Вася и сам понимал, что его группа, батальон, бригада сделали почти невозможное. Если уж сравнить с прежней историей...

  Да и теперь многие его бойцы, сложив головы, на самом деле, за правое дело, останутся только в воспоминаниях людей и в этих самых бумагах. Что такое несколько часов писанины против памяти о друзьях и товарищах, об истинных героях?

  Может, через некоторое время эти рапорта почитают потомки и помянут добрым словом славных танкистов, сумевших принести Родине Победу, даже ценою своих жизней. Васе никак не хотелось, чтобы где-то там, в будущем, такая великая страна, как Советский Союз, из-за людской жадности и предательства некоторых распался.

  Что ни говори, имелась точка зрения, что вот в таких войнах, особенно в Великую Отечественную, был утерян цвет нации, погибли самые лучшие люди страны. А вот некоторые с подлой душонкой выжили и так воспитали своих детей, что те приложили максимум усилий для разрушения советского строя и добились того, что советские люди пошли по миру с протянутой рукой. Нет, Васе никак не хотелось этого.

  Уж, конечно, своих детей попаданец будет воспитывать как надо. Ведь и у него уже намечался первенец - Алеся находилась в положении, уж месяцев пять. Хорошо, что она в какой-то степени находилась на попечении мамы Ганки. Уж они вместе сдюжат всё, пока их муж и сын воюет за правое дело. Но он сильно скучает по ним.

  И письмецо родным было наполнено такой любовью, что Василий сам поразился, как же он может сочинять такое, очень даже в стиле 'разлюбезной Екатерины Матвеевны'. Правда, о том, что он всё-таки находится на войне, не было ни слова. Пришлось наврать, что пока стоят в окрестностях Ленинграда и занимаются боевой учёбой. Мало ли что, ведь цензуру-то никто не отменял, и выдавать воинские секреты тоже е дело.

  Так что, ещё проверить надо, кто окажется более преданным советской власти. И товарища Сталина человек из будущего, уже зная кое-что о нём и о временах впереди, уважал более других.

  - Ну что Вы, Яков Моисеевич? Да я за социализм, за Советский Союз, за товарища Сталина любого врага к чертям собачьим! Чтоб ни одного фашиста на земле не осталось! Зубами грызть буду! - пришлось вымолвить командиру роты, всего-то прибывшему в штаб за заданием на текущий день. А тут, вон, решались политические вопросы.

  - Ну, ну, не выражайтесь, Василий Михайлович. Раз так, то и в партию вступить надо. Рекомендации дадим, хотя бы я, и вон комбат тоже. Боевой командир, отличный танкист, видели уже в деле. Знаем, что самого настоящего пролетарского происхождения, крестьянин и рабочий. Что же, ни в чём предосудительном, антисоветском, пусть и жили раньше в Польше, не был замечен. Вы же, товарищ Стефанович, белорус, из-под Бреста-Литовского, с временно оккупированных панской Польшей земель?

  - Да, Яков Моисеевич, полещук, как говорится, тутошний! - постарался Василий улыбнуться самой искренней улыбкой. - Правда, мать с женой теперь в Горьком, на заводе работают. Где, Вы уж и сами знаете. Отец в империалистической голову сложил. Единственный успел народиться. Мать и вырастила, и воспитала. Я бы этих фашистов-немцев в куски порвал!

  - Ну, товарищ Стефанович, не равняйте немецкий пролетариат с ихними фашистами. Понятно, что Вы успели столкнуться с ними в Польше. Да и здесь тоже. Говорят, что целую немецкую артиллерийскую батарею положила ваша рота. Что же, молодцы. Ну, ничего, придёт время, и немецкий пролетариат сбросит с себя фашистов.

  Сказал бы Вася, когда сбросят фашистов, да нельзя было. И видел он этот самый немецкий 'пролетариат' только через танковый прицел и потом как раз на участке в два квадратных метра.

  - Я, Яков Моисеевич, скажут партия и товарищ Сталин, этих фашистов своим танком по земле размажу. Чтобы и следа их на свете не осталось! Изверги! И как только земля их носит!

  - Не горячитесь, Василий Михайлович. Видно, что достойны Вы стать членом ВКП(б)! Советский гражданин, Брестская область уже с осени в Белорусской ССР. Рабочий, красный командир, отлично проявили себя. Ну, как, желаете в партию?

  - Да я всем сердцем, Яков Моисеевич!

  Вот так и стал попаданец не кем-нибудь, а самым настоящим кандидатом в члены ВКП(б).

