— Это не дребедень, Дункан.

— Не знаю, не знаю… Меня сейчас больше заботит то, что произошло в этом проклятом особняке.

— А что, ты еще никого не расспросил? — усмехнулась Кассандра. — Или тебе не все рассказали? Рано или поздно все равно все выйдет наружу. А вот что делать мне…

— Что нужно делать тебе?

— Дункан, разве ты не понимаешь?

Она приблизилась остановилась прямо перед ним, печально глядя ему в лицо.

— Ты забыл, что я тебе говорила тогда, когда появился Кронос? Я не успокоюсь, пока кто-то из них жив. А Митос оказался очень сложной задачей. Но моих намерений это не меняет. Если ты все еще хочешь мне помочь…

— Помочь в чем? Убить Митоса или избавиться от твоих навязчивых идей?

— Хороший ответ. Ладно, как скажешь. В любом случае — мне жаль… Но никто не совершенен. Мы все иногда ошибаемся.

— Нет, Кассандра, — спохватился он, сообразив, что она сейчас уйдет. — Ты не так поняла! Конечно, я хочу помочь тебе. Но я уже совершенно запутался во всех этих легендах, пророчествах…

— Или в своих чувствах?.. Ты все еще пытаешься понять, что именно он делает и почему? Поверь мне, Дункан, это не поможет.

— Но я должен разобраться!

— Конечно. Только не думай, что можно в чем-то разобраться с его слов. Что ж, не буду тебе мешать.

— Ты уходишь?

— Ненадолго. У меня есть кое-какие дела… Я вернусь вечером.

Она ушла, оставив его в одиночестве переваривать услышанное. А у него просто голова начинала кружиться от всего этого — особенно потому, что он снова никак не мог опровергнуть ее идеи. Все было настолько логично!

Он не рассказал ей, что с ним случилось в том коридоре. И теперь думал — надо ли?

*

На кухне Мишель освоилась быстро. Кедвин с улыбкой наблюдала, как она убирает посуду после ужина. Приглашая девушку жить к себе, она не рассчитывала получить бесплатную прислугу, но время поговорить об этом у них еще будет. После того, как Мишель нашла в своей комнате меч Ричарда Бертона, у Кедвин возникло предчувствие и мысль — если она не хочет вместо искреннего уважения и дружбы получить щенячью преданность, ей следует быть очень осторожной в словах и поступках. И теперь она просто давала Мишель возможность немного расслабиться, делая то, к чему тянутся руки.

Покончив с мытьем посуды, Мишель снова подошла к столу и села напротив Кедвин.

— Все равно я не понимаю, — сказала она со вздохом. — Мне казалось, что после того, что случилось, никто не захочет со мной даже разговаривать. А ты и Адам…

— Не возводи на себя напраслину, — улыбнулась Кедвин. — Всякое бывает, особенно при нашем образе жизни.

— Да, может быть, — сказала Мишель, отводя глаза. — Адам сказал, что справедливость не имеет значения. Если ты убиваешь, то платишь за это.

— Правильно сказал.

— Этот человек… Жосс… он был смертным. Он не был одним из нас.

— Мне приходилось встречать Бессмертных, которые убивали себе подобных без колебаний, но были неспособны причинить вред смертному, — проговорила Кедвин. — Я к их числу не принадлежу. Имеют значение только мотивы и обстоятельства. А смертный или Бессмертный, по большому счету, все равно.

— Адам ведь мог меня остановить?

Кедвин уже поняла, что этот вопрос придется разъяснить, иначе Мишель не успокоится.

— О да, конечно мог. Вопрос в том — зачем? Видишь ли, он не хотел смерти Лорану. Почему — его дело, вряд ли он захочет давать объяснения. С другой стороны, Адам знал, что ты попытаешься отомстить, но как он мог остановить тебя, не вступая в конфликт? Не драться же ему с тобой. Поэтому он решил пойти по другому пути, дать тебе почувствовать вкус того, что ты собираешься совершить, предложив другую жертву. Согласись, прием оказался действенным, хотя и жестоким.

— И поправить ничего нельзя, — тихо произнесла Мишель.

— А ничего и не нужно поправлять. Судьба Жосса была предопределена. Если не ты, то кто-нибудь еще. Джина, например. С Лораном было бы намного хуже.

— Хуже?

— Сейчас ты переживаешь только свою ошибку, потому, что сделала нечто, противное твоей душе. Там же ты рисковала еще и нажить могущественного врага. И потерять друга.

