Не буду подробно описывать, как я отчаянно метался от одного варианта к другому, каждую неделю придумывая какое-нибудь заманчивое усовершенствование в конструкции.
24 марта я позвонил Гене домой и сообщил, что кризис миновал. А у Гены как раз тоже миновал кризис: он неделю проболел гриппом. Болезнь внезапно схватила его в пятницу 17 марта. Он заразился на семинаре журналистов в Москве, где обсуждали его книгу о лётчиках-испытателях. В эту весну в Москве идёт эпидемия особенно жестокого гриппа. У Гены температура 38о-39о держалась непрерывно 5 дней. Итак, я сообщил Амирьянцу, что конструкцию двухзвенной державки можно спасти от флаттера четырьмя действиями: 1) Увеличить жёсткость первого привода в три раза от 25000 кгсм/рад до 75000, 2) Добавить в конструкцию прошлогоднего крыла трение с декрементом затуханий =0,05, для чего внутреннюю полость заполнить каким-либо вязким веществом, 3) Изменить наклон оси нижнего звена от 10о до 7о, 4) Усилить жёсткость верхнего крыла, наклеив на его стальную обшивку толщиной 2.5 мм ещё и слой углепластика толщиной 4 мм.
Гена очень обрадовался. Особенно он был доволен тем, что пункты 2 и 3 оказались лёгкими для их выполнения, а пункт 1 – не обязательный.
Контракт с фирмой Боинг ещё не подписан. Возможно, мои исследования в ближайшие годы так никому и не понадобятся, но тогда в конце года я просто напишу отчёт о научном исследовании. Если через много лет в России возродится авиация, такая двухзвенная летающая державка будет сделана в ЦАГИ, только штанги будут с меньшим удлинением.
25 марта 1995 года, суббота. 40 лет окончания МФТИ.
Удачно получилось: вчера я закончил утомительную расчётную работу, занявшую у меня целый квартал, а сегодня я попал на наш праздник. Это один из тех счастливых дней в жизни, когда раз в пять лет собираются вместе друзья – товарищи, 50 человек, - выпускники Московского Физико-Технического Института 1955г.
В этот раз мы уже не могли себе позволить ресторан «Белград» в Москве. Имея мощное покровительство в лице одного из наших однокашников: Юрия Георгиевича Красникова, профессора, первого проректора, зав. каф. прикл. физики, - мы устроили банкет в Долгопрудном в лучшей столовой физтеха.
Собралось из 50 только 30, потому что семеро умерло ещё до 1990г: Ладыженский, Агафонов, Груздов, Комаров, (эти из моей группы), Селивёрстов, Пивоваров, Смирнов. Некоторые работают по контракту за рубежом: Рыжов, Никитин… Некоторые не знали, например, Иван Симонов уволился и живёт в деревне.
Собирали по 30 тыс руб, - я удивлялся, зачем в такое трудное время такой дорогой пир (хотя я точно знаю, что в ресторанах надо выложить за вечер 100 тыс руб). Моя пенсия 162 тыс, а зарплата 200 тыс на руки. Витя Райхер, уполномоченный от организационной комиссии, успокоил меня, что для желающих предоставляется льгота: вносить только половину – 15 тыс.
Юбилейный банкет прошёл с 14 до 19 час. Я догадался взять с собой видеокамеру. Получился прекрасный часовой фильм, который я редактировал на другой день всё воскресенье. В конце фильма я добавил фотомонтаж, сопроводив его второй симфонией Рахманинова. Получилось так: «Сейчас 1995 год, а вот какие мы были в 1949-1951гг».
На торжественном месте во главе праздничного стола сидели бессменные организаторы: Олег Яковлевский – председатель, Витя Райхер – секретарь, Ульян Пирумов, Лёня Васильев, Юра Красников.
Открывал банкет Олег Яковлевский, предложив в первую очередь почтить память тех семи, кого уж нет. В молодости я не догадывался, что чем старее мы будем, тем радостнее и желаннее будут встречи со старыми друзьями- товарищами. Так оно и есть! Ностальгию трудно описать, её надо испытать! Но на этот раз появился фильм – свидетельство. Прошло три дня, и этот фильм успели посмотреть несколько человек. Действие фильма потрясает даже посторонних, кто имеет отдалённое отношение к юбилярам. Уже ушли копии Райхеру, Мельцу, будут и ещё.
