Она закрыла глаза. После короткой паузы закончила:

— Оружие. У них был такой же револьвер.

Митос придвинулся ближе и накрыл ее руку своей.

— Прошлое часто играет с нами злые шутки, Кедвин.

— Дело не в прошлом! — она снова посмотрела на него, уже не скрывая слез. — Я думала не о нем. Я испугалась, что могу потерять тебя.

Он смотрел молча, и она договорила:

— Ты получил ответное признание. Ты доволен?

Он еще мгновение смотрел на нее с непонятным выражением, потом, потянувшись, кончиками пальцев стер с ее щеки слезинку.

— Теперь я думаю, что предпочел бы оставаться в неведении. Ты хотела побыть одна сегодня? Мне уйти?

— Нет, — она поймала его руку. — Нет. Не уходи. Не нужно было…

Он кивнул и улыбнулся:

— Хорошо. Я только прикрою окно.

*

Много позже, ночью, Кедвин уже спала, а он лежал без сна, глядя в темноту за окном.

Какой дух вселился в эту женщину? снова думалось ему. Как ей удается так безошибочно угадывать то, о чем он никому и никогда не говорил открыто? Случайно или нет, она снова связывает его узами, разорвать которые он не в силах.

Как тяжело бывает возвращать такие долги!

========== Глава 35. Бенефис Кенни ==========

Сначала возник звук, тонкий хрустальный звон, рассеянный в воздухе. Потом — свет; в нем было что-то необычное, но не внушавшее страха. Спустя еще мгновение Митос понял, что видит себя внутри зеленоватого, как морская вода, водопада, играющего яркими бликами.

Картина качнулась и отодвинулась. Он увидел, что водопад неспешно струится между серых скал, окутанный сиянием алмазной пыли.

Внезапно хрустальный звон стал тревожным, водопад потемнел, подступили тени. Сквозь поток глянули глаза — ясные, светлые, в самую душу смотрящие глаза, — а тревожный звон дополнился голосом: «Поспеши…»

Митос пробудился, оставаясь во власти видения, продолжая слышать и хрустальный звон, и таинственный голос.

Это было совсем не то, что тревожило его ночи в Париже. Пусть и во сне, но он снова был у Источника.

*

За завтраком Митос выглядел сосредоточенным и почти мрачным. Кедвин, имея свои догадки о том, что именно занимает его мысли, начинать расспросы не спешила.

Затянувшееся молчание нарушила Мишель.

— Если я правильно помню, сегодня мы уезжаем?

— Нет, — спокойно отозвался Митос. — Мы уезжаем завтра.

Мишель насторожилась:

— Еще что-то случилось?

— Ничего не случилось, — сказал Митос. — Скажи, пожалуйста, Мишель, где ты была вчера вечером?

— Я? — немного растерялась та. — На пляже… Паоло же обещал показать мне самый красивый пляж, вот мы туда и ходили. А что?

— Ты не слышала поблизости других Бессмертных?

— Н-нет, — споткнулась Мишель. — А разве на острове есть другие Бессмертные?

— Значит, есть, — Митос отставил тарелку и откинулся на стуле, положив руку на край стола и постукивая по нему пальцами. — Вчера вечером был.

— И вы хотите его найти?

— Именно. Ты сама знаешь, вернуться в Париж без еще одной отрубленной головы я не могу.

— И этого достаточно для вызова?

— Для вызова достаточно того, что мы оба Бессмертные. Хотя я не спорю, нужно сначала узнать, кто он. А почему это так тебя тревожит?

Мишель смутилась и опустила голову:

— Ну… я никак не могу привыкнуть… ко всему этому. Хотя и сама успела поиграть в Игру…

Митос кивнул, бросив быстрый взгляд на Кедвин. Та вопросительно приподняла бровь. Митос снова заговорил, уже более легким тоном:

— Как этот твой кавалер? Он ведь совсем мальчик?

— Да, — вздохнула Мишель. — Но я сказала ему, что мне семнадцать лет, и он поверил… Знаете, это тоже странно. Дункан тогда сказал, что я могу прожить тысячу лет, но всегда оставаться восемнадцатилетней. А что, если бы мне было пятнадцать лет? Или двенадцать?

— Ты навсегда осталась бы пятнадцати-или двенадцатилетней, — сказал Митос. — Хотя такого я и врагу бы не пожелал.

— Да… — тихо отозвалась Мишель.