— Врага? Шарля?

— Да. Случись такое, вполне возможно, что мы бы сейчас с тобой не разговаривали.

Мишель примолкла и некоторое время молча смотрела в стол.

— Значит, он… убил бы меня?

— Не буду утверждать наверняка, но он вполне на это способен. О, он не пойдет против Правил! Но он же мог сделать то же, что и ты — бросить вызов и победить. Шансов против него у тебя было бы очень мало.

— Да, — совсем тихо сказала Мишель и знобко передернула плечами. — Знаешь, я ведь совсем об этом не думала. Сейчас жутко становится. И потом… ведь это же его ученик… он его защищал… А я…

— Вот видишь, — кивнула Кедвин, — ты сама все понимаешь… Ну да теперь не нужно об этом переживать. Все обошлось. Просто нельзя забывать, что у дела есть еще и такая сторона. Твой враг для кого-то всегда может оказаться близким другом, отцом, сыном… Помни об этом.

— Да уж, теперь не забуду, — серьезно ответила Мишель. — А какого друга я могла потерять?

— Подумай. Адам приложил все силы, чтобы вытащить Лорана из этого дерьма и дать шанс начать все сначала. А ты решила эти его усилия разом зачеркнуть. Как ты думаешь, понравилось бы ему это?

— Нет. И что, он тоже мог убить меня?

— Нет. Конечно, нет. Но его отношение к тебе вряд ли осталось бы прежним.

Мишель снова задумалась. Потом подняла голову и посмотрела на Кедвин.

— Ты знаешь ответы на все вопросы?

— Нет, — улыбнулась та. — Просто вопросы, которые ты задавала сейчас, рано или поздно задают все. И отвечать на них мне уже приходилось не единожды. Эти вопросы не из тех, ответы на которые приходится искать всю жизнь. Так что поверь мне, все не так уж плохо.

— Да… Только Ричарда уже ничто не вернет.

— Это верно. Но мы Бессмертные. Это может случиться с любым из нас в любой момент. Вызов, поединок… смерть.

— Это не был вызов, — возразила Мишель. — Это совсем другое.

— Может быть. Но не для тебя.

Снова повисла тишина, и снова ее нарушила Мишель:

— И все-таки, зачем тебе понадобилось звать меня к себе? Ведь ты могла просто…

— Могла, конечно, — Кедвин вздохнула. — Мой последний ученик покинул меня почти пятьдесят лет назад. Четыре, скоро будет пять лет, как погиб мой муж… С тех пор я живу одна. Не такая уж большая радость каждый вечер приходить в пустой дом, зная, что не услышишь живого голоса до следующего утра.

Мишель нахмурилась:

— Твой муж? Он был одним из нас?

— Нет, он был смертным.

— И как?

— Очень просто. Уличный грабеж. Одна минута — и шестнадцать лет жизни из настоящего становятся прошлым. И ничего нельзя вернуть, даже если найти и наказать убийцу.

— Ты не мстила?

— Мстила. Но что в том проку? Только чувство осталось, будто в грязи измазалась. И все.

Мишель снова притихла, но в выражении ее глаз появилось что-то новое.

— Я… я буду хорошей ученицей, — шепотом сказала она. — Я буду стараться…

*

В этот вечер тем же событиям предстояло стать предметом обсуждения еще в одном доме.

Анри Лоран, проснувшись, не сразу вспомнил, где находится. Потолок над ним был совсем не похож на тот, который он за последний год привык видеть.

Он приподнялся на локте и огляделся — и все вспомнил!

Глубокой ночью Шарль привел его в свой дом, показал эту комнату и велел ложиться спать, оставив все разговоры на утро. Лоран был уверен, что не сможет сомкнуть глаз, но заснул, едва коснувшись головой подушки.

Что ж, теперь, наверно, уже утро, и пора вставать.

Он попытался сесть на кровати, но тут же снова упал на подушку. От резкого движения голова закружилась, а по телу растеклась тошнотная слабость. Ничего не понимая, он полежал немного, пока не успокоилось дыхание, потом снова приподнялся — уже осторожно и медленно.

Ему удалось сесть и спустить ноги с кровати. Снова немного отдышавшись, он дотянулся до лежавшего на стуле халата (другой одежды под руками не было) и стал осторожно его натягивать. За дверью послышались шаги, и на пороге комнаты появился Шарль.