— Ну как же, я говорю о лекаре духа — преподобном отце Стефане. Чья речь во время службы была столь проникновенна, что не уснули, наверное, только голуби на крыше Храма. Оппонентом ему выступает непревзойдённый лекарь брюха — трактирщик Гаррет. Если вы пробовали бобровые хвосты в миндальном молоке, которые он готовит, то должны согласиться, что он воистину волшебник. А его айвовый пирог с турнепсом? Пальчики оближешь. Даже не знаю, как я без всего этого буду обходиться, когда Вы заберёте меня с собой в замок. А ещё…
— Куда заберу? — изумился герцог, который ожидал подвоха, но чтобы так…
— В Ваш замок, — бард тут же состроил полную невинности мордочку, хотя озорная улыбка так и не сошла с его лица. — Вы же не откажете несчастному влюблённому в счастье хоть изредка видеть Вас? На большее я пока и не претендую.
Тут уже не выдержал Алексис. Он сделал шаг вперёд и с силой оттолкнул юношу, отчего тот отлетел метров на десять и повалился на землю.
— Ах ты шваль подзаборная! Да кому ты нужен со своей лже-любовью? Убирайся! — кричал Алексис, демонстрируя крайнюю степень раздражения. Он был готов броситься на Микаэля с кулаками, как обычный простолюдин в кабацкой драке, но его сдержал спокойный голос герцога.
— Виконт Обрэ, вы позорите своим поведением и себя, и меня, — в голосе Эрика было столько усталости, что Алексис невольно замолк, сокрушаясь по поводу своей вспышки гнева. — Вы слишком неуравновешенны, сударь. Учитесь держать себя в руках. Я вполне в состоянии самостоятельно решить свои проблемы.
— Да, да не стоит встревать в наши дела с герцогом, — ехидно прошипел бард, поднимаясь с земли, отряхиваясь и потирая ушибленный зад. Он тут же двинулся к герцогу, слегка прихрамывая.
— Вот, что бард, — твёрдо заявил герцог, по-видимому, приняв для себя какое-то решение, — я не готов пригласить тебя в свой замок, так как не собираюсь надолго там задерживаться. Мне предстоит длительное путешествие. Предваряя твой следующий вопрос, отвечу «Нет», я не готов взять тебя с собой. Можешь даже не просить. Теперь, когда все вопросы расставлены, позволь нам пройти. Мне нужно как можно быстрее поговорить с Гарретом.
Сказав это, Эрик не дожидаясь ответа быстрым шагом двинулся по направлению к трактиру.
— Вы делаете ошибку, Ваша Светлость, — крикнул ему в след раздосадованный очередным отказом бард.
При это сам он устремился следом за герцогом. Делая каждый шаг, он слегка кривился, как будто от боли, но тем не менее не отставал. Сейчас все его мысли были заняты поиском нового подхода к неприступному герцогу. «А всё эта мелкая шлюха, Обрэ. Тоже мне благородный… Дрянь! Так бы герцог давно был моим!» — думал он про себя и мысленно обещал отомстить Алексису при ближайшем удобном случае.
Герцог же решил для себя как можно быстрей уладить все дела в городе и к полудню отбыть в замок. Только железная воля и выдержка позволяла ему пока держаться. В трактир он уже заходил практически бегом.
В просторном зале было немноголюдно, но весьма шумно. Та словесная перепалка между Гарретом и отцом Стефаном, о которой упоминал бард, была в самом разгаре. Касалась она как раз утренней проповеди. Отец Стефан, судя по всему, был весьма недоволен отсутствием Гаррета в Храме и не преминул высказать это трактирщику. Однако в ответ получил от последнего длинную отповедь, из которой явствовало, что слушать весь тот бред, который обычно несёт священник, у занятого трактирщика нет ни времени, ни желания, что проповеди отец Стефан говорить не умеет, да и вообще ему давно пора на покой — жить в маленьком доме, выращивать розы, да готовиться предстать перед Богами. Слово за слово и эти два «лекаря», как их метко окрестил бард, сцепились до угроз и взаимных оскорблений.
К тому времени как в зале появился герцог, спорщики немного подустали, но сдаваться никто из них был не намерен. В итоге, сам того не желая, Эрик оказался в центре скандала.
