— А кто исполняет? Их столько за вечер, что голова пухнет…
— В том-то и дело, что не знаю. Певица еще почти плачет в конце песни.
— Тогда это не наш формат. — Полуцкая на секунду задумалась. — А на какой станции?
— Не знаю, я случайно кнопку нажала. Ира, мне очень нужна эта песня!
— Так, все ясно: осень, грусть, ностальгия… От кого-кого, но от тебя я такого не ожидала… Ладно, завтра что-нибудь придумаю. Все, целую.
Буквально через секунду из динамиков снова послышался голос Полуцкой в прежнем амплуа: мягкая, нежная, пушистая… Достав из сумки косметичку, Тамара попыталась убрать под глазами следы растекшейся туши, слегка подкрасила губы: дома ждал сын, который никогда не видел маминых слез. Мама должна быть сильной.
Стоило ей тронуться с места, как раздался звонок. «Ляхов!» — определила она по номеру.
— Я вас слушаю, Александр Романович, — ответила она, продолжая вести машину.
— Тамара Аркадьевна? — разнесся по салону приятный баритон. — Я согласовал встречу. Завтра…
— Где? В Москве? — перебила она его, и мозг автоматически стал просчитывать, какие из дел придется перенести или отменить.
— Нет, здесь, на месте… Вам повезло: начальство захотело посмотреть офис и завтра само прибудет в Минск. Что касается времени и места встречи, сообщу дополнительно.
— Премного вам благодарна, — оценила его старания Тамара и не удержалась от следующего вопроса: — А как его фамилия? Часом — не Цеховский?
— Завтра все узнаете… До свидания, Тамара Аркадьевна.
— Спокойной ночи, Александр Романович.
«Значит, завтра война, значит, завтра в поход, — подумала она, — Начальство прибудет в Минск посмотреть офис… Глупости! Начальство, как правило, приезжает решать вопросы, а не смотреть служебные помещения за тридевять земель!.. Однако любопытно, какие у них здесь дела… Ляхов прав, все узнаю завтра, а сегодня — спать и до утра ни о чем не думать», — осветив фарами медленно поднимавшиеся ворота подземного гаража, решила она…
* * *
…Встретив Артема в аэропорту, Алексей провел с ним долгую бессонную ночь. Поговорить было о чем: и о делах, и о разводе, и о теракте в Нью-Йорке. Подремав пару часов, он выпил чашку крепкого чая и к двенадцати появился в офисе.
— Цеховского ко мне, — дал он указание секретарю.
— Искал? — спустя пару минут послышалось за спиной.
Прикрыв дверь встроенного шкафа, Алексей обменялся с Максимом рукопожатием, присел в кресло и попытался собраться с мыслями: ночь без сна давала о себе знать.
— Первое: что у нас по представительству в Минске?
— Все по плану. Даже лучше, чем ожидалось: буквально вчера с подачи Ляхова выиграли тендер на небезызвестном тебе химкомбинате.
— Неужели получилось? — поднял шеф удивленные глаза.
Химкомбинат, находящийся под влиянием Семеновича (конкурент и правая рука важной фигуры в правительстве), до сих пор был для них недосягаем. И вдруг с неделю назад Максим сообщил, что появились хорошие шансы выиграть тендер. Алексею требовалось лишь кое-кому позвонить, что тот и сделал, хотя в успехе сомневался.
— Получилось! Чисто по финансам контракт — мелочь, но приятная.
— А почему ты сказал, что с подачи Ляхова?
— Потому что Александр Романович непростой орешек, — усмехнулся Цеховский. — Ляхов сам предложил это провернуть, даже черновой вариант подготовил. Дальнейшее — дело техники, а уж с поддержкой сверху! Хочешь знать, у кого он вырвал победу? У небезызвестной тебе Крапивиной! А вот дамочка неприятно удивила: занервничала, потребовала встречи с руководством. Можно подумать, нам до нее дело… Ну, проиграла так проиграла. Проигрывать тоже надо уметь…
— Надо уметь… — задумавшись, согласился шеф: радость от победы в тендере как-то померкла. — Желает встречи, говоришь? — постучал он ручкой по столу. — Я готов с ней встретиться… Можно даже завтра: заодно и с Ляховым познакомлюсь. Как-никак Беларусь — моя родина.
