— Очень спорно, — сказал Майк. — Если когда-нибудь найдут кости нашего общего предка, все твои мысли об уникальности человека станут просто глупостью.

— Мне там, в подвале попался в руки какой-то журнал, где говорилось об исследованиях, которые проводили независимо друг от друга японцы и португальцы, — сказал Вик. — Одни работали с сетчаткой глаза, где отпечатан весь генотип человека, другие работали с ДНК. Так вот и те, и другие пришли к одному выводу, что у всех наций и народностей общие предки, одна пара — мужчина и женщина.

— Вздор! — фыркнул Майк.

— Это наука, в которую ты так веришь, — улыбнулся Вик. — Кстати, по мнению этих ученых наши общие предки были неграми, и жили в Африке.

— Смешно, мой прапрадед — негр, — сказал, улыбнувшись, Майк. — Пусть будет так, но что от этого меняется? Кстати, у меня снова поднимается температура.

— Перенесем разговор на потом? — спросил Вик.

— Нет, будем разговаривать, — сказал Майк. — Все равно я не засну, и не хочу спать, боюсь новых кошмаров. Дай мне таблетку аспирина, и вколи антибиотик, если он ещё у нас остался.

— Осталось ещё на несколько раз, — сказал Вик, готовя шприц. — Надеюсь, что этого тебе хватит, чтобы ты выздоровел.

Он сделал инъекцию Майку и спрятал шприц и оставшиеся антибиотики в рюкзак. Себе он не стал делать укол, решив поберечь лекарство, к тому же он чувствовал себя уже неплохо. Потом Вик ещё раз обработал свои раны и Майка йодом. Они понемногу подсыхали, покрываясь коричневой коркой, хоть и все ещё были воспалены.

— Если мы все произошли от Адама и Евы, то мы все друг другу родственники, — сказал Вик. — И все войны на нашей земле — семейные, мы воюем со своими братьями и сестрами.

— Спорно, — сказал Майк. — И бездоказательно.

— Это правда, — улыбнулся Вик. — А различие в нас появилось оттого, что мы стали жить в разных местах, заработала программа приспособления. Сейчас мы делимся на группы и начинаем уничтожать тех, кто на нас непохож, это ещё один механизм защиты вида.

— Мне это не нравится, — сказал Майк. — А где же наш хваленый разум?

— Когда начинают работать основные программы, доставшиеся нам от наших предков- животных, разум работает только на то, чтобы объяснить наши нелогичные поступки, — грустно усмехнулся Вик. — А объяснений придумано много, это и мысли о высшей расе и о высоком предназначении.

— Да уж, — вздохнул Майк. — Все это давно известно.

— К тому же по-настоящему умных людей не так уж много на этой земле, — вздохнул Вик. — Потому что в основном наши мозги такие же, как у наших предков.

— Ты хочешь сказать, что мы также глупы, как и обезьяны, от которых мы произошли? — спросил Майк. — А как же наши машины, дома, наука?

— Это всего лишь инструменты, такие же, как палка и камень, — сказал Вик. — И все в итоге используется для ведения войны, для убийства себе подобных. Кстати, животные тоже умеют использовать предметы, похоже, это тоже не уникальное наше свойство.

— Значит, все бессмысленно? — спросил Майк. — И никакого смысла в этой жизни нет, так же, как и у животных?

— Смысл в нашей жизни есть, и он очень прост, — сказал Вик. — Извини, что я так долго к нему подхожу, просто нужно понимание многих вещей. Итак, наше тело не эволюционирует. Наш мозг не увеличивается. В нас ничего не меняется. Но мы понемногу все равно становимся другими, значит, эти изменения в нас происходят. Отсюда вывод, что эволюционирует только наша душа, вот в её развитии и есть смысл нашей жизни.

— Хорошо, пусть так, — сказал Майк. — Только я все равно не вижу в этом смысла. Что это нам дает?

— Развитие души дает нам многие качества, многочисленные способности, готовя нас к всемогуществу и всезнанию, — сказал Вик. — То есть к тому, чтобы стать богом.

— Смешно, — улыбнулся Майк. — Но как ее развивать нашу душу, если я ее даже не чувствую?

