Дик не злорадствовал по поводу своей победы. Наоборот, с бесконечной нежностью поцеловал Лейни. Сейчас страсти здесь было не место. У них все впереди, но придется подождать.

Прежде чем отстраниться, он осыпал ее легкими быстрыми поцелуями, чтобы дать выход скопившимся эмоциям.

– Если бы в Нью-Йорке не было десятиминутного отключения света, мир жил бы без Тодда и Манди. Подумай, какой ужас!

– Да, подумать только, – согласилась Лейни. Втайне она оценила его понимание. Он знал, что тогда она не была в состоянии заводить романы, ни физически, ни морально.

Лейни отняла Манди от груди и промокнула липкие от молока губы.

– Теперь они должны продержаться хотя бы несколько часов.

– Дай мне!

Дик наклонился и взял дочь на свободную руку. Лейни поцеловала головки детей.

– Справишься с обоими?

Он сосредоточенно нахмурился и выпрямился:

– Еще бы! Ты лежи. Я сам все сделаю.

Она проводила его взглядом. Сердце было полно любви к этой троице.

– Дик! – поспешно окликнула она.

– Что? – обернулся он.

– Ты сразу вернешься?

Он не спешил в ответом, позволив ей судить по сиянию глаз, как рад этому простому вопросу.

– Я сразу вернусь, – тихо ответил он.

Едва Дик открыл входную дверь, зазвонил телефон. Они впервые вышли гулять с близнецами. Всего-навсего поездка по городу. Но Лейни чувствовала себя заключенной, которая много лет провела в тюрьме и сейчас вырвалась на свободу.

Дик, с Тоддом на руках, подбежал взять трубку.

– Алло, – ответил он, зажав ее между плечом и ухом. – Да, мы выходили. Как дела?

Лейни уложила Манди в переносную колыбель, стоявшую в гостиной. Девочка сбросила одеяла быстрее, чем мать успела ее развернуть. Пока Дик продолжал сыпать вопросами, Лейни взяла у него Тодда и уложила рядом с сестрой. Едва малыша раздели, он принялся громко требовать свой обед. Манди, до этой минуты молчавшая, услышала негодующего брата, решила, что тоже страдает, и завопила еще оглушительнее.

– Прости, – прошептала Лейни одними губами и побежала на кухню, согреть бутылочки. Дик отмахнулся от ее извинений и прикрыл свободное ухо ладонью. Она примчалась обратно, чтобы отнести в спальню сначала Тодда, потом Манди, и сменила подгузники, пока грелась детская смесь.

Дик повесил трубку, когда она проходила через гостиную с бутылочками. Выглядел он на редкость мрачным.

– Что-то случилось?

Дик выдавил улыбку:

– Дела. Как обычно. Давай их кормить.

Он первым подошел к Тодду и сунул ему в рот соску. Лейни взяла Манди, и оба направились к гостиной. Каждый занял свой угол дивана. Близнецам было уже несколько недель, и в доме постепенно установился обычный режим. Но сегодня миссис Томас взяла выходной.

– Они так выросли!

Лейни любовно изучала ручку Манди в перевязочках.

– На следующей неделе они едут к врачу на первый осмотр. Поверить не могу, что столько времени прошло.

– Наверное, нам придется отменить визит.

Тихий бесстрастный голос смертельно испугал ее, послав по телу холодную струю предчувствия чего-то страшного. Она вскинула голову.

– Почему?

– К этому времени мы будем в Нью-Йорке.

Прежде чем она успела ответить, он поспешил объяснить:

– Звонил мой старший помощник. Я просил в очередной раз отложить процесс, но судья отказал. Процесс начинается в понедельник.

– Послезавтра?

– Да. Полагаю, нам нужно позвонить миссис Томас и спросить, не сможет ли она прийти помочь нам собраться. Я закажу билеты, позвоню хозяйке дома, позабочусь о…

– Протестую, советник.

Манди сморщилась от непривычно громкого голоса.

