— Видите, какой странный натюрморт? Эпоха Наполеона и сталинский ампир — все вместе, как положено в антикварном магазине. Дань профессии, так сказать! С другой стороны, жизнь человеческая тоже полный винегрет (простите за вульгарность), дни наши по полочкам не разложишь, правда?

Я была с этим совершенно согласна.

— Пожалуйста, буше, эклеры со сливками... нет-нет, лучше миндальные.

Хозяин удовлетворенно кивнул:

— Сладкий миндаль и густой ароматный кофе с легкой горчинкой — отличный выбор! В таком сочетании есть своя прелесть.

Он усадил меня лицом к портрету, сам сел спиной и, вооружившись серебряным ситечком, аккуратно наклонил кофейник. У него были сильные красивые пальцы, как у музыканта, и интеллигентная внешность, которую немного портил толстый курносый нос и окладистая черная борода. «Опять с бородой! Мода сейчас на эти бороды пошла, что ли? Ой! Наверное, я давно не смотрела на мужчин!» — подумала я и улыбнулась.

— Портрет интересный — расскажите про эту царицу!

— Да вы про нее все знаете! «Бориса Годунова», надеюсь, читали? Памятник Минину и Пожарскому видели? А портрет и вправду редкий: не только в музее — ни в одном частном каталоге не найдете! До поры до времени прячу, цену набиваю...

Он рассмеялся и подмигнул карим глазом.

— Ей здесь лет четырнадцать, не больше. Как говорится, самое начало. До желанной Москвы еще далеко, но с пути она не сойдет и скоро начнется отсчет. С каждым шагом трагедия будет все ближе.

— Почему вы ее царицей называете? Она же самозванка!

Он пожал плечами:

— По сути! А формально была коронована 8 мая 1606 года и царствовала целую неделю. Представляете, какое потрясение для молодой девочки? Она потом всю недолгую жизнь подписывалась «Марина Императрица». Не смирилась. Не смогла забыть. — Он насмешливо развел руками. — Погоня за сбежавшей мечтой — это самое странное и бесполезное занятие, какое можно представить, и знаете почему? Да потому, что догнать ее невозможно! Как говорится, что упало — то пропало. Вы согласны, милая гостья?

— Это, конечно, правильно, только... Помните сказку про Серого Волка? Иван тоже упустил свою Жар-птицу, однако он же ее вернул. К тому же эта Марина была такой молодой! Молодые всегда себя переоценивают.

— А старики, вроде нас, недооценивают, да? — расхохотался хозяин и шутливо погрозил пальцем.

— При чем здесь это? Вы, наверное, человек холостой, а у меня есть внук, и я вижу, какая у него огромная потребность в любви. Вспомните себя в молодости: разве не хотелось выделиться из толпы, обозначить себя, чтобы заметили и оценили? Пусть даже со знаком минус, но оценили!

— Конечно, выделяться нужно — это вы тонко подметили! Девочку с короной на голове трудно не заметить. — Он снова засмеялся и широким жестом пододвинул вазу с пирожными. — Угощайтесь, угощайтесь! Умные разговоры — хорошо, а подсластиться нужно! И кофеем не манкируйте, я в него не плевал.

Этот невообразимый словесный пассаж поразил в самое сердце — пришлось покрепче ухватиться за ложечку с вензелем, чтобы не потерять самообладания. Антиквар явно наслаждался эффектом.

— Да ладно вам, — загудел низкий баритон. — Я ведь по рождению деревенский. Простите старика, вечно что-нибудь ляпну...

Мы надолго замолчали. Кофейный аромат был таким душистым и крепким, что я мысленно отмахнулась от нелепой шутки и погрузилась в дегустацию свежайших миндальных пирожных. Хозяин заботливо орудовал кофейником и маленьким сливочником. Внезапно он наклонился, взглянул мне в глаза (зрачки у него были золотистые, какие-то звериные зрачки) и тихо спросил:

— А лично вы не хотели бы подержать Жар-птицу в руках? Ну хоть минуточку? Или, по-вашему, лучше вообще с ней не встречаться?

Он откинулся на спинку кресла, крепко сцепил кисти и для убедительности повертел большими пальцами.

— Л-лучше не встречаться, — пробормотала я.

— А вот и нет, уважаемая! Сдается мне, что погоня за Жар-птицей вам не чужда. Иначе вы не бродили бы по ночам в полном одиночестве! Вы ведь любите приключения, не так ли?

