И тогда обратился я к ним:

— Пришел я, дабы исполнилось царство Божие на земле, чтобы все народы славили имя Всемогущего, в счастии и радости потребляя плоды милости Его. Отбросьте гордыню и немощную мудрость, отбросьте богатства и малые заботы, пойдите за мной — и войдете в Царство Божие на земле. С этого момента любовь и взаимная доброта будут законом и строительным материалом Царствия. Нет уже раба и господина, все равны пред величием божиим; нет уже богатого и бедного, глупого или мудрого; нет ни сильного, ни слабого — ибо имеются лишь те, что верят в меня, другие же отправятся на смерть вечную.

Многие не могли понять того, что произошло, так что ходили слухи, будто бы Цезарь пострадал разумом и объявил себя Богом. Случалось такое, что те, кто ранее обладал разумом и рассудительностью, становились неразумными безумцами; а те, что запятнаны были знаками сумасшествия, дивили всех мудростью и с охотой принимали учение мое.

Первым был Корнелий, префект преторианцев. Лицо у него было уродливым и жестоким, я же читал мысли его, ибо пришелся он мне по сердцу.

Он прибыл ко мне и сказал:

— Господин, позволь мне быть самым покорным из слуг твоих; приказывай, и стану я орудием твоих божеских мыслей.

— Радуют меня слова твои, Корнелий, громадная жатва предо мной и народом моим, так что много нужно трудов, чтобы справиться с нею. Нуждаюсь я в ствоей сильной руке и зорких твоих глазах, вот только пора еще не пришла.

Созвал я ученых мужей и жрецов Города, дабы просветить их учением моим. Они же переполнены были ложью и притворством, кланялись низко и умиленно улыбались, уста их были полны гладкими словами, только скрывали те слова ненависть и презрение. Перебил я их всех до единого. После того вызвал я учеников их и изложил им учение свое. Точно так же, как и те, презрели они мною, так что перебил я их всех. Приказал я привести учеников тех учеников и убедился, что многие из них открыли уши к словам моим. Этих пощадил я, хотя и много было в них языческого яду. Дал я им учение свое, облеченное в форму Писания, дабы разносили они его во все земные концы.

Собрал я сенаторов и сказал им:

— С нынешнего дня нет уже ни господина, ни раба; и то, что господину принадлежит, принадлежит уже и рабу. Богатства от милостей моих храниться станут господином, так что уже не будет недостатка в них и несправедливости.

Возмутились этими словами сенаторы, начали устраивать против меня заговоры. Пытались они убить меня, только их стилеты обращались против них же, так что погибли они ни за медный грош. Зашевелились рабы и бедняки, когда дошли до них известия об Искуплении. Они убивали господ своих и грабили их богатства, не понимая того, что разбрасывают мои богатства, стремясь к нужде. Вызвал я тогда Корнелия и сказал ему:

— Делай, что тебе следует.

Низко поклонился Корнелий и отправился со своими солдатами, неся смерть бунтовщикам. После того сенаторы и крупные богачи начали понимать учение мое. Те, кто остался в живых, прибыли ко мне во дворец и, отдавая земные поклоны, одаривали меня богато и оглашали себя слугами моими вернейшими.

Вплоть до того времени столичные жители почитали языческих божков в их старых святилищах, поклоняясь сатане и помощникам его. Приказал я стереть с землей эти рассадники зла, когда же их стены валились, безбожники оскорбляли меня и объявляли о приходе конца света. Подзуживаемый помощниками преисподней народ начал мятеж, так что Корнелию вновь пришлось применить свою силу и непреклонность. Огонь пожаров еще не угас, а я уже думал о провинциях Империи, которые ожидают Доброй Вести[48], о тех неизвестных пока территориях, где варварские племена все еще жили во мраке греха. Не хотелось мне растрачивать понапрасну силы творения чудес, я желал того, дабы народ мой сам включился в задание спасения, чтобы вошло оно в его плоть и кровь, и в самый стержень души, и не могло это свершиться лучше, чем строительство Царствия собственными руками моего же народа.

