Я ещё не успел дома рассказать Ирине о премии Жуковского, а уже соседи начали её поздравлять. Оказывается, жена Лыщинского Люся (мы живём рядом) рассказала другой соседке Неле, а та дружит с Ирой. Теперь придётся Ирину брать с собой на торжественное заседание. Боюсь, что она наложит арест на денежки, я же давно запланировал их на видеомагнитофон (всё обошлось, внезапно Ира стала доброй).
23 января 1988 года, суббота. Сбегал на лыжах вокруг леса.
И вот торжественное заседание позади. Автобус Икарус подошёл точно в 1430, а в 1600 были уже на месте в музее Жуковского. Гостей было много – полный зал (не битком конечно, но все ряды были заняты). Всем раздали пригласительные билеты с распиской в книге посещений Музея. В президиуме заседали от Жюри: академик Свищёв (он и вручал медали и дипломы), академик Дородницын и учёный секретарь жюри Семёнова Надежда Матвеевна (ей оказалось 88 лет). Заседание называлось: «Чтения им. Н. Е. Жуковского – 1988г». Программа чтений: вступительное слово председателя жюри конкурса им. Н. Е. Жуковского, начальника ЦАГИ Г. П. Свищёва.
Сообщения лауреатов конкурса за 1987 год:
1. Турбулентность и горение – В. Р. Кузнецов, А. А. Прасковский, В. А. Сабельников.
2. Теория флаттера летательного аппарата с крылом малого удлинения. В. Г. Буньков.
Первым докладывал Кузнецов (золотая медаль). Поэт: «Ещё в возрасте шести лет я любил смотреть на огонь…» и в том же духе 15 минут. У него было несколько слайдов. Слайды скучные: одни формулы, - но, в общем, доклад был приятным на слух.
Второй доклад был мой (серебряная медаль). У меня всё было наоборот: плакаты были очень красивые, впечатляющие, но доложил я сбивчиво, так как боялся затянуть время, часто смотрел на часы, так что уложился в 13 минут. По–моему все понимали: это формальность…
24 января 1988 года, воскресенье. …со мной ездили Ирина и Гера. Гера помогал мне развешивать плакаты, а потом снимать их. Поздравления начались после докладов. При вручении медалей кому-то даже преподнесли цветы. От Микояновского завода были: Баранов, Михайлова, Лебедева, Махлин. Юля Лебедева подарила мне букетик нарциссов, и мне стало неудобно, потому что Ира сидит в стороне, а цветы преподнесла другая женщина. Когда ехали в автобусе, то из записавшихся не было ни одного нормиста, а Фомин так вообще до музея не доехал и вышел из автобуса раньше, но я на него не в обиде, потому что он и так очень много мне помог в написании аннотации.
В воскресенье не утерпел, чтобы не исследовать медаль. На медали фамилия лауреата выгравирована, а всё остальное – рельефное. Измерил вес и объём. Вес 74.5 г, объём 7.05 см3 – по приближённому расчёту или 7.35 см3 –по вытеснению в воде, для чего я сделал из листов стекла специальный мерный сосуд вроде плоского микро аквариума: вертикальная щель шириной между стёкол 5мм…Короче говоря, удельный вес у меня получился 10.3 г\см3, а серебро имеет удельный вес 10.5. На другой день Ваня, молодец, удивился, что я придумал такой громоздкий способ измерения удельного веса медали и предложил (наверное, вспомнил из школьной физики) простейший способ: взвесить медаль на нитке один раз в воздухе, потом – в воде. Разность будет равна объёму. Вот и всё. Тупею к старости. Потом я сходил к Мельцу. Его золотая медаль за 1980г (соавторы: Воейков, Гревцов) весит 103г, объём я не смог точно померить, удельный вес получился примерно 12, что соответствует 375-й пробе.
25 января 1988 года. С утра заполнял этот дневник, подробно и много рассказывал о торжественном заседании - примерно то же самое, что написано в дневнике, но больше – о конкурсе и нашем отделении вообще. Потом приходил Галкин посоветоваться по поводу развития ЭВМ в НИО-19 и в отрасли. Я ему ответил, что это сейчас самое больное место в развитии расчётов в отрасли, и что я умудрился об этом сказать даже в докладе на вручении премии Жуковского, тем более что в первом ряду сидел академик Дородницын, имеющий непосредственное отношение к этому, как директор ВЦ АН СССР. Я сказал в докладе, что огромное значение для внедрения нашей теории флаттера в отрасли имела БЭСМ-6 с единой системой, чего недостаёт сейчас, так как в отрасли начался разнобой в вычислительных средствах и системах. Я имел в виду ЕС-1055, VAX, Labtam – везде разные системы с трудными переходами от одной системы к другой.
