есть свой персональный бог, но только его бог никогда ему не помогает, и пользы от него совершенно никакой.

— Я тоже верю в бога, — вздохнул Дмитрий. — Но в последнее время я стал сомневаться в своей вере. Я думаю, что, если бы бог существовал, то он не допустил бы того, что с нами произошло.

— Это не так, мы просто его не понимаем, — сказал Вик. — Бог не равнодушен, он просто не считает то, что с нами происходит чем-то важным, для него это пустяки.

— Хороши пустяки, — проворчал Майк. — Полмира лежит в радиоактивных развалинах, а у ворот его рая стоит миллиардная очередь душ. Или они все стоят у врат ада?

— Не там и не там, — улыбнулся Вик. — Они все уже прошли чистилище, кроме тех, кому суждено исчезнуть навсегда.

— Надеюсь, что среди тех, кто исчез, есть и те, кто начал эту войну, — сказал Майк.

— Может быть, это так, — сказал Вик. — Там, куда приходят души, нет табеля о рангах. Все твои звания и достижения на земле ровно ничего не значат, важно только одно, что ты собой представляешь, и как много ты набрал энергии. Должно быть, это единственное место, где никому не удастся никого обмануть и где все справедливо.

— Почему бог допустил, чтобы эта война произошла? — спросил Дмитрий. — Чем мы разгневали его? Я знаю, что мы все грешны, но бог же есть любовь. Как он мог так с нами поступить, если он нас любит?

— Он тебе ответит совсем не так, как ты рассчитываешь, — сказал Майк из темноты. — У него своя вера и свой бог, и совсем другие ценности.

— Бог один на всех, — сказал Дмитрий. — И у него тоже.

— Нет, — усмехнулся Майк. — Он придумал себе бога, а наш один на всех его не устраивает.

— Пусть ответит тогда за своего бога, — сказал Дмитрий. — Почему он не вмешался? Почему он позволил мертвецам выходить из могил?

— Ответь ему, если сможешь, — рассмеялся тихо Майк. — Думаю, что этот вопрос поставил тебя в тупик.

— Я могу ответить, — сказал Вик. — Но не думаю, что это нужно.

— Мне это нужно, — сказал Дмитрий. — В нашем городе была церковь, она и сейчас есть, но она пуста, все ушли из этого проклятого города, в том числе и священник. А я до сих пор хожу в церковь и молюсь, но бог ничего не отвечает мне.

— Я попробую тебе ответить, — сказал Вик. — Только давай для начала договоримся, что покойники не выходят из могил.