Хотел в Алма-Ату — приехал в Воркуту.

Строгал себе лапту, а записали в хор.

Хотелось «Беломор» — в продаже только «Ту».

Хотелось телескоп — а выдали топор.

Хотелось закурить — но здесь запрещено.

Хотелось закирять — но высохло вино.

Хотелось объяснить — сломали два ребра.

Пытался возразить, но били мастера.

Хотелось одному — приходится втроем.

Надеялся уснуть — командуют: «Подъем!»

Плюю в лицо слуге по имени народ.

Мне нравится Б Г, а не наоборот.

Хотелось полететь — приходится ползти.

Старался доползти — застрял на полпути.

Ворочаюсь в грязи. А если встать, пойти?

За это мне грозит от года до пяти.

Хотелось закричать — приказано молчать.

Попробовал ворчать — но могут настучать.

Хотелось озвереть, кусаться и рычать.

Пытался умереть — успели откачать.

Могли и не успеть. Спасибо главврачу

За то, что ничего теперь хотеть я не хочу.

Психически здоров. Отвык и пить, и есть.

Спасибо, Башлачев. Палата номер шесть.

 Все на мази. Все в кайф, в струю и в жилу

Эта дорога пряма, как школьный коридор

В брюхе машины легко быть первым пассажиром,

Имея вместо сердца единый пламенный мотор.

Мы аккуратно пристегнуты ремнями.

Мы не спешим. Но если кто догонит нас —

То мы пригрозим им габаритными огнями

Затянем пояса. Дадут приказ — нажмем на газ.

А впрочем, если хошь — давай, пролезай к шоферу.

Если чешутся руки — что ж, пугай ворон, дави клаксон.

А ежели спеть — так это лучше сделать хором.

Пусть не слышно тебя, но ты не Элтон Джон и не Кобзон.

Есть правила движения, в которых все молчком.

И спектр состоит из одного предупредительного цвета.

Дорожные знаки заменим нагрудным значком,

И автоматически снижается цена билета.

Трудно в пути. То там, то тут подлец заноет,

 Мол, пыль да туман, сплошной бурьян и нет конца.

Но все впереди. На белом свете есть такое,

Что никогда не снилось нашим подлецам.

Стирается краска на левой стороне руля.

На левых колесах горит лохматая резина,

Но есть где-то сказка — прекрасная земля,

Куда мы дотянем, лишь кончится запас бензина.

Судя по карте, дорога здесь одна.

Трясет на ухабах — мы переносим с одобреньем.

Ведь это не мешает нам принять стакан вина.

И думать о бабах с глубоким удовлетвореньем.

Мы понимаем, что в золоте есть медь.

Но мы научились смотреть, не отводя глаза.

Дорога прямая. И в общем рано петь:

— Кондуктор, нажми на тормоза…

Ночь плюет на стекло черным.

Лето прошло. Черт с ним.

Сны из сукна. Под суровой шинелью спит северная страна.

Но где ты, весна? Чем ты сейчас больна?

Осень. Ягоды губ с ядом.

Осень. Твой похотливый труп рядом.

Все мои песни июня и августа осенью сожжены.

Она так ревнива в роли моей жены.

Мокрый табак. Кашель.

Небо как эмалированный бак с манной кашей.

И по утрам прям надо мной капает ржавый гной.

Видно, Господь тоже шалил весной.

Время бросать гнезда.

Время менять звезды.

Но листья, мечтая лететь рядом с птицами, падают только вниз.

В каждом дворе осень дает стриптиз.

Кони мечтают о быстрых санях — надоела телега.

Поле — о чистых, простых простынях снега.

Кто смажет нам раны и перебинтует нас? Кто нам наложит швы?

Я знаю — зима в роли моей вдовы.

Легче, чем пух, камень плиты.

Брось на нее цветы.

Твой плеер гоняет отличный рок,

Но зря ты вошел с ним за эту ограду.

Зря ты спросил, кто сюда лег.

Здесь похоронен ты.

Это случилось в период мечты

Стать первой звездой своего хит-парада.

Я жил радостью встреч

И болью прощания.

Смотри на меня.

Ведь мы говорим, значит, можем петь песни.

Постой! Нас может сжечь минута молчания.

Не бойся огня.

Ведь если сгорим,

Значит снова воскреснем.

Твой «Телекастер» красив, как кастет,

Но твой микрофон, как кляп.

И кто сосчитал, сколько монет

Брошено мимо протянутых шляп.

Несколько лет, несколько зим…

Ну как ты теперь, звезда?

Несколько Лен, несколько Зин

И фото в позавчерашней газете…

Но чем пахнет вода

В твоем роскошном клозете?

Ты спекулируешь сказкой о лучших мирах,

Нуждаясь в повышенной дозе наркоза.

И вновь прячешь свой прах

В стандартной кассете.

Я вижу, как ложь превращается в страх,

И это логичная метаморфоза.

Ты продаешь радужный грим.

Ты покупаешь дым.

Скучно дразнить мертвого льва

И пить с тобой спирт из высоких фужеров.

Ты не поймешь меня.

Ты не шагнешь через себя к себе.

Так не лги о борьбе — велики все слова

Тебе — лилипуту в стране Гулливеров.

Забудь боль наших встреч

И радость прощания.

Я вижу, огню больше нечего сжечь.

Тебе, как обычно, пора на конвейер.

И все же попробуй сберечь минуту молчания.

Но ты бросишь цветы

На край могильной плиты.

Потом улыбнешься и включишь свой плеер.