  Немного порадовала личный состав роты небольшая экскурсия в этот самый Выборский замок, пусть и немного неприглядный. Война есть война. Конечно, танкисты вовсю, от души, сфотографировались у знаменитой башни, кажется, святого Олафа. Кто-то из ранее побывавших тут красноармейцев уже успел лихо нацарапать угольком на одной из стен, да вполне крупными и красивыми буквами - 'Выборг наш! И всегда будет нашим, советским!' Ну и, подписался - '7 стр. дивизия. Иван, Пётр, Вася! Само собой, добавилась и другая надпись 'Здесь были танкисты товарища Стефановича!' А что, получилось вполне к месту.

  У финнов тут до последнего находился наблюдательный пункт, внизу же располагались склады, и всё они бросили после капитуляции. Правда, многое уже прибрали вездесущие стрелки, успевшие побывать тут ранее. Но удалось поживиться и танкистам, так, кое-какими вещичками и кое-чем из еды и даже выпивкой. Охрана замка из красноармейцев оказалась малочисленной и за всём никак не успевала уследить. Да и не так уж они усердствовали - так сказать, вполне понимали героев-танкистов, немало постаравшихся для этой экскурсии.

  День и ночь, конечно, пролетели мгновенно. А уже утром тринадцатого марта бригада тронулась в путь. Правда, батальон Ведёрникова вышел из места расположения только после обеда и почти самым последним. А к ночи он успел оказаться уже чуть севернее Котки, небольшого такого городка на берегу Финского залива, в километрах ста с лишним от Выборга.

  Ничего примечательного по пути не случилось. Снег да леса, да замерзшие болота. И вообще никого из местных жителей. Все попрятались. Да и боевое охранение не то что вооружённых финнов, а даже и никого из гражданских бы не подпустило бы к колонне. Советские войска уже успели уйти вперёд и, по слухам, вели бой где-то на другой стороне реки Кюмийоки. Говорили, что так же уверенно постарались танкисты другого батальона с тяжёлыми танками, почти с ходу прорвав линию жиденьких, на скорую руку возведённых укреплений. Да и, поговаривали, что дух финских вояк уже был прилично надломлен.

  К сожалению, ночевать предстояло в какой-то финской деревне, чуть севернее Котки. Деревня есть деревня, но немного на европейский манер. Посмотреть сам городок не получалось, да и ночь на дворе. К тому же, финны в Котке умудрились закрепиться. Больно уж место было подходящим для обороны. Множественные рукава речки Кюмийоки, да ещё, то ли острова или же полуострова, куча заливов, и где тут наступать нормальным образом? А эта самая речка, как сообщили отцы-командиры, оказалась весьма порожистой, и во многих местах даже не замёрзла. Мосты были взорваны самими финнами или же заранее разрушены советской авиацией. Ну, кто же думал в самом начале войны, что наступление будет таким успешным?

   Ну, ничего, теперь-то уж не страшно. Одолеет Красная Армия финнов, однозначно одолеет. Немного осталось.

  * * *

  Секреты, секреты...

  Да, не посмотрит Василий на эту Котку. Никак не возможно. Сидят там пока финны. И порыбачить на Кюмийоки у него не получится. Вроде, по знаниям с прошлого, весьма рыбные места? Правда, бывать тогда в этих местах не приходилось. Может, уж как-нибудь потом, после взятия Хельсинки?

  Советское командование бросать войска на лобовой штурм Котки не стало. Зачем же напрасные потери? Городок и так был надёжно блокирован срочно подброшенными стрелковыми частями. Вроде, войск на это хватало уверенно. Да и финнов там было маловато. Уже привычно ждали тяжёлую артиллерию. А пока на всех направлениях велась плотная разведка всеми доступными средствами и методами.

  Механизированная группа товарища Рокоссовского же выполняла совсем другие задачи. Часть сил действовала у Коувола, а часть - вдоль берега Финского залива. Мощным артиллерийским кулаком из наличных сил был обработан, как следует, перспективный плацдарм чуть севернее блокированной Котки и ниже разделения речки на два основных рукава. А потом командир наступающего здесь корпуса комдив Катуков пустил вперёд ОСНАЗ, армейскую разведку и лыжные батальоны. Мотострелки и штурмовики подтягивались следом. Практически полностью подавив жиденькую финскую оборону на другом берегу Кюмийоки, советские части захватили обширный плацдарм и развили наступление вдоль побережья Финского залива. Само собой, инженерно-сапёрные части тут же в месте прорыва постарались для тяжёлой техники возвести подобающую переправу. Тем более, никто им не мешал. Переправившись через Кюмийоки, танкисты рванули вперёд. Правда, некоторые части блокировали Котку и с запада, практически как в Выборге. А вот к штурму только готовились.