– Я не лечу завтра в Нью-Йорк.

Дик, похоже, медленно досчитал до десяти, вытирая слюну с подбородка Тодда, прежде чем заговорить снова:

– Прости, что не предупредил заранее. Я не хотел, чтобы все было так, но ничего не могу сделать. Я сложу все необходимое для близнецов. Остальное можно купить дома.

– Наш дом здесь.

Он проигнорировал ее слова и продолжал:

– Когда процесс закончится, мы вернемся и позаботимся о доме и мебели. Суд займет не более нескольких недель, К этому времени мы выберем, где жить. Думаю, тебе понравится Коннектикут. Я попрошу риелторов подготовить варианты.

– Вижу, ты все продумал, – сухо обронила она.

– Жаль, что не могу дать тебе больше времени.

Манди допила молоко. Лейни прислонила ребенка к плечу и гладила по спинке, пока та не срыгнула.

– Время не имеет к этому никакого отношения. Я не еду. И мои дети тоже остаются.

Она вышла из комнаты, чтобы положить Манди в колыбельку. Та мгновенно заснула.

Дик в свою очередь уложил Тодда. Малыш сунул в рот кулачок и тоже заснул. Дик догнал Лейни в коридоре.

– Ты моя жена. Это мои дети. Мы семья. Семья должна следовать за отцом.

Она остановилась и повернулась к нему лицом:

– Где ты был все это время, Дик. В пещере? Это могло быть верным сто или даже пятьдесят лет назад, но совершенно необязательно в современном обществе.

Она вошла в спальню, сняла кардиган и повесила в шкафу.

– Не ожидаешь же ты, что я брошу свою практику в Нью-Йорке? – заорал он.

– Нет! – не осталась в долгу Лейни. – Но ты, очевидно, ожидаешь, что я брошу СВОЮ работу. Мне очень нравится этот дом. Не хочу сниматься с обжитого места и переезжать в незнакомую мне часть страны, которую могу и не полюбить.

Он выругался и содрал свитер. Лейни немедленно об этом пожалела, потому что его торс оказался совершенно обнаженным. Джинсы застегивались на дюйм ниже пупка, так что его мужественность была слишком очевидна. Она поспешно повернулась к нему спиной.

– Взгляни на меня, Лейни.

Она с вызывающим видом повернулась, но смотрела куда-то повыше его головы.

– Это не имеет ничего общего с работой. Домами. И мы прекрасно все знаем. Ты боишься постоянных отношений. Боишься мне довериться.

– Нечего меня анализировать! С тех пор как ты впервые вломился в этот дом, постоянно анализируешь меня, как муху под микроскопом!

Он стоял чересчур близко, и поэтому она стала нервно расхаживать по комнате. И даже расстегнула несколько пуговиц на неприятно давившем воротнике блузки.

– Ты принудил меня выйти за тебя замуж.

– Никто не держал пистолет у твоего виска.

– Я не хотела выходить за тебя, зная, что непременно случится что-то подобное. Знала, что стану вещью, как предмет мебели, который можешь передвинуть или переставить или отослать на склад, в зависимости от настроения. Так вот, я не вещь, Дик Сарджент, и прекрасно жила до твоего появления.

Он ударил кулаками в бедра, словно хотел что-то разбить.

– Как насчет детей?

– Поверить не могу, что ты вообще думаешь о том, чтобы сейчас куда-то их перевозить. Они слишком малы.

– Допускаю, что это нелегко, но дети постоянно летают в самолетах и ездят в машинах. Заплатим миссис Томас, чтобы полетела с нами, и отошлем ее следующим рейсом, если считаешь, что так будет лучше.

– Дело не в перелете. Хотя они… они так малы.

– Ты больше не кормишь их грудью, Лейни.

Она ответила яростным взглядом.

– Именно поэтому ты уговорил меня пораньше отнять их от груди и перевести на детское питание? Чтобы я была готова в любую минуту перебраться в Нью-Йорк? – процедила она.