Социологи говорят: это опасная тенденция в нашем обществе – у людей не развиваются потребности, а, значит и стимулы для труда. Нет фантазии, – нет и мысли!
Очень важно, что в нашей стране очень многое бесплатно: лечение, жильё, библиотеки, реки, горы, лес, озёра, парки. Очень дешёвый хлеб. Некоторые живут на пенсию 43 руб.
6 января 1989 года, пятница.
Я пытался подсунуть Эдуарду письма Короленко для подкрепления моих мыслей в наших многочисленных с ним дискуссиях. Но он, не читая, отложил в сторону эти письма: он не спорит, он согласен, что действительно в нашей стране власть захватила олигархия большевиков и перевернула всё вверх дном. Он только ещё раз утверждает, что в этом была объективная необходимость, так как революционный нарыв созрел, и ничто не могло остановить революцию. Я же утверждал, что, если бы восторжествовала теория Плеханова, а не Ленина, то всё в нашей стране пошло бы по-другому.
«Об этом сейчас бесполезно говорить, - отвечал он, - хотя бы потому, что неизвестно, что было бы лучше. Мы в этом не разбираемся».
Мы часто спорим с Эдуардом. С ним трудно спорить, но интересно. Редко мы осознаём, в чём предмет нашего спора. Иногда мне даже смутно вспоминается, что год или два назад мы уже спорили на ту же тему, причём возможно каждый из нас старался доказать обратное нашим теперешним взглядам. Мы сидим вместе уже 25 лет. Последние годы в связи с перестройкой мы стали чаще спорить. Но каждый раз это бессистемные споры.
7 января 1989 года, суббота.
Брат Петя, который гостит у нас, как-то вернувшись из очередной прогулки по Москве, загадочно улыбаясь, вручил Ире подарок – полную сумку чего-то тяжёлого. Мы столпились вокруг сумки, вынули содержимое, развернули бумагу и Ира ахнула от счастья: десять кусков хозяйственного мыла! Он достал это в ГУМе. Долго ли он стоял в очереди, он скрывает, чтобы не смущать нас.
Он же рассказал такой случай. Его друг из Новосибирска Игорь (я его знаю по хобби) в декабре ездил в Ленинград, чтобы записаться в очередь на покупку ВМ-12 в 1989г. В магазине «Электроника», где продают эти видеомагнитофоны, уже накануне в полночь собралось 10 тыс народу. Они стояли всю ночь, и для обогрева жгли костры из пустых ящиков. Жители окружающих домов не поняли, в чём дело и без конца вызывали милицию. Тогда было поднято 500 милиционеров и это было очень кстати, так как утром обнаружилось, что из 10 тыс будет записано только 3 тыс человек.
Между прочим, в Ленинграде я дважды записывался на ВМ-12. Первый раз в 1985г я отдал свою очередь А. Юданову, а в 1986 в марте купил сам – это у меня «старый» ВМ-12. А ещё есть «новый» (я уже писал).
9 января 1989 года, понедельник.
Состоялся семинар с диссертацией Анатолия Козлова из сектора Галкина. Пять лет назад он закончил МФТИ. Три года назад Козлов делал доклад о расчёте напряжений и вибраций в пилоне двигателя, не вызвав особого восхищения. Помню, что тогда Минаев (теперь он стал профессором) раскритиковал его за слишком сложный способ расчёта, когда эту задачу вместо МКЭ можно было решить по балочной теории. Как-то две недели назад он подошёл ко мне поделиться своими результатами. С особой радостью он сообщил, что расчёты частот по его методу (система-4) и моему методу полиномов совпали с точностью до 5%. Я немного был смущён, зачем он мне всё это рассказывает, пока он не сообщил, что предстоит семинар с его диссертацией. Только на семинаре стало ясно, что работа хорошая и годится для защиты. Освоена «Система-4» и применяется для исследований. То, что он не придумал своего метода и не создал своей системы – это не беда, так как кто-то должен осваивать сделанное до него!
10 января 1989 года, вторник.
Как я уже писал, дело с переездом тормозилось сектором Лыщинского. По этому поводу в среду 28 декабря состоялось бурное совещание, на котором их наконец убедили. И вот с утра 29 декабря дан приказ Соболева: переезжать! Тут же возникло ещё одно недоразумение. Начались сборы, а Рыбаков мне шепнул: «Нам приказано Перетягина взять с собой на новое место». Я возмутился и сразу же пошёл к Соболеву спросить, правда, что Перетягин едет с нами. «Да», - ответил он. Тут я не стесняясь, высказал свой протест. Я ему сказал, что это издевательство, т. к. Перетягин сидит рядом со мной двадцать с лишним лет, а у меня с ним нет никаких общих дел. Такое положение настолько угнетает, что я из-за этого даже собирался уходить на пенсию. Соболев, не споря, согласился: «Ладно! Что-нибудь придумаем».
