– Эээ… Леди Этайя… хочу познакомить вас с братом Ательстаном.

– Знакомьте, – милостиво разрешила Тая. Ательстан бросил взгляд на затянутую в корсет фигуру леди Этайи и тут же отвернулся, пробурчав в ответ что-то сердитое о нечестивых жёнах и падении нравов.

– Да ладно вам, святой отец, – хмыкнула Тая, – вы ещё не видели в чём виларки ходят. На их фоне мы с Лесей – монашки.

– Если бы все монашки выглядели как вы, – заметил Дирк, – мои солдаты почли бы за честь брать монастыри штурмом.

– Вам бы не мечом махать, а придворным менестрелем служить, – усмехнулась Тая.

– Нет, уж, – запротестовал маршал, – мне одного недоделанного менестреля в семье хватает.

– Это кого же?

– Да Таэрса, – вздохнул Дирк. – Из этого щенка никогда не получится хороший солдат. Ему бы все книжки читать, да на лютне бренчать.

– Таэрс – ваш сын? – изумилась Тая.

– Да.

– Надо же… Дирк, вы напрасно огорчаетесь, разве плохо быть менестрелем? Певцы любви – желанные гости при любом дворе. Они обласканы и дамами, и кавалерами. К тому же, менестрели слагают легенды о воинских подвигах, прославляя героев.

– А должны слагать во славу Единого, ибо только его промыслом приходят герои в наш мир! – негодующе заметил Ательстан. – И для этого не обязательно разряжаться в пух и прах и услаждать слух погрязших в праздности и лени жён сладкоречивыми и бесстыдными песнями.

Тая молча уставилась на Ательстана, пытаясь понять – шутит он или нет. Но святой брат был абсолютно серьёзен. Определить возраст тщедушного священника Тая не смогла. Брат Ательстан походил на экзальтированную моль: бледное вытянутое личико с острым носиком и тонкими, плотно сжатыми губами, волосы светлые, почти белые, глаза серые, водянистые, пылающие фанатичным огнем.

– Куда ни глянь – грех и непотребство! – продолжил он гневно.

– Мы, видимо, смотрим в разные места, – холодно заметила Тая. – Там, куда смотрю я, греха и непотребства нет.

Святой брат пошел пятнами.

– Ательстан, леди Тая, препирательства перед едой портят аппетит, – вмешался лорд Тайден, оттесняя священника от женщин. Риотир бесстыдно глазел то на открытые плечи Таи, то на воздушный, ампирный наряд Леси. – Таэрс показывал вам замок? – спросил он Таю уже за столом.

– Да. Теперь бы ещё замок Тэйсов посетить, – ответила Тая.

– Род Тэйсов, как и замок, прокляты Единым! – встрял Ательстан. – Не случайно их род пресёкся!

– Рано нас хороните, святой отец, – нахмурилась Тая.

– Брат Ательстан не в курсе, что род не пресёкся, – вмешался Риотир. – Он ещё не знает, что вы с Лесей тоже являетесь Тэйсами.

Святой брат вперил в Таю взгляд своих студнеобразных глаз. Тае показалось, что на какой-то миг в них промелькнула неудержимая ярость, но почти тут же её затмил неугасимый факел любви к Единому.

– Если вы Тэйсы, на вас лежит святая обязанность искупить проклятие рода, – заявил Ательстан, тыча в женщин указательным пальцем.

– Дааа? – изумилась Тая. – И каким же образом?

– Вы обязаны оставить мир и уйти в монастырь, дабы постами и ежедневным покаянием вымолить прощение Единого!

– А не пошли бы вы лесом? – Тая откинулась на стуле, лучезарно улыбаясь священнику. – У нас другие планы на ближайшее будущее. И хватит пугать Единым! Ещё лет тридцать назад о нём никто ничего не слышал. Этот мир издавна поклонялся отцу-Дагиду, матери-Дане5 и их детям.

– Ваши речи отдаю богохульством, – грозно заметил Ательстан.

– А замашки Единого – рейдерством.

– Не знаю, что означает это слово, вам же отвечу: мы создаем абсолютную и идеальную религию!

– Нет идеальной или абсолютной церкви. Если исходить из того, что бог един, то каждая из огромного множества религий – всего лишь способ приобщения человека к богу. Так какая разница, как он называется у вас и как – у виларцев? Лишь бы религия опиралась на общечеловеческие ценности.