— Да ты с ума сошел! Не в смысле родины, конечно, но Крапивина — не наш уровень! Если ты настаиваешь, я могу встретиться с ней здесь, в Москве, но ехать в Минск…
— Сообщи Ляхову о моем приезде, — перебил его Алексей. — Теперь организационный вопрос… Вчера вернулся Кушнеров. Пару дней отдохнет и выйдет на работу. Так что извини, но тебе придется освободить его кабинет. К тому же изначально кабинет генерального проектировался в левом крыле, это Артем предложил перенести его ближе ко мне.
От неожиданности Цеховский остолбенел, лицо его покраснело, затем побелело.
— Должность тоже освободить? — выдавил он.
— Максим, давай без эмоций. — Алексей приподнял руки над столом. — Я сказал: генеральным останешься ты. Никто лучше тебя не организует работу холдинга, да и Кушнеров не рвется на прежнюю должность. Ему дела хватит. Считай, что он был в долгой командировке.
— Хорошо… Завтра может заезжать, — тяжело вздохнув, поднялся Цеховский.
— Вот и замечательно. Я рад, что ты правильно понял ситуацию. Пока все…
…Как всегда, о приходе осени Алексею напомнили былые травмы: ныли по ночам места переломов, похрустывали суставы, мучили спазмы сосудов, головные боли. А ведь когда-то, очень давно, он не мог понять: как может болеть голова? Ведь там ни мышц, ни связок, ни сухожилий…
От центра реабилитации, где он проходил физиопроцедуры, Радченко приказал Михаилу ехать домой.
— Привет! — обрадовался возвращению друга валявшийся на диване Артем и отбросил в сторону пульт телевизора. — Я тут чуть не сдурел за день от безделья. Завтра вместе с тобой в офис поеду.
— Я завтра на Минск.
— Ты же вчера никуда не собирался… Случилось что?
— Вроде нет… если не считать того, с кем я собираюсь там встретиться: с Крапивиной.
— Ничего себе! — присвистнул Кушнеров и даже присел: — С чего бы это?
— По ее просьбе.
— А как она на тебя вышла? Через Инку?
— Через Цеховского… Проиграла нам тендер и через представительство в Минске потребовала встречи с главным лицом. Скорее всего она даже не догадывается, что я — это я. В Интернете в лучшем случае найдет фамилию Максима. — Алексей устало опустился в соседнее кресло и усмехнулся: — Сам удивляюсь, почему решил ехать. Весь день старался об этом не думать, а сейчас вот разнервничался.
— Да ладно, — успокоил Артем и вдруг наморщил лоб: — А крестик ты ей передал?
— Пока нет.
— Вот и хорошо! Кстати, Инка мне про нее все уши прожужжала. А возьми-ка меня с собой! — оживился он.
Алексей снова стал серьезным:
— Взять тебя не могу по одной простой причине: завтра ты засядешь в моем кабинете, напряжешь все свои извилины и подумаешь над этим, — кивнул он на журнальный стол, где лежала папка с выдвинутыми Лидой требованиями. — Попробуй вспомнить, где, как и когда подписывались те или иные уставные документы, кто был тому свидетелем. У меня есть свои соображения, кто мог бы составить такое досье, но я специально не буду тебе о них говорить. Одна голова — хорошо, а две — лучше. Посмотрим, на ком остановишься ты… Чем раньше мы вычислим врага, тем лучше для нас: что-то заставляет меня думать…
— Мне тоже показалось странным, что в списке нет ни одного офшора, — перебил его Артем. — Полагаю, их держат для главного удара.
— Вот именно. Так что думай… С тобой Михаил останется, ему приказано не отходить от тебя ни на шаг… И еще… Хочу напомнить об одном уговоре: пока живешь у меня — никаких женщин.
— Да какие женщины?! Только и думаю, как дом построю да Инку с Юлей заберу.
— Они знают о твоих планах?
— Инна знает… Я ей еще накануне одиннадцатого сентября позвонил и сказал все как есть… Ошибка то, что мы расстались…
— Вот как… И что она ответила?
— Ничего… Растерялась… Едва возобновили рейсы, села в первый самолет и почти неделю провела со мной в Нью-Йорке. Я после Штатов собирался сразу в Париж лететь, хотел поговорить с Дени по-мужски, но Инна попросила этого не делать: заболел он, что-то серьезное… Может, и к лучшему — сначала дом построю. Юлька рассказывала, какая у них шикарная вилла под Парижем… Как ты думаешь, успеют строители к декабрю коробку накрыть?
