Он хохотнул:

– Вот-вот, хорошо сказал. Зигзагами, да ещё петлять. Круто. А главное, убегай в левую сторону. Но в Израиле всегда уходи вправо.

– Да ну? Так ближе до канадской границы? Издеваешься?

Он снова рассмеялся:

– Ни в коем разе. Психология стрелка – вот секрет. На Западе пишут слева направо, привычка сидит в подкорке. А раз ты уходишь влево, врагу придётся вести ствол и целиться как бы против почерка. Поперёк желания.

Ах, чёрт! И фразочка сильная: поперёк желания.

– Слушай, а вот ещё… Про наших агентов я понял. А вот ихние шпионы как? На чём палятся?

Он улыбнулся:

– Тоже на мелочах. В России трудно работать, если вырос не здесь: менталитет резко отличен.

– А всё-таки? Семёрку не перечеркивают? Или пить не умеют?

– Не в этом дело. Насчет пить, так учат не пьянеть; ещё пилюли специальные, так что могут наравне. Но опять же, – он задумался. – Вот случай, уже здесь, в России. Пасли мы двух субчиков, но твёрдой уверенности не было. Решили проследить плотнее. А у тех, видать, были подозрения насчёт слежки, шифровались грамотно. Как-то взяли они литровую – и в номер.

– Они что, в гостинице остановились?

– Ну да, а комната на прослушке. Поначалу всё по-нашенски: матерки, окурки в форточку. А потом – вот идиоты: бутылку не прикончили. Костя, там ещё грамм двести – а её, ещё живую – в холодильник. Скажи, ты на такое способен?

– Что ты! Надругательство над национальной святыней! Поматросить и бросить.

– Точно. Выходит, недопитая улика помогла вывести супостатов на чистую воду. Кстати, давай выпьем.

– Давай. Чтоб наши дети за трамвай не цеплялись.

Белый рассмеялся: наверняка вспомнились трамвайные приколы сорокалетней давности. Он хохотал, точно зная: я думаю о том же.

Отсмеявшись, он махнул стакан, захрустел огурцом.

– Или вот, последний случай. Вели мы одного субчика. Гад оказался опытный, мы и кличку ему дали: Супер. Вёл себя ну оч-чень естественно, даже переигрывал. Душ принимал раз в неделю, сморкался на тротуар, и, кстати, частенько ссал в подъездах. А уж насчёт матюков, прямо виртуоз. Видать, готовили лучшие спецы по России, из перебежчиков. Мы уж засомневались, мол, всё чисто. С глубоким прискорбием приносим свои извинения. А нет, прокололся! И знаешь, спалился на чём?

– Ну-ну-ну?

– У нас рыбалка подвернулась, зимняя. И нашли повод, Супера тоже пригласили. В марте было, но ещё морозило. Наши-то закалённые, а после двухсот грамм, сам понимаешь, никакой холод не страшен. Разогрелись, рассупонились. И эта сволочь тоже. Даже шапку снял. Чтобы его вражеская морда не отличалась от наших. А закалка-то не та, аж посинел. Я говорю, нормальным русским языком: «Ты чо? Надень нахуй шапку, а то голова замёрзнет». Наш бы отшутился, типа: «Вот уж хрен. В прошлый раз в ушанке был, водку предлагали, а я не услышал». А этот чудик что сделал? Ну, ты понял?

Ещё бы, ведь я знал почти все анекдоты. Но какая аранжировка!

Теперь ясно, что так притягивало к Белому: его уникальные знания и навыки.

Не сочтите за нескромность, взять хоть вашего покорного слугу. Да, эрудирован, но и только; да, ребята это ценили, просили задачку решить и так далее. Но такие способности не из разряда особых. При желании почти любой может перелопатить кучку книг и стать продвинутым.

А Белый – совсем другое. Внутренняя сила, она проявляется через весёлость. Нестандартность, независимость. Мужественная красота, наконец.

Чем-то напоминает Фиделя. Да, команданте Фидель Кастро Рус – человек, родной для пацанов из т о й жизни. Кстати, похожий нюанс обыграл Чак Паланик в книге «Бойцовский клуб». А ещё лучше – в фильме. В Голливуде, что ни говори, умеют работать.

Надо бы записать; ладно, пока запомню: Фидель, Бойцовский клуб. Не потерять бы.

– Костя, а «Коричневую пуговку» помнишь?