Звонил Фомин утром, извинялся, что не пришёл на торжественное заседание, но я его успокоил, что там народу было и так достаточно. Кстати, от Учёного совета было только двое: Глеб Владимирович Александров и Жданов (имя не помню), а от ЦИАМ –только один.
В 1430 состоится Президиум НТС – решать, кому какие премии за четвёртый квартал. Вл. Ив. Сопов, уезжая в длительную командировку, оставил свой доклад о совете трудового коллектива. Радио-женщина (Евгения Дмитриевна) просит зайти в радиоузел для передачи о премии Жуковского.
Итак, закончилась двухлетняя борьба за медаль Жуковского. Всё-таки полгода я писал: с января до июля 1986г. Потом остаток года пытался выдвинуть свою рукопись на конкурс, – не пропускали, держали все: Попов, Соболев, Галкин. Потом с октября 1987г снова начал хлопотать, стараясь успеть к 7 ноября. Теперь – конец.
26 января 1988 года, вторник – Эдуард каждый день работает на Labtam. …кстати, по поводу премии Жуковского. Тогда же, после торжественного заседания в зале, где проходят заседания семинара Белоцерковского, все лауреаты спустились со второго этажа на первый и в бухгалтерии получили свои гонорары: я, в частности, получил 811руб 12 коп, что составляет 937руб 50коп за вычетом налога 13% и ещё взноса 4руб 50коп (наверное, за гравировку фамилии на медали). Те трое получили около 540руб каждый. Почему я об этом пишу? Пройдут годы и эти цифры забудутся, как забыл Севка Смыслов, сколько он получил в 1962г на пару со Стрелковым С. П. . Он говорит, что примерно по тысяче, но точно не помнит. Помнит только, что доклад читал по бумажке вместо заболевшего Сергея Павловича. Потом по доверенности получил обе суммы (медаль золотую – само собой) и уехал на Куровской электричке по другой дороге. Он спохватился на станции Хрипань и оттуда шёл пешком по полям и лесам (зимой ночью!). Говорит, что жена Сергея Павловича тут (в Жуковском) чуть с ума не сошла, всё беспокоилась, куда делся Смысов,– ведь по телефону ей сказали: встречайте Смыслова с золотой медалью и премией. Сама медаль стоит больше тысячи! В те годы может быть и не очень дорого, а сейчас, пожалуй, больше двух!
С утра ходил в радиоузел к редактору: Евгении Дмитриевне Ткачук.
Она уговаривает выступать по радио лично, а я просил, чтобы она сама читала текст. Сошлись на передаче в форме интервью - через неделю. Но вообще мне это дело не нравится, потому что такие выступления звучат по радио очень монотонно.
В 16 час состоится партбюро, к которому я готовлюсь весь день, так как завтра мне предстоит выступать на партсобрании о создании совета трудового коллектива (СТК). Пока же такая работа проводилась в НИО-3 (там энтузиаст некий Фомин В. П. , а у нас Сопов В. И.), но Кутумов предупредил, что есть постановление ЦК и СМ об ограничениях в оборонной промышленности.
27 января 1988 года, среда. Взяли у Орлова книгу Р.Готье «UNIX».
Вчера в партбюро заседали с 1600 до 1815. Сначала давали рекомендации двум рабочим на должность начальников бригад. Вместо Жарова начальником бригады будет Морозов, а вместо Алёшина – Пахомов. Обоих представлял и характеризовал наш заместитель начальника отделения Конс. Сер. Стрелков. Оба бывших начальника уходят с должности начальника по собственному желанию с сохранением оклада, (это обстоятельство настораживает: тут скрыта какая-то комбинация в пользу общего повышения зарплаты). Потом разбирали коммуниста М. С. Галкина – о невыполнении им решений партсобраний. Но Галкин пытался пустить партбюро по ложному пути, начав подробно перечислять свои заслуги: «Член четырёх учёных советов, член ВАК, член Советско-Французской комиссии, …созданы вычислительные комплексы Соболева, Бунькова, Турчанникова…», - но секретарь партбюро Стюарт Андрей Викторович его перебил примерно так: «Не надо вешать лапшу на уши, а надо объяснить, почему не выполнено решение партбюро о проведении НТС по поводу экспериментальных исследований в трубах, срок второй квартал 1987г (ответственный Галкин)?» Галкин просил отсрочку до мая (итого год), но настояли на марте.
