Час прилива Час прилива пробил. Разбежались и нырнули. Кто сумел — тот уплыл. Остальные утонули. А мы с тобой отползли И легли на мели. Мы в почетном карауле. Мы никому не нужны, И не ищет никто нас. Плеск вчерашней волны Повышает общий тонус. У нас есть время поплевать в облак У нас есть время повалять дурака Под пластинку «Роллинг Стоунз». Безнадежно глупа Затея плыть и выплыть первым. А мы свои черепа Открываем, как консервы. На песке расползлись И червями сплелись Мысли, волосы и нервы. Это — мертвый сезон. Это все, что нам осталось. Летаргический сон Унизителен, как старость. Пять копеек за цент. Я уже импотент. А это больше, чем усталость Девяносто заплат. Блю-джинс добела истерты. А наших скромных зарплат Хватит только на аборты. Но, как прежде, звенят И, как прежде, пьянят Примитивные аккорды. Час прилива пробил. Разбежались и нырнули. Кто умел — тот уплыл. Остальные утонули. А мы с тобой отползли И легли на мели. Мы в почетном карауле. Влажный блеск наших глаз
Влажный блеск наших глаз Все соседи просто ненавидят нас А нам на них наплевать, У тебя есть я, а у меня — диван-кровать. Платина платья, штанов свинец Душат только тех, кто не рискует дышать. А нам так легко. Мы наконец Сбросили все то, что нам могло мешать. Остаемся одни, Поспешно гасим огни И никогда не скучаем. И пусть сосед извинит За то, что всю ночь звенит Ложечка в чашке чая. Ты говоришь, я так хорош… Это оттого, что ты так хороша со мной. Посмотри — мой бедный еж Сбросил все иголки. Он совсем ручной. Но если ты почувствуешь случайный укол, Выдерни занозу, обломай ее края. Это оттого, что мой ледокол Не привык к воде весеннего ручья. Ты никогда не спишь. Я тоже никогда не сплю. Наверное, я тебя люблю. Но я об этом промолчу, Я скажу тебе лишь То, что я тебя хочу. За окном — снег и тишь… Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш. А если встать в полный рост, То можно это сделать на одной из звезд. Наверное, зря мы забываем вкус слез. Но небо пахнет запахом твоих волос. И мне никак не удается успокоить ртуть, Но если ты устала, я спою что-нибудь. Ты говоришь, что я неплохо пою. И в общем это то, что надо. Так это очень легко. Я в этих песнях не лгу, Видимо, не могу. Мои законы просты — Мы так легки и чисты. Нам так приятно дышать. Не нужно спать в эту ночь, А нужно выбросить прочь Все, что могло мешать. Ржавая вода Красною жар-птицею, салютуя маузером лающим, Время жгло страницы, едва касаясь их пером пылающим. Но годы вывернут карманы — дни, как семечки, валятся вкривь да врозь. А над городом — туман. Худое времечко с корочкой запеклось. Черными датами а ну, еще плесни на крышу раскаленную! Лили ушатами ржавую, кровавую, соленую. Годы весело гремят пустыми фляжками, выворачивают кисет. Сырые дни дымят короткими затяжками в самокрутках газет. Под водопадом спасались, как могли, срубили дерево. Ну, плот был что надо, да только не держало на воде его. Да только кольцами года завиваются в водоворотах пустых площадей. Да только ржавая вода разливается на портретах великих дождей. Но ветки колючие обернутся острыми рогатками. Да корни могучие заплетутся грозными загадками. А пока вода-вода кап-кап-каплею лупит дробью в стекло, Улететь бы куда белой цаплею! — обожжено крыло. Но этот город с кровоточащими жабрами надо бы переплыть… А время ловит нас в воде губами жадными. Время нас учит пить. Поезд Нет времени, чтобы себя обмануть, И нет ничего, чтобы просто уснуть, И нет никого, кто способен нажать на курок. Моя голова — перекресток железных дорог. Есть целое небо, но нечем дышать. Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать. Я прочно запутался в сетке ошибочных строк. Моя голова — перекресток железных дорог. Нарушены правила в нашей игре, И я повис на телефонном шнуре. Смотрите, сегодня петля на плечах палача. Скажи мне — прощай, помолись и скорее кончай. Минута считалась за несколько лет, Но ты мне купила обратный билет. И вот уже ты мне приносишь заваренный чай. С него начинается мертвый сезон. Шесть твоих цифр помнит мой телефон, Хотя он давно помешался на длинных гудках. Нам нужно молчать, стиснув зубы до боли в висках. Фильтр сигареты испачкан в крови. Я еду по минному полю любви. Хочу каждый день умирать у тебя на руках. Мне нужно хоть раз умереть у тебя на руках. Любовь — это слово похоже на ложь. Пришитая к коже дешевая брошь. Прицепленный к жестким вагонам вагон-ресторан. И даже любовь не поможет сорвать стоп-кран. Любовь — режиссер с удивленным лицом, Снимающий фильмы с печальным концом, А нам все равно так хотелось смотреть на экран. Любовь — это мой заколдованный дом, И двое, что все еще спят там вдвоем. На улице Сакко-Ванцетти мой дом 22. Они еще спят, но они еще помнят слова. Их ловит безумный ночной телеграф. Любовь — это то, в чем я прав и неправ, И только любовь дает мне на это права. Любовь — как куранты отставших часов, И стойкая боязнь чужих адресов. Любовь — это солнце, которое видит закат. Любовь — это я, это твой неизвестный солдат. Любовь — это снег и глухая стена. Любовь — это несколько капель вина. Любовь — это поезд сюда и назад. Любовь — это поезд сюда и назад, Где нет времени, чтобы себя обмануть, И нет ничего, чтобы просто уснуть, И нет никого, кто способен нажать на курок. Моя голова — перекресток железных дорог. |