Когда спрашиваешь посторонних, почему понравился этот фильм, они отвечают так: «Редко увидишь на экране сразу столько на вид очень умных приятных людей - … никакой фальши! Всё искренне и душевно». А свои говорят: очень точно показаны все характеры, все знакомые жесты. В разговорах сохранились голоса молодости со всеми интонациями. Конечно, и я очень рад, что так профессионально снял этот фильм. Я даже две сцены там задумал и поставил. Одну сцену можно назвать «Портрет четырёх». На фото крупным планом сняты: я, Райхер, Егоров (мы жили в одной комнате) и Васильев. Портрет – живее не снимешь! Вот этот портрет и воссоздавался. Режиссёром я поставил Мельца. Кинооператором – Лашкова. Остальные весело помогали. Другая сцена: я прошёлся на руках вдоль банкетного стола под аплодисменты пирующих.
Далее я, не мудрствуя лукаво, даю читателю стенограммы некоторых выступлений, взяв их из фильма.
Юра Красников: Вдумайтесь, мужики! Мы уникальное поколение. Нас били снизу и нас били сверху. Мы огрызки 37-х годов. Ну и так далее, - я не буду на эту тему распространяться, вы всё знаете… (Реплика из зала: «Не смотри только на меня» – это Мельц) … я просто хотел сказать, что мы служили честно в любых ситуациях. И это удивительно, не получали особо ничего, ведь никто не может похвастаться, что ездил на Канарские острова. Мы работали для государства Российского, – эти слова были для нас серьёзны: «Для Советского Государства». И наши товарищи свою жизнь отдали на этом поприще. Я вас очень люблю, дорогие мои товарищи! Я хочу выразить любовь… (реплика Райхера: «А мы достойны!») …не боюсь я этого слова, что оно неверно вами истолкуется. (Реплика Владлена Галкина: «Верно истолкуется!») Понимаете, в каком обществе мы живём? У меня есть своё собственное определение, что такое демократия и что такое тоталитаризм. (Возгласы: «Интересно. Давай!») У меня очень короткое определение. Демократия, - это когда никто ни с чем не согласен, но дело как-то движется. Тоталитаризм – это когда все со всем согласны, но ничего не делается. Ждут сверху! ( «Нормально!» –это согласился Лашков).
Дорогие мои товарищи! Возвращаюсь к теме. Почему у нас уникальное поколение? Вот если кто-то оставит традиции для будущего, веру и традиции для нашей молодёжи России - так это люди нашего поколения. Вот если наши дети, внуки что-то поймут от нас, значит тогда… Вот у меня внук в первую очередь воспринимает всё плохое. Потом начинается воспитательный процесс, и я говорю, что во мне же есть и хорошее. Он прислушивается.
Я пью за ваше здоровье. Чтобы больше потерь не было. За стабилизацию России! Оставайтесь такими, какие вы есть, дорогие мои ребята!
Ульян Пирумов. ОДА НА СОРОК ЛЕТ.
Летит и мчится колесница, Ей не дано остановиться.
Промчалось сорок уж годин, Как будто день прошёл один.
Иных уж нет, иные уж далече, Но мы пришли на это вече,
Пришли с седою головой, Но и с открытою душой.
Ты вспомни тот прекрасный час, Когда судьба свела всех нас!
И курса не было сильней, Дружней, умней и веселей.
Какую мощную фактуру, Какой блестящий интеллект,
Какую яркую натуру Являли мы и наш физтех!
Лампо и Лампер и Тутурин, Эзрохи, Райхер и Рэмир,
Конечно, Мельц, конечно, Эдди Как удивляли они мир!
И Кукуджанов благородный, Лашков, Васильев и Зимин
И ваш слуга вам всем покорный Один Московский Армянин.
Когда бы знали мы тогда, Что среди нас проректора,
Директора и доктора. И почти каждый лауреат.
Виват нам всем! Виват! Виват! (все кричат: Виват!)
Кто мог похвастать в целом мире, Что есть у нас Амар Хейям,
В чьей однокомнатной квартире Бардак случался и бедлам!
А в остальном он шах и лорд, И каждый с ним знакомством горд!
Мирей Матье и Кардинале Софи Лорен, Катрин Денёв,
Все без ума и все страдали: Всех покорил их Мугалёв.
Куда опять народ наш прёт? Шумит, танцует и поёт.
Никто команду не уймёт. Идём в поход! Идём в поход!
