– Такого бога, как этот нет… – прошептал Эльте.

– Ты первый, кто пришел ко мне за много лет.

Снова накатила волна ужаса, но Канцлер уже знал ее природу, она прошла мимо как дуновение ветра, но не подействовала на него. Он был уверен, что это сказал конунг, но его губы не шевелились, слова появлялись прямо в голове у Канцлера, и от этого становилось совсем жутко. Хотя куда уж больше…

– Подойди ближе…

Канцлер покорно сделал несколько шагов к трону. Остановился, голова великана наклонилась, движение не было четко различимо, воздух вокруг стал мутным. Это напомнило Канцлеру Багала.

– Такого бога нет, – снова прошептал Канцлер, но уже более уверенно.

И голос в его голове ответил ему. Тихий голос, но было ясно, что этот голос при необходимости может превратиться в оглушительный рев.

– Ты веришь в богов и их могущество, веришь в любую их магию, даже если сам ее не видел, но ты не веришь своим глазам.

А ведь и правда, подумал Канцлер. Он снова поймал непроницаемый взгляд серебряных глаз Конунга.

– Кто вы? – спросил Канцлер.

– Мои люди звали меня Анл.

Анл… Канцлер слышал это имя в первый раз.

– Вы первый из конунгов Севера, – не вопрос, утверждение.

– Я дал кровь северным королям, пока у них были имена. Много лет прошло с тех пор, как последний из них присоединился ко мне.

– Но кто вы? – снова повторил свой вопрос Канцлер. – Вы не человек, но вы и не бог.

– Не всегда были те боги, которых ты знаешь сейчас, Эльте. Я могу называть тебя «Эльте»?

Раздался тихий смех. Он читает мои мысли, подумал Канцлер и вздрогнул.

– Мне не нужны твои секреты, Эльте.

– Зачем вы выпустили своих воинов? – спросил Канцлер.

– Я не выпускал их, мои слуги пришли защитить своих старших братьев.

– Вольтов? – неуверенно спросил Канцлер.

– Слуг Севера. Да, вы называете их вольтами.

– Защитить от нас? Но мы не трогали их, мы всего лишь сожгли их тотемы. Скоро северяне построят новые.

– Грядет война, Эльте. Грядет страшная война.

Канцлер напрягся, насторожился как пес, расправив сутулые плечи.

– Что за война? – спросил он.

– Чума идет с Юга вместе с южными рабами, – Канцлер отчетливо увидел, как глаза великана потемнели до черноты, а потом снова стали серебряными. – Иди и возьми то, что собирался. Это будет подарком. Скажи, что видел внутри мертвых зверей, и что больше они никого не побеспокоят.

И оглушительная тишина. Канцлер смотрел на трон и видел лишь исполинскую статую, которую вырезали древние мастера, чтобы изобразить миф, в который они верили. Ведь все знают, какие есть боги: их видели, их слышали, с ними разговаривали. А другим богам никто не молился, потому что их никто не видел и никто в них не верил. Как можно молиться тому, во что ты не веришь?

Канцлер медленно побрел назад, остановился у одного из конунгов, того самого, который отличался от других. Канцлер внимательно его осмотрел – ничего, что можно было бы взять в качестве сувенира для Императора. Хотя нет… на груди конунга висел медальон с выгравированными на нем рунами, в центр медальона был вделан кровавый рубин. Лазарю понравится. Эльте осторожно снял медальон с шеи мертвеца. Почему-то захотелось извиниться, но Канцлер не стал. Он продолжил идти. Между королями севера, между их воинами, между их кораблями, которые некогда бороздили просторы северных морей…

Он и сам не заметил, как снова оказался у стены изо льда, дотронулся до нее рукой – рука прошла насквозь. Он обернулся и посмотрел назад – темнело, свет, исходящий от стен, угасал.

– Спи, – коротко попрощался Канцлер и прошел сквозь стену.

С другой стороны было что-то странное.

