— Послушай, приятель. У тебя ровно тридцать секунд на то, чтобы встать и убраться в свой угол. Ты меня понял?

— Что? — начал было тот.

— Двадцать секунд.

Может, парень и не стал бы лезть в пузырь, но сзади послышался шепоток и довольный гогот его дружков, и он снова заухмылялся.

— Десять секунд.

— Сам убирайся!

Что еще он собирался сказать, неизвестно. Митос выпрямился и с силой ударил ногой по стулу, на котором сидел парень. Тот с грохотом растянулся на полу.

— Я тебя предупреждал, — скучно сказал Митос и вслед за Кедвин пошел к выходу.

*

Они вышли на улицу, под яркие южные звезды и побрели по дорожке вдоль живой изгороди.

— Как романтично, — заметила Кедвин. — Вот так просто гулять под звездами… Осталось только начать читать друг другу стихи.

Митос улыбнулся:

— Надо только припомнить что-нибудь подходящее к случаю. Как тебе вот это?

Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида, в царстве пламенного Ра,

Ты давно меня любила, как Озириса Изида, друг, царица и сестра!

И клонила пирамида тень на наши вечера.

— Ты романтик! — хихикнула Кедвин. — Однако это не египетская поэзия.

— Да какой Египет. Это Брюсов.

Он остановился, присел на низенькую ограду дорожки и потянул за собой Кедвин.

— Брюсов? — Она стала серьезной, даже нахмурилась. — Ты правда веришь в это?

— Во что?

— В судьбу? Вспомни, мы ведь не первый раз встречались. Но тогда все было иначе.

— Да… Но надо ли думать…

Она помолчала, ожидая продолжения, потом невесело улыбнулась и тоже процитировала:

— Нет, не случайность, не любовь, не нежность, —

Над нами торжествует — Неизбежность.

— Ты в самом деле так думаешь? — тихо спросил он. — Что это судьба?

— Митос, я не…

Она не договорила. В воздухе разлился неслышный звон Зова, на пределе восприятия, но достаточно отчетливо. Вокруг по-прежнему никого не было, но Зов не исчезал.

Они переглянулись.

— Не знал, что на острове есть еще Бессмертные, — напряженно произнес Митос, вставая.

— Ты не думаешь, что это Мишель?

— Нет, не думаю. Она или показалась бы сразу, или исчезла. Кто-то наблюдает за нами.

Они осторожно двинулись дальше по дорожке. Зов не исчезал, но и отчетливее не становился.

Справа послышался шорох. Дойдя до поворота, где в высокой живой изгороди виднелся просвет, они сошли с дорожки и остановились в густой тени на краю поляны, ярко освещенной — сюда падал свет сразу трех высоких фонарей.

— Никого, — прошептала Кедвин. — Ох, не нравится мне все это!

— Верно, —отозвался Митос, потом жестом указал поочередно в противоположные стороны.

Кедвин кивнула. Если это ловушка, одному из них лучше оставаться невидимым. Тем более что, как очень верно заметила утром Мишель, меч в пляжную сумку не спрячешь, и у них обоих были только кинжалы.

Она наполовину обошла поляну, все время оставаясь в густой тени, и остановилась, прислушиваясь. Митос сделал то же по другую сторону поляны, но оставаться в тени не стал, а неспешно вышел на открытое место.

Кедвин почти перестала дышать.

Едва Митос позволил себе быть увиденным, в кустах слева от него, справа от Кедвин, послышалась возня, и на поляне появились четверо парней: тот, что получил в баре тумака, и трое его приятелей.

Кедвин вздохнула с облегчением. Какими же идиотами делает людей цивилизация! Они всерьез думают, что, если их четверо, одного можно не бояться? Кому-нибудь из них пришло в голову, что этот один может убить всех четверых в четыре приема?

А Зов никуда не делся! внезапно шевельнулась тревожная мысль.

Этих остолопов нанял Бессмертный?

Кедвин продолжала прислушиваться, больше интересуясь не тем, что происходит на поляне, а тем, что творится за пределами освещенного круга. Потому обмен репликами между нападавшими и их предполагаемой жертвой она пропустила.

Воображение у парней было весьма куцым, словарный запас тоже, так что они очень скоро решили перейти к действию. И напали с двух сторон.

