___________________________________________________________________________

Станнис подошел к комнатам, тем самым, что он занимал ребенком. В них были окна, выходящие на море, звук волн, бьющих о берег всегда успокаивал его. Комнаты были подготовлены, как и обещал Ренли, и кувшин вина стоял на подносе рядом с кубками и куском хлеба. У Станниса не было аппетита, так что он прошел к окну и прикоснулся рукой к каменной стене. Джон и его лютоволк прошли за ним, когда Станнис махнул в сторону кресел, и присели у огня, после того, как Джон снял мокрый плащ и повесил у огня. На его лице была усталость.

– Твои любезности были даром потрачены. Дай волю Ренли и он пройдет по тебе, я-то знаю его всю жизнь.

– Лучше безвредные любезности, чем оскорбления, – заспорил Джон, вздыхая и убирая волосы от своих глаз. – Я не его брат или близкий друг, поэтому следовало произвести хорошее впечатление. Особенно для того, кто носит имя Сноу.

“Он опять волнуется из-за имени? Я говорил снова и снова, что это не имеет значения. И кроме того, я не доверяю тем, кто любезен со мной без причины”.

Словно Джон услышал мысли Станниса, он тихо сказал:

– Не все такие, как вы.

Полено в камине треснуло.

– Останься.

– Что?

“Давос сразу бы понял, о чем я прошу, и он никогда не требует объяснений. Если я не хочу быть один, я хочу быть с теми, кому доверяю”. Станнис подумал о том, что случилось на берегу. Ширен была единственной, кто обнимал его так, с того самого дня, как его родители отправились в ту судьбоносную поездку… Его зрение помутилось и вернулась головная боль.

– На случай если я напьюсь и начну делать глупости.

– Вам не обязательно это пить.

– Мейстер силой вольет его мне в глотку, когда увидит мою голову. Если рана так плоха, как мне кажется…

– Именно так. Ренли не преувеличивал.

– Тогда моя голова завтра будет болеть и от раны, и от вина.

– Ну, жизнь жестока, – сказал Джон, не меняясь в лице. На нем не было и следа улыбки, и Станнис поверил, что он был серьезен.

– Да, Джон Сноу, так и есть. Но уж лучше так, чем могло быть иначе, ты так не думаешь?

___________________________________________________________________________

Станнис и Ренли заперлись, разговаривая весь следующий день, и собирались заниматься этим и все следующие дни. Джон точно знал, что они обсуждали, но остальной Штормовой Предел – нет. Это беспокоило сира Лораса Тирелла, которому Ренли поручил показать Джону замок. Разглядывая резьбу и гобелены с изображениями сражающихся оленей, Джон многое узнал о Хайгардене, его красоте, огромных розовых садах, балах, маскарадах и турнирах. Хайгарден, как оказалось, был чудесным местом, и даже зимой он не был таким тусклым, как Штормовой Предел. “Если вы считаете Штормовой Предел тусклым, сир, что же вы подумаете о Винтерфелле?” Джон вежливо покинул сира Лораса, когда ему показали оружейную, сбежав в порт, где Дейл Сиворт и его команда разбираясь с повреждениями Морского Оленя.

Ренли был весел во время ужина, ярким контрастом с тем, какими мрачными были лица сира Давоса и мейстера Крессена, когда Станнис рассказал ту же правду. На самом деле, молодой лорд Штормового Предела был так радостен, что даже не заметил, как хмурился Станнис при каждой подаче блюда, и что он не прикоснулся к поданному летнему вину. Станнис даже не озаботился оправдаться, покидая стол еще до подачи десерта. Ренли лишь пожал плечами, уговаривая Джона остаться и попробовать еще вина.

– Ты не на Драконьем Камне, мальчишка, и я не накажу тебя за выпивку. Расскажи-ка мне, может вместе со шлюхами, Станнис еще и запретил улыбаться на своем острове?

– Нет, милорд, – сказал Джон, изумившись, когда Ренли и сир Лорас переглянулись и расхохотались. Он тоже решил, что с ужином покончено и отодвинул стул, объяснив лорду Ренли, что должен проверить своего лютоволка. Призрак крепко спал у камина, но об этом можно было не распространяться.