— Просто улаживала семейные разногласия, — сухо сказала я.

— Понятно! Не каждый признается, что добродетель скучнее порока. — Хозяин магазина насмешливо посмотрел поверх очков. — А вам известно, чем закончилась Маринина история?

— Кажется, ее казнили? — робко предположила я.

— Может быть. Вам жаль ее?

— Любое живое существо жалко.

— Любое, согласен. Особенно невинное. Помните, как там про слезу ребенка?

— О каком ребенке вы говорите?

— Ах, Анна Александровна! Вы такая вежливая, сидите слушаете мою бесконечную болтовню, время свое драгоценное тратите! Потерпите немного, скоро я все проясню!

— Откуда вы знаете, как меня зовут? Я только собиралась представиться!

Видя мое полное недоумение, он улыбнулся и показал белый прямоугольник, зажатый между двумя пальцами:

— Вы уронили визитку, здесь так написано: кандидат наук, филолог, переводчик... Потрясающе! Ах, эти слабые женщины... С ума можно сойти, сколько регалий! Или все это неправда и Анна Александровна — это не вы?

Я в сомнении покосилась на закрытую сумку: как могла выпасть визитка? Но возразить не решилась и кротко кивнула:

— Нет-нет, все верно! Меня зовут Анна Александровна. А вас?

Хозяин не торопясь вытащил кожаный кисет:

— Сейчас представлюсь. Вы позволите? Благодарю. — Он зажал крепкими и ровными зубами мундштук, улыбнулся и медленно, со значением сказал: — Трофим Васильевич Ус. — И выжидательно замер.

Я почувствовала, что нужно что-то сказать. Возможно, он очень известный человек? Но я далека от антикварного мира и впервые слышу эту фамилию. Повисло неловкое молчание.

— Простите, мы где-то встречались?

— Не знаю. Все может быть.

Он опять улыбнулся, чуть мягче. Сквозь голубоватый дымок в упор смотрели хитрые глаза: желтоватые белки, глубокие морщинки, убегавшие к вискам, жесткие и прямые ресницы. Странный, звериный взгляд, почти волчий.

— Я заметил, что вы разглядывали мои украшения, уважаемая гостья, — неожиданно вкрадчиво сказал хозяин. — Произвели впечатление?

— Конечно! Они все прекрасны, но самое лучшее — золотая стрекоза. — Я невольно повернулась к витрине. — Это копия Лалика?

— Обижаете! Это и есть Рене Лалик. Желаете приобрести?

— Что вы! Я же простой человек. Откуда такие деньги?

— Никогда не употребляйте это слово! Откуда вы знаете, насколько вы просты? И вообще... — В голосе Трофима Васильевича зазвучали насмешливые нотки. — Со мной всегда можно договориться: рассрочка платежа, скидки, принимаем карты. Лалик не Лалик, а я хозяин! Все возможно! Могу и подарить, если пожелаю. Но сначала необходимо предъявить паспорт. Это общее требование при покупке антиквариата. Мало ли что...

— Да ради бога! — снисходительно сказала я, забыв про всякую осторожность.

Он долго смотрел на первую страницу.

— Ну, слава богу, предчувствия, как говорится, меня не обманули! Вы действительно Тарло?

— Семенова-Тарло... — поправила я. — Разве вы не видите?

— Вижу, вижу, как говорится, урожденная Тарло. Итак, вы обожаете знаменитого Рене? И в прошлом и в настоящем вас поддержали бы все женщины мира! А что, если я покажу вам нечто лучшее? Хотите рассмотреть другие варианты?

— Как вам угодно, показывайте, — улыбнулась я. — Вы же хозяин.

— Достойный ответ. Это мне нравится. Вот это я люблю!

Он долго звенел ключами, наконец с трудом открыл какой-то тайный ящичек в бюро и положил на стол бархатный футлярчик. Повинуясь непреодолимому любопытству, я открыла и увидела перстень в александрийской оправе. Никаких завитков, излишеств — только камень, огромный мерцающий овал.

— Первый раз вижу такой большой аметист!

— Примерьте, раз нравится!

Неожиданно для себя я одела его по-старинному, на указательный палец, и удивилась, какой по-королевски изящной и значительной стала казаться моя маленькая и узкая кисть. Да, наверное, такие пальцы целовали встав на колени! Я кинула быстрый взгляд на портрет.