Вскоре двое из четверых, в том числе казавшийся самым рослым и сильным, повалились на землю, буквально запутавшись друг в друге. Третий получил хороший пинок пониже живота и выбыл из строя. И только четвертый, наверно, вожак, не сунувшийся в драку сразу, сумел отскочить назад.

Митос дернулся к нему. Вожак, ругнувшись, выхватил из-под куртки револьвер.

Едва разглядев оружие, Кедвин на миг оцепенела. А потом, в ней как будто сорвалась натуго закрученная пружина.

Разом забыв и о неведомой опасности, и о том, что ей нужно прятаться в тени, она с воплем разъяренной пантеры прыгнула вперед. Как бывало в такие минуты, время замедлило свой бег, и прыжок казался бесконечным.

Она видела краем глаза движение Митоса и поняла, что он успеет уйти от пули, но эта мысль, как и знание того, что ее нынешний возлюбленный — Бессмертный, которому и выстрел в упор не причинит настоящего вреда, прошла стороной, не коснувшись затянутого багровой пеленой сознания. Она видела только мерзкую ухмыляющуюся рожу и руку с пистолетом, направленным на человека, который… которого…

Револьвер выплюнул яркую вспышку за долю мгновения до того, как ее пальцы сомкнулись на запястье руки с оружием.

Парень с воплем рухнул наземь. Кедвин упала рядом, ощущая, как восстанавливается ток времени. Револьвер отлетел в сторону, она рванулась к парню и, вспрыгнув ему на грудь верхом, обеими руками вцепилась ему в горло.

Один из поверженных Митосом сумел встать. Он сгреб ее в охапку, прижав руки к телу, и рывком оторвал от жертвы. Кедвин согнулась и распрямилась, ударив нападавшего головой в лицо. Он упал навзничь, увлекая ее за собой, и разжал хватку.

Она перевернулась, ногой ударила в лицо стрелка, который только-только приподнялся на четвереньки и тянулся за оружием, снова перекатилась и придавила к земле того, что напал вторым. Это оказался тот, высокий — недаром ему удалось поднять ее в воздух.

Ее рука метнулась к ножнам на ноге под брюками, и в свете фонарей сверкнул кинжал. Внезапно руки, куда более сильные, чем у лежащего на траве верзилы, вцепились в ее плечо и запястье и оттащили назад.

— Кедвин!

Она попыталась повторить прием, позволивший ей освободиться в первый раз, но удар ушел в пустоту. Прежде чем она смогла сделать что-то еще, те же руки развернули ее кругом, и она оказалась нос к носу с Митосом.

— Кедвин, да успокойся же! Ты меня слышишь? Кедвин!

Она смотрела на него, судорожно дыша и понемногу возвращаясь к реальности. Напряжение уходило, сменяясь усталостью и растерянностью.

— Успокойся, — уже тише повторил Митос. — Все хорошо.

Она кивнула, еще не в силах говорить.

Он обнял ее и привлек к себе. Она прикрыла глаза, снова вздрагивая, и только сейчас поняла, что чужой Зов исчез, а из-за кустов и деревьев слышится звук полицейской сирены.

*

Потом она стояла в тени большого дерева, кутаясь в пиджак Митоса, пока он сам объяснялся с приехавшими полицейскими. На душе у нее было пусто и серо.

Очень хотелось вымыть руки. И еще хотелось оказаться подальше отсюда — и от этого острова, и от Митоса, который теперь уж точно понял, в каких чувствах она не хотела ему признаваться.

Глупо. Как глупо!

Всю дорогу обратно Кедвин молчала, глядя в окно машины. Добравшись до дома, сразу ушла в свою спальню, которой в прошлые две ночи ей пользоваться не приходилось.

Кедвин успела переодеться и лечь в постель, когда в дверь раздался осторожный стук.

— Кедвин? К тебе можно?

Она не ответила. Митос тихо вошел и притворил за собой дверь. Осторожно пересек комнату и сел на край кровати.

— Как ты?

— Уже нормально, — равнодушно ответила она. — Ты не спрашиваешь, что случилось?

Он глубоко вздохнул.

— Я догадался.

Помолчал, потом тихо спросил:

— Как?

— Почти так же. Мы были в ресторане. Он вышел первым, взять машину… Если бы я пошла вместе с ним, или хотя бы вышла на минуту раньше…