Никого не было: ни Капитана, ни старухи Гресс, ни солдат. Около ледяной стены стоял старый стул, в скалу над ним был вделан крюк, на котором висела масляная лампа. Где-то вдалеке раздались шаги. Канцлер хотел было достать кинжал, но передумал – не после того, что с ним случилось внутри. Канцлер стал ждать. Шаги становились все ближе, и вот из-за поворота появился солдат. Он увидел Канцлера и уставился на него с таким видом, как будто увидел приведение. Канцлер попытался вспомнить, видел ли он его раньше, но не смог. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Лицо солдата вдруг прояснилось, и его перекосила улыбка.

– Вы Канцлер Эльте?

Что за глупый вопрос?

– А кто еще, по-вашему? – спокойно спросил Канцлер.

– Вы Канцлер Эльте! – с невероятной радостью воскликнул солдат.

– Да. И к чему такой восторг, позвольте узнать?

– Значит, нам не придется больше торчать в этом подземелье! – солдат продолжал широко улыбаться.

Черт знает что…

– Я ничего не понимаю из того, что вы говорите, – холодно заметил Канцлер.

– Мы уже пятый день несем вахту в этой пещере в надежде, что вы выйдете обратно! Раз вы уже здесь, то, значит, на вахту нас больше отправлять не будут.

У Канцлера закружилась голова, не столько от смысла сказанного, сколько от идиотской манеры разговора собеседника.

– Какие еще пять дней? – пробормотал он. – Меня не было часа три от силы…

– Пять дней, господин, – солдат подошел к Эльте и потряс его за плечи. – Вы пропали пять дней назад, и пять дней мы вас ждем. Вы даже не представляете себе, как я рад, что вы вернулись!

Пять дней…. Глупость какая-то.

– Мне нужно на воздух, – коротко сказал Канцлер. – И перестаньте трогать меня руками.

Его действительно не было пять дней. После того, как солдат вывел его на поверхность, причем, как отметил Канцлер, каким-то гораздо более коротким путем, Канцлер приказал срочно найти Капитана. Тот появился почти через полтора часа, и при виде Канцлера его глаза странно заблестели, снова появилось то выражение, которого Канцлер не понимал. Капитан ничего не говорил, но так искренне улыбался, что у Канцлера совершенно исчезли все сомнения в том, что история с его отсутствием могла быть глупым розыгрышем. А потом другая мысль: так почему же этот человек так преданно служит мне уже столько лет, хотя ему давно бы уже стоило найти себе более спокойное место? Но на этой мысли Канцлер останавливаться не стал – было много других вопросов, которые он тут же и задал Капитану. Выяснилось следующее.

После того, как Эльте прошел сквозь стену, его ждали почти сутки, за это время успели заставить Гресс войти внутрь, она вошла, но так и не вернулась обратно – еще вернется, хмуро подумал Канцлер, через пару дней, если повезет – после этого стали решать, возвращаться на поверхность или нет. Еще через несколько часов все-таки решили вернуться. И тут-то и началось самое сложное. Признать Эльте мертвым всего через сутки не посмел никто. Поставили стражу. Капитан лично следил за тем, чтобы вахту несли у ледяной двери и днем, и ночью. Уничтожение вольтов на Севере уже было закончено, и войска медленно отходили обратно к Горду. Прошло три дня, и остро встал вопрос – оставлять кого-нибудь в Миркрид или нет. Тут нужно отметить, что Капитан проявил стойкость и категорично настаивал на том, чтобы решение принял лично Император. Генералы колебались, их пугала перспектива того, что смерть Эльте повесят на них, они не хотели писать Лазарю. Тогда Капитан сделал это сам, вопреки всем правилам, он нашел в вещах Канцлера печати и написал Императору письмо, выдав его за последнее письмо Канцлера, написанное еще до его исчезновения. Никто не посмел подвергнуть это сомнению, особенно учитывая Имперскую печать и печать Меча, и письмо благополучно дошло до Лазаря, не будучи утеряно, либо вскрыто по дороге. Пришедший ответ разжаловал обоих генералов, наложил на них штраф в половину стоимости всей кампании и приказывал «ожидать Канцлера Эльте у места его исчезновения столько, сколько потребуется, даже если на этой уйдет гребаных сто тысяч лет». После этого никто не смел сопротивляться, и у ледяной двери было установлено круглосуточное дежурство, специальный полк был расквартирован в Миркрид с единственной целью – ожидать возвращения Канцлера. И вот Канцлер Эльте вышел обратно.