Слуги мои словом и мечом распространяли Слово Божие. Многие язычники отказались от моего учения, многие народы восстали против моих наместников. Во всей державе забурлило, и варвары, воспользовавшись случаем, ударили на шаши границы, сжигая, убивая и растаскивая.

На Востоке поднял мятеж Элий Север, командующий сирийского легиона. Вскоре уже все восточные провинции присоединились к нему, объявив меня узурпатором, безумцем и врагом Отчизны.

Север собрал громадную армию и пошел на Запад, намереваясь победить меня и взять власть в собственные руки. Я выслал против него собственные войска.

Я мог поразить армию Севера чудовищным уничтожением, мог послать смерть и на самого Севера. Я мог спуститься на сверкающем облаке, поразить их всех проявлением собственной божественности и тем самым заставить покориться.

Только я этого не сделал.

Я лишь читал доходящие до меня рапорты. Как я уже говорил раньше, мне не хотелось понапрасну растрачивать свою божественную силу. Чего стоила бы вера ослепленных явными доказательствами моей необыкновенной мощи? Пускай, лучше, верят в то, чего не видели, здесь ожидало их испытание верности. Благословенны те, которые не видели, но уверили. Благословенны те, кто отдал жизнь за веру в меня. Мое учение, церковь моя должны были основываться на крови, поте и слезах, ибо нет лучшего связующего и строительного материала.

Мои войска познали множество поражений, они отступали в тяжелых боях, только окончательно весы победы склонились в мою сторону, и я радовался собственному терпению и невмешательству.

Я отбил нашествие, а Север — побежденный и униженный — покончил с собой. Народ, оголодавший и измученный войнами, ведомый железной рукой моих апостолов, теперь уже гораздо быстрее способен был к смене веры и неверных привычек. Повсюду возникали святилища новой веры, повсюду мои жрецы провозглашали Добрую Весть и славу Единому. Когда сила Писания стерла с земной поверхности внешние знаки языческого двурушничества, пришло время более глубинной и важной перемены — в самой сердцевине душ. Новая вера была словно верхняя одежда, которую носят, чтобы тебя не узнали. В кругу семьи и друзей все так же существовали старинные обычаи и предрассудки. Дабы искоренить подобное зло, созвал я Тайный Совет, который, в свою очередь, создал сеть доносчиков. Тайный Совет должен был чутко следить за чистотой жизни сограждан, над тем, дабы присвоили они в сердца свои учение любви и братства. Деятельность Совета не была ограничена какими-либо уставами, считая своей главной целью добро всего общества и ближнего, она не могла быть спутана несовершенными людскими законами. Громадная армия людей работала днем и ночью, ведя Царство Божие к еще большему совершенству. Государственные информаторы выполняли неоценимую роль, в значительной степени, именно благодаря им и осуществлялся принцип равенства и справедливости — в одинаковой степени и управляющий богатствами Царствия, равно как и подчиняющийся ему работник подданы были неустанному вниманию государственных слуг, и, благодаря всего лишь одному доносу, роли этих людей могли полностью обернуться. Никто не был уверен во дне и в часе, и только усердие по службе и вера, возлагаемая в милость Всемогущего, представляли собой определенную страховку. Гигантская лавина доносов и рапортов занесла императорскую администрацию, потому-то и начал этот орган непомерно разрастаться и завоевывать все большее значение. Я опасался, как бы члены Тайного Совета не попали в грех гордыни, и создал несколько новых учреждений, которые должны были себя перекрестно контролировать и обследовать состояние душ граждан. Но тут уже новые неподъемные задания заняли мое внимание. Ну да, в границах Империи строительство Царства Божия шло довольно-таки живо, но многочисленные варварские народы, в пущах Германии, в снежных равнинах Севера, в песках Аравии и Персии, в неизведанных землях Африки, Индии, в далеком Китае, равно как и в других, неизвестных пока еще, уголках мира ожидали в муках греховных прихода Искупителя.