— Ваша Светлость, рассудите нас, — тут же решил призвать союзника отец Стефан. — Как Вы оцениваете сегодняшнюю проповедь? Разве может необходимость в ублажении грешного тела пищей материальной служить отговоркой от приобщения к силе Божественного слова, служащего пищей духовной.
— Не путайте своё слово с Божественным, — огрызнулся Гаррет.
— Успокойтесь, — прервал обоих Эрик. — Мне сложно сказать что-либо о качестве проповеди, мои отношения с Богами лежат за гранью слов, но я верю, что отец Стефан сделал всё от него зависящее, чтобы выполнить свой долг.
Было заметно, что Гаррет не совсем доволен сказанным, но напрямую возражать герцогу не решался. Зато отец Стефан торжествовал в полной мере, правда, не долго. Ровно до того момента, когда в ответ на просьбу о порции жаркого, получил в ответ от трактирщика красочное пожелание переходить исключительно на духовную пищу, которая в его возрасте гораздо важнее. Всё шло к очередной ссоре, но тут вновь вмешался герцог.
— Гаррет, мне нужно с тобой поговорить об одном важном деле. Надеюсь, ты сейчас не очень занят?
— Для Вас, Ваша Светлость, время всегда найдётся. Присаживайтесь пока к дальнему столику, я быстро закончу свои дела на кухне и присоединюсь к Вам. А то со всеми этими спорами у меня казарки пережарятся, — тут же откликнулся трактирщик.
Эрик, приняв вынужденную задержку как данность, расположился за столиком в углу, в обществе виконта Обрэ. Он сел спиной к залу и углубился в размышления о том, насколько может затянуться это ожидание, когда к столику подошёл мужчина. Вопреки ожиданиям это был не Гаррет, а мнущийся в нерешительности местный кузнец Эммет. Было видно, что он жутко смущается. Руки кузнеца беспорядочно теребили выцветший серый бегуин, который обычно покрывал голову. Глаза его были опущены в пол.
— Ты, что-то хотел, Эммет? — спросил герцог, удивлённый донельзя. С кузнецом он пересекался всего несколько раз и, какие дела могли привести мужчину к нему, совершенно не представлял.
— Ваша Светлость, простите за дерзость, — робко начал Эммет. — Я б никогда не посмел потревожить Вас, но сердцу не прикажешь и моё счастье целиком и полностью в Ваших руках.
— Ничего не понимаю. Ты можешь выражаться более ясно? — переспросил герцог, всё более мечтая о том, чтобы побыстрей оказаться в одиночестве в своём замке.
— Я влюбился! Влюбился так, как никогда прежде. Ни днем, ни ночью не могу обрести я покой. Сердце моё полно страдания и муки.
Первой мыслью Эрика, навеянной недавними излияниями барда, было то, что кузнец тоже влюбился в него и теперь неумело признаётся в своих чувствах. Но эту мысль удалось быстро отогнать, как явно ошибочную.
— Но чем же я могу тебе в этом помочь? Времена, когда господин на своих землях имел право обязать кого-то к браку, давно прошли. Да и в любом случае я не стал бы пользоваться такими правами. Так, что всё в твоих руках. Любишь — добивайся взаимности. Если твоё чувство искренне — за него надо бороться.
— Вы меня не поняли, Ваша Светлость. Только от безысходности я решился обратиться к Вам, — с упорством барана не сдавался Эммет. — Я влюбился в хорошо Вам известного барда Микаэля, который выказывает знаки внимания к Вашей Светлости. Он такой чистый и наивный, такой красивый… И совершенно не понимает, что совсем не ровня Вам. Я слышал, что Ваша Светлость собирается принять его в свою свиту…
— Тоже мне ангел во плоти, — съязвил Алексис, не в состоянии промолчать, когда речь зашла о ненавистном барде. — Да этот «ангелок» играет с вами, добиваясь своих целей. А цели его…
— Виконт, ваше мнение мне известно. Вы озвучивали его не раз, но сейчас я разговариваю с другим, — оборвал своего спутника герцог. — Что же касается твоей просьбы Эммет, хоть она мне до конца и не понятна, могу сообщить: сегодня я отбуду в замок, а потом в ещё более дальний путь. Предваряя твой следующий вопрос, отвечу — единственным моим спутником был и на данный момент остаётся присутствующий здесь виконт Обрэ.
Услышав это, Эммет облегчённо выдохнул и поднял на герцог взгляд полной искренней и неподдельной благодарности.