Пишу о душе. А душа Давно не нужна и забыта. От взрослого до малыша — Все тянутся к радостям быта. Машины нужны, «Жигули», Ковры, телевизоры, дачи… В распадках промерзлой земли Мне жизнь представлялась иначе. Прости, дорогая жена, Как в песне забытой поется — До самого вечного сна Нам жить без машины придется… А может быть, все же правы Веселые наши соседи, И былки осенней травы Уже не шуршат на рассвете? И в черной воде камыши Не красит рассветная вспышка, И нет ее вовсе, души, А только пустая сберкнижка? 1974 Поэзия не спорт, Поэзия — душа! Прочнее нет на свете аксиомы. В поэзии не стоят ни гроша Боксерские и прочие Приемы. Поэзия не бег, Не вольная борьба. Поэзия — сомненье и тревога. Поэзия — надежда и судьба, Поэзия, как говорят, — От бога. 1973–1975 Цветы сажают в торф И думают, что это Отличный чернозем, Прекрасная земля. Но этот темный цвет — Лишь внешняя примета, Давно погибших трав Горючая зола… Я выдумал тебя И сам свой бред разрушу. Не чайка ты — сова С провалом хищных глаз. Как ядовитый торф, Ты мне сжигала душу. Последний уголек, По счастью, не погас. И пусть была тоска, Пусть был обман недолог, Пусть ты на третий день Пришла ко мне сама. Но как я мог не знать, — Ведь все-таки биолог! — Особенности трав И птичьего ума?! Забуду навсегда — Не больно и не жалко — И все свои стихи, И все твои слова… Давно засохла та Печальная фиалка. Лишь кое-где взошла Болотная трава. 1975 Даль и душа прояснились. Стаял покров ледяной. Будто лишь только приснились Беды, что были со мной. Буду спокойней и проще. Буду учиться всерьез У фиолетовой рощи Дымных февральских берез. Все позабуду печали — Бедствий, разлук, похорон… Что еще там накричали Стаи голодных ворон?.. 1975 Весенняя песня синицы. Холодный березовый март. И солнца упругие спицы На синих сугробах горят. Закончилось тяжкое бремя Обиды, тревоги и лжи. И сонно вздыхают деревья В прозрачной и горькой тиши. «Расстались, Расстались, Расстались!» — Капели стучат под стеной… И все же навеки остались Святые глаза надо мной. Зеленые, полные муки, Они до последнего дня, До самой последней разлуки Все будут глядеть на меня. 1975 Спасибо за цветы и за глаза, За синий март — Тревожный и прощальный. И ничего, что этот стих — Печальный: Печаль, как дым, Уходит в небеса. Сырых дерев неукротимый зов С веселыми грачами и лучами… Смотри вокруг И не кори печали,— Печаль не бесконечна, Как любовь. И пусть вдали, На льдистом побережье, Еще чернеют сонные леса. Не только счастьем, Верой и надеждой, — Печалью тоже Светятся глаза. И белый лед, И синяя вода, И тот кустарник За глухой дорогой Освещены Одной большой тревогой: Печаль, как жизнь, Уходит навсегда. 1975 Огненно-рыжий дубок, Стройный, худой и лохматый. Облака синий клубок В желтой полоске заката. Тихо в больничном саду, Нет ни тревоги, ни страха. Вместе с тобою пройду До луговины оврага. Осень, а клевер цветет — Мелкий, неяркий, лиловый. Скоро зима заметет Этот цветок бестолковый. Это — потом… А сейчас — Прелесть осеннего сада. Свет понимающих глаз. Лучшего в жизни не надо. Злые забуду года, Боль и душевную смуту. Боже! Продли навсегда Сладкую эту минуту. 1975 |