Джон нашел Станниса на вершине самой высокой башни Штормового Предела, его руки были сцеплены за спиной, он смотрел куда-то далеко в море. Он не пошевелился, когда подошел Джон, разве что едва заметно кивнул. Из этой части замка был великолепный вид, и море казалось раскинутым безбрежно. Солнце уже давно село, и на небо всходила луна, но Джон был уверен, что и восход был здесь великолепным зрелищем.

Станнис наконец заговорил, и его голос был наполнен неверием и горечью.

– Ренли легко воспринял мои открытия касательно королевских детей. Он даже хлопал в ладоши, как радостный ребенок, если я правильно припоминаю. Ренли уже давно плетет заговор, собираясь смести Серсею в пользу дочери Мейса Тирелла, что само по себе тревожно, так что он даже не слушал, когда я пересказывал ему доказательства, которые я так тщательно собирал, потому что ему не терпится поскорее начать планировать войну! И чем он думает, Тирелл в королевах ему поможет… – продолжал Станнис перечислять обиды на Ренли.

– По крайней мере лорд Ренли вам верит. Он казался довольным, – наконец сказал Джон, когда Станнис замолчал.

– Конечно он доволен. Он собирается на войну!

– Вы так говорите, будто это плохо.

– Только тот, кто не видел войны, ждет ее, за исключением моего брата Роберта. В песнях поют о галантных рыцарях, разбивших ужасных врагов, но они не упоминают о резне на поле битвы, криках умирающих людей, зовущих своих матерей, о том, как медленно умирают от голода в осажденных замках.

Джон нахмурился.

– Вы знаменитый полководец.

– Разве?

– Мой отец говорил, что восстание Грейджоя было бы успешным, если бы вы не разбили флот Виктариона Грейджоя у Светлого Острова.

Раздражение Станниса несколько ослабло.

– Он может так сказать, но к сожалению, в истории этого не запомнят. Нападение Роберта на Пайк, вот что будет важно.

– Я думал, вас не заботит слава.

– Меня заботит точность, и то, чтобы награду получали те, кто ее заслужил. Твой наглый язык однажды доведет тебя до беды.

Джон криво улыбнулся, пока Станнис продолжал говорить.

– Война иногда необходима. Я держал Штормовой Предел против сил Простора, потому что таков был мой долг, защищать мой дом от врагов, которые могут нас уничтожить. Я захватил Драконий Камень, потому что Роберт попросил меня об этом. Я вел в бой королевский флот во время восстания Грейджоя, потому что это требовалось бы от мастера над кораблями. Долг…

– всегда должен стоять перед желаниями, – закончил Джон.

Станнис одобрительно кивнул, и по его лицу пробежало странное выражение. Гордость? Но это быстро прошло, и Станнис быстро сменил тему.

– Что ты думаешь о Лорасе Тирелле?

– Он глуп. И наверное считает меня мрачным, невежественным северянином.

– Да? – Станнис казался развеселившимся. – И как это он произвел такое лестное впечатление?

– Сир Лорас показывал мне замок, но больше ему хотелось показать мне свою броню. Я в жизни никогда не видел… – Джон поискал правильное слово. – Таких изысканных лат. Они из серебра и покрыты цветами из драгоценных камней. Как это защитит его в бою – не имею представления. И Лорас все время говорил о турнирах, вы бы видели его лицо, когда я сказал, что ни одного не видел.

Две недели спустя Джон оказался там же, рядом со Станнисом, глядя на море с самой высокой башни Штормового Предела. Починка Морского Оленя почти закончилась, несмотря на уговоры Ренли бросить ее и взять другой корабль. Станнис разозлился, но его ответ был вежлив – пусть и преувеличенно вежлив. На самом деле, Станнис и Ренли были вежливы друг с другом весь визит, что, по словам Станниса, было настоящим чудом.

– Мы оба нужны друг другу, чтобы наш план сработал, – признался Джону Станнис, скрипя зубами в который раз за день. – И Роберту, конечно, потому что мы оба согласились, что его жизнь и правление следует защищать любой ценой. Может Ренли и способен собрать армию больше моей, за мной королевский флот и единственный подход к Королевской Гавани с моря.