С Перетягиным, действительно, неувязки. Ещё двадцать лет назад Попов, будучи ещё активным начальником, почему-то не посадил Перетягина со своими сверстниками, а подсунул его к нам. Мы были тогда ещё молодыми: от 25 до 32 лет, и не сообразили, что к чему. А сейчас, когда его собирались пересадить к Каширину и Кирштейну, то те воспротивились. Они сами-то еле уживаются. Всё-таки, просидеть 50 лет вместе и дожить до 80 лет, – конечно, надоедят друг другу! Иначе Каширин не приходил бы к нам отвести душу и пожаловаться на Кирштейна.
И всё-таки его посадили туда! Теперь там четверо: Борис Антонович Кирштейн (81 год), А. М. Каширин, (78 лет), Михаил Арсентьевич Перетягин (75 лет) и Е. И. Соболев (58 лет). Средний возраст 73 года!
А у нас приятное облегчение – хоть раз в 25 лет! Всё-таки любой сосед надоедает за 20 лет. Перетягин – самый стройный из стариков. На всём этаже только я и он делаем зарядку (2 раза в день). Но он и самый ворчливый. Вот для примера сцена расставания.
Венедиктова весело спрашивает: «Буньков, на кого ты меня покидаешь? Взял бы меня с собой!» Я ей отвечаю: «Нина, пойми. Какая бы женщина хорошая ни была, и она за 25 лет надоест!» Тут Перетягин сердито вмешался: «Владимир Георгиевич! Это получается, что и Ваша жена Вам надоела?» Я отвечаю: «Михаил Арсентьевич! А Вы-то! Почему в дом отдыха ездите один без жены?» «Нет, я в последние годы езжу с женой». « Ах, так! Под старость некому Вам горшок выносить?» И тут он отвечает: «Я горшком не пользуюсь. Я хожу сам. Правда, я не дохожу до уборной. Я – около дома». «Теперь понятно, почему цветы завяли». Я шучу, он - всерьёз. Венедиктова хохочет: «Буньков, хочу с тобой!» Мы с ней просидели 25 лет вместе, а теперь разъезжаемся. Она добавила: «Кто меня бросает, тому потом всегда хуже бывает!»
Конечно, я понял двойной смысл этой фразы и решил ответить на второй вариант: «Ничего подобного! Он в шахматы по-прежнему играет почти лучше всех». «А ты посмотри, какой он стал худой!» «А это оттого, что теперь он ведёт жизнь кота». «Нет, из-за того, что ему приходится ухаживать за старой матерью. Мне-то лучше знать!»
Я уже привык к тому, что люди плохо думают и говорят о других. Это природный инстинкт. Удачливым завидуют, над неудачниками смеются. Умные люди держат это в себе. В моём дневнике много желчи, но всё это без всякой злобы или зависти. Чувство здоровой конкуренции. А бывает что, некоторые люди любят вести себя как дед Щукарь, и им будет приятно узнать себя в этой роли. Среди нас много артистов. Все играют свою роль. Но самое главное – надо относиться доброжелательно к людям, с которыми тебе приходится служить. Да, служить, иначе, как назовёшь сидеть 25 лет в одной комнате в компании одних и тех людей, которых за пределами этого режимного предприятия не объединяет совершенно ничто. А что касается Перетягина, то меня с ним и по работе не объединяло ничто. А сидел он за моей спиной и смотрел мне в спину 25 лет. Мы всегда удивлялись, что он там вечно что-то пишет, всё написанное прячет в стол и сразу запирает. Иногда у нас возникало подозрение, особенно после такого случая. Как-то несколько лет назад, утром, придя на работу, Рыбаков поделился вслух о проделках нашего бывшего секретаря горкома Перфильева. Якобы Перфильев делал очередной обход торгов и магазинов и зав торгом (или магазином) подарил ему шубу–цигейку, а он не только не отказался, но и выпросил ещё и вторую. Прошло лишь полчаса, как Рыбакова вызвали в партком (или высказали при встрече на территории), и упрекнули в излишней болтовне на рабочем месте по поводу Перфильева.