— Состраданием, любовью и другими чувствами, — сказал Вик. — Когда мы сочувствуем другому человеку, души обмениваются энергией, и от этого они становятся больше. И даже не важно, кому мы сочувствуем человеку, или животному, у всех есть душа.

— Что же твоя душа не общалась с крысами, которые на нас напали? — спросил Майк. — У крыс же она, по-твоему, тоже есть. Или, почему ты не общался с душами тех, кто на нас напал в городе?

— Для этого моя душа ещё недостаточно развита, — грустно пожал плечами Вик. — Если бы она была настолько большой, что её могли бы услышать другие души, то у нас действительно не было бы столько проблем.

— И насколько же она должна быть большой, чтобы на нас не нападали? — спросил Майк.

— Очень большой и очень развитой, — вздохнул Вик. — Моя душа не намного больше, чем твоя. Я сам всему только учусь.

— Я понял, что смысл жизни в том, что развивать свою душу, и тогда ты станешь богом, — пробурчал Майк. — Только это ничего не объясняет и ничего мне не дает. Ну, допустим, что у меня есть время немного пожить на этом свете для того, чтобы развить душу. А у тех мальчишек, которых мы видели в городе? Они же все умрут и очень скоро. Они же ничего не успеют понять и уж тем более что-то развить. Да, и как им развивать свою душу, если все вокруг против них? Кому они должны сочувствовать? Тем, кто приговорил их к смерти? Или к тем, кто отбирает у них еду?

— У них будут ещё другие жизни, это у них не последняя жизнь, — сказал Вик. — Но даже в такой короткой жизни они что-то успели понять и пусть немного, но развить свою душу. Ты их просто не знаешь, а я с ними жил рядом. Они всегда помогают друг другу. А, когда умирает кто-то из них, они всегда это очень тяжело переживают. Я думаю, что за то время, что им осталось жить, их души разовьются гораздо больше, чем за другую полную жизнь.

— Да уж, — проворчал Майк. — Тебя послушать, так получается что, чем хуже нам живется, тем лучше для нашей души.

— В этом тоже есть смысл, — сказал Вик. — До войны люди были очень одиноки, каждый жил в своем небольшом мирке, и не хотел оттуда высовываться, и никого не хотел в него пускать. А сейчас люди как будто заново увидели друг друга. Сейчас снова появляется дружба, сочувствие, понимание…

— Чушь, это все! — сказал раздраженно Майк. — Посмотри, сколько вокруг появилось бандитов, для которых чужая человеческая жизнь ничего не стоит. Они-то точно свою душу не развивают, а просто спасают свою шкуру.

— И это правда, — согласился Вик. — Мы все разные, и души у нас разные. Но за все то, что они сотворят здесь плохого, они ответят.

— Это как же они ответят? — усмехнулся Майк. — Их души попадут в ад, и будут вечно гореть в геенне огненной?

— Нет, не так, — покачал головой Вик. — Все гораздо проще. Для того, чтобы убивать, причинять боль, нужно, чтобы твоя душа была закрыта, иначе самому будет очень больно.

— А…, - протянул Майк. — Знаменитая душевная боль? Очень эффективно против злодеев. Они убьют тебя, и после этого будут так сильно переживать, что даже наложат на себя руки. Ты об этом говоришь?

— Нет, не об этом, хоть это было бы и неплохо, — вздохнул Вик. — Закрытая душа не развивается, а это значит, что она становится меньше. А если она очень сильно уменьшится, то это значит, что новых перерождений для неё не будет. Таким образом, зло само себя уничтожает.

— И появляется новое зло, — сказал Майк. — Ещё больше прежнего.

— Появляются и святые, — сказал Вик. — Потому что святость — это свойство развитой души. Знаешь, почему их называют святыми?

— И почему же?

— Потому что развитая душа испускает энергию, — улыбнулся Вик. — И люди как будто светятся изнутри. Святой, от слова свет, светлый…

— Как-то плохо в это верится, — вздохнул Майк. — Сейчас бы, конечно, не помешало, чтобы святых стало больше, а то слишком темно, и в прямом и переносном смысле, солнышка-то нет, его закрыли тучи из радиоактивного пепла и пыли. Но только что-то я их не вижу вокруг, а вот бандитов и убийц вокруг стало столько, что ни одной святой душе долго на этой земле не прожить. Кстати, я вижу ещё одно несоответствие в твоей религии.