— Возраст не имеет значения, — сказал Митос. — Самому молодому Бессмертному, которого я встречал, было меньше двух лет от роду.

Мишель, охнув, непроизвольно прикрыла рот ладонью:

— И что вы сделали?

— А как ты думаешь?

Мишель отодвинула тарелку:

— Я… спасибо, я пожалуй, пойду… Мы с Паоло договорились встретиться.

Она ушла.

Кедвин посмотрела на Митоса, прищурившись:

— В чем дело, Митос? К чему ты вспомнил это?

— Он здесь, — коротко ответил Митос. — Возможно, мне не придется отправляться на охоту в Европу.

*

Отойдя от дома, Мишель замедлила шаг, потом вовсе остановилась и села на большой теплый камень в трех шагах от обрыва.

Никакой встречи у нее назначено не было, она ведь думала, что уедет сегодня утром. Теперь она чувствовала себя неуютно из-за того, что солгала Митосу и Кедвин. Но ничего другого ей не пришло на ум.

Она солгала еще и в другом, в том, что не знает о присутствии на острове еще одного Бессмертного. Но что ей оставалось делать, особенно после того, что сейчас сказал Митос?

…Накануне вечером она снова ощутила Зов — они с Паоло ненадолго расстались, и она пошла побродить по берегу одна. Снова оглянувшись, она не увидела никого, кроме все того же мальчишки в джинсах и футболке. Только теперь он не уходил, а стоял в десятке шагов и смотрел в ее сторону.

И тогда Мишель поняла. Поколебавшись, решила подойти и заговорить.

Мальчик сначала ощетинился, но потом все же разговорился. Скоро Мишель узнала, что зовут его Кенни, что родители его погибли в автокатастрофе два года назад, а он, хотя и был с ними вместе, остался жив.

Мишель улыбалась, про себя ужасаясь: оказаться в таком положении — для ребенка катастрофа! Потом она спохватилась, ведь нужно что-то делать, нельзя ему оставаться на улице. Но Кенни отказался от помощи, сказав, что рядом с другими Бессмертными не чувствует себя в безопасности. Его уже не единожды пытались убить.

— Но послушай, — пыталась уговорить его Мишель, — я знаю хороших Бессмертных, по-настоящему добрых, они смогут о тебе позаботиться. Я сама живу с ними, и со мной обращаются, почти как с дочерью.

— Не надо, — снова помотал головой Кенни. — Им ведь тоже из-за меня может быть плохо. Того парня, который подобрал меня первым, из-за меня и убили. Не хочу, чтобы это случилось снова. И потом, знаешь, некоторые говорят, что меня надо убить, чтобы не мучился… Ладно, здесь тепло, крыша над головой не нужна… Вот если у тебя деньги есть, хоть немного… А то надоело еду воровать.

Мишель, покопавшись в сумочке, отдала ему сколько было у нее на мелкие расходы.

Потом он ушел, и она снова осталась одна. Первый порыв — бежать и рассказать все Митосу или Кедвин — пришлось отмести. По большей части из-за фразы Кенни «убить, чтобы не мучился». Она поймала себя на мысли, что не уверена, что Митос в этой ситуации не поведет себя именно так. Тем более ему нужно витано…

В тот вечер, накануне его отъезда, она, оправившись от первого потрясения, долго донимала Кедвин расспросами: и о Митосе, и о нравах старших Бессмертных вообще. Как бы ни было неприятно об этом думать, прежний Адам Пирсон внушал ей больше доверия. Именно потому, что она считала его подобным себе и могла рассчитывать понять его мысли и чувства. Теперь ей нужно было решить, можно ли ему доверить жизнь Кенни. Чем больше она об этом думала, тем больше ей казалось, что нет.

Вечером от необходимости решать эту проблему она оказалась избавлена. Митос и Кедвин вернулись поздно, причем Кедвин была чем-то расстроена и сразу ушла в свою комнату. Митос вскоре пошел к ней и остался до утра.

А утром состоялся этот разговор, и Мишель окончательно поняла, что упоминать о Кенни не стоит. Если повезет, и Кенни за день не попадется никому из них на глаза, завтра они просто уедут отсюда, и можно будет забыть эту историю.

И все-таки на душе у нее было мерзко.

Она сидела на камне довольно долго, все еще не зная, как вести себя дальше; прерваны ее размышления были проявившимся Зовом.