В самую точку! Ведь это песня из нашего детства. В пятидесятых распевали с детишками в детских садах и младших классах. А в шестидесятых мы горланили в общаге, уже хохмы ради.

Слова я помнил слабо, зато сюжет врезался. Там вражеский диверсант пуговку от штанов потерял. А мальчишки (наверное, пионеры) её на дороге нашли, смекалка сработала, дали знать куда следует. Лазутчика, само собой, изловили – повязали – изобличили. Граница на замке.

Здорово в тему.

– Ну что, попробуем?

И мы дружно заорали:

А пуговки-то нету! У заднего кармана!

И сшиты не по-нашему широкие штаны.

А в глубине кармана – патроны от нагана

И карта укреплений советской стороны.

Тут мы заспорили – как правильно: «патроны от нагана» или «патроны для нагана»? Я утверждал: от. Ведь если «для нагана», возникает резонный вопрос: а где сам наган для этих патронов?

Белый возражал и настаивал на варианте «для нагана»:

– Пойми, Костя, если оставить «от», возникает не менее резонный вопрос: а где сам наган от этих патронов?

Нашли компромиссный вариант:

А в глубине кармана – патрон и два нагана,

И карта укреплений советской стороны.

Так даже лучше (не забыть про Фиделя и Бойцовский клуб. И ещё, да, поперёк желания).

– Белый, два нагана – это круто.

– Да уж, круче, чем один.

– Намного. Целых в два раза.

– Точно. На сто процентов, иначе говоря.

– Но как же два револьвера войдут в карман?

И тут Белый показал высокий профессионализм.

– Костя, ты пропустил важную деталь.

– ?

– «…сшиты не по-нашему широкие штаны».

– И что это значит?

– Спецпошив. Это не простые, а шпионские штаны. Суть не в том, что карман глубокий и штаны широкие. При спецпошиве карман незаметно переходит в гульфик. А туда не то что наганы – чёрт войдет. С рогами и с копытами.

– Ты классный аналитик!

Белый, слегка покачиваясь, встал из-за стола, вытянулся и неожиданно грянул троекратное «ура».

– Да, Белый. Но зачем долбаному диверсанту два нагана?

– Не въезжаешь? Стрелять по-македонски, с двух рук одновременно.

– Точно! Стрелять по-македонски и качать маятник.

– Ого! А ты не так прост, как кажешься. Дурил меня? «Петляя зигзагами».

– Растём над собой. Но только…

– Что?

– По-македонски – с одним-то патроном?

Мы грохнули – в стену застучали соседи.

– Ты прав, – он вытер слёзы тыльной стороной ладони. – Ему остаётся только качать маятник.

– И уходить, заметая следы и петляя зигзагами. Влево, против почерка.

– Отмахиваясь спецгульфиком, замаскированным под карман.

Стучали уже в дверь, но мы не открыли.

– Кто стучится в дверь моя?

Видишь – дома нет никто.

– Молодой хозяйка дома?

– А зачем тебе его?

Похоже, я захмелел. Не опьянел, а захмелел, как бывало раньше, в юности. И было весело. Весело, а не смешно. Это разные вещи, близкие, но разные. Рассмеяться можно от похабного анекдота или щекотки. А веселье – состояние души, оно изнутри, от сердца. И водка здесь ни при чём. Пьяным я не был, ни в одном глазу.

– Белый, давай-ка выпьем за… за нашу единую, могучую, никем не по… никем не победючую. Чтобы всякий, кто посягнёт… или покусится…

– Давай. Стоя и до дна. И не закусывая.

Захотелось продлить вернувшуюся свежесть чувств (не забыть про Фиделя и прочее). И осенило стихом.

– Белый, мы с тобой понимаем, ведь даже безоружный враг опасен. Мало ли что один патрон.

– Да уж. Загнанный зверь ещё злее.

– Вот. И мне в голову пришла мысль, в виде поэзии. Надо, чтобы народ, как раньше. Ну, замечал коричневые пуговки. И это самое, куда следует. Прочту, если хочешь.

– Давай, давай. Правильно мыслишь, Шарапов. Раз дело важное – надо действовать превентивно.

О! О! О!

ПРЕВЕНТИВНО!

Да, да, да – верное слово. Ещё самородок, не хуже упреждения. Вот подфартило! Только не забыть. Фидель, Бойцовский клуб и – главное – превентивно. Чудное слово, звучное, реальное. Ну, Белый, ну титан. Всё, абзац профилактике.