– Вы, как и все женщины, изначально греховны, а посему не способны постичь своим скудным умом великих замыслов Единого, – ответил священник.

– Ой, какие знакомые речи. Видите ли, брат Ательстан, я своим скудным и греховным умом считаю монотеизм злом, ибо мой богатый жизненный опыт позволяет сделать вывод, что как только возникает поклонение одному богу, начинаются разборки «чей бог главней», приводящие к бесконечным войнам и мракобесию.

– Где же вы почерпнули столь богатый опыт, – вкрадчиво поинтересовался Ательстан, – и о каких войнах идет речь?

Тая поняла, что на свою голову ввязалась в перепалку с типом, который так просто не отстанет.

– Видите ли, дорогой брат, вся моя жизнь прошла вдали от Колмерика. С кузеном и его дочкой мы много путешествовали, посетив страны, о которых в трёх королевствах ничего не известно. И свои выводы я делаю, проанализировав их богатую историю. Эти страны практически одновременно перешли к единобожию, каждая к своему. И начались бесконечные войны за веру, так называемые крестовые походы или борьба с неверными. А внутри некоторых из них дружно запылали костры, на которых сжигали ученых, мыслителей или так называемых ведьм, то есть всех, чьи мысли и существование противоречили новым догмам. Это привело к длительному застою в развитии культуры и искусства, науки и техники. Ваше агрессивное насаждение культа Единого и уничтожение пантеона древних богов попахивает так же дурно.

– Вы рассказываете удивительны вещи! – воскликнул Ательстан в восторге. – И чей же бог победил?

– Ничей. Они по-прежнему спорят между собой.

– Невероятно! И что, противников новых богов действительно сжигали на кострах?

– Действительно.

– Леди Тая, вы рассказываете страшные вещи, – заметил Риотир. – Но куда более ужасен остывший обед. Ательстан, немедленно прекратите препирательства с моей гостьей, или я больше не впущу вас в замок.

– О, простите меня, мой лорд, – съёжился священник. – Я буду нем!

После обеда Леся с Таэрсом ушли бродить по замку, а Тая испросила у Риотира разрешения ознакомиться с его библиотекой. Тот охотно разрешил и даже напросился лично проводить гостью.

– Библиотека собиралась давно, а после Великой войны она вдобавок пополнилась книгами и свитками эльфов. Не знаю, что вас может тут заинтересовать, но она в полном вашем распоряжении.

– Спасибо, милорд.

Он оставил её одну. Тая бродила между стеллажами. Тысячи корешков из выделанной кожи отсвечивали золотом и серебром. Громоздились горы свитков с деревянными бирками на витых шнурках. В огромных деревянных ящиках лежали листы географических карт. Таю интересовала история. Найдя подборку книг на эту тему, она углубилась в чтение.

– Как вы умудряетесь что-то разбирать в темноте?

Тая вздрогнула. Ну, как обычно, зачиталась и не заметила прихода сумерек. Риотир зажег свечи и поставил подсвечник перед Таей.

– Нашли что-то интересное?

– Да, – кивнула она. – Если вы не против, я заберу книгу с собой, почитаю перед сном?

– Хоть все, – пожал плечами лорд. – Я тут редко появляюсь.

– Тогда мы с Лесей библиотеку оккупируем.

– Вы – может быть, а вот Лесия – вряд ли.

– Почему?

– Она предпочитает гулять в обществе Таэрса.

– Хорошо, что напомнили о Таэрсе. Вы обещали отправить гонца к королю с известиями о нас.

– Уже отправил.

– Вы же сами только что сказали, что он гуляет с Лесей.

– Миледи, я не голодранец, в моем распоряжении несколько гонцов, – ухмыльнулся Риотир. – К тому же, отправлять в такую даль неопытного мальчишку – безумие. Пусть пока выполняет поручения попроще. А там, глядишь, Дирк смягчится и отпустит парня учиться в Академию.

Они замолчали. В рыжем отсвете свечей черты лорда стали мягче. Он небрежно развалился в кресле и лениво зевнул.

«Странно, – подумалось Тае, – Риотир – плод моего воображения, но я испытываю неприязнь к нему, а не к себе. Несправедливо сердиться на то, что сама же и создала. Я должна принимать этот мир таким, каков он есть, со всеми его Ательстанами, Юлдами, междоусобицами. Ведь изменить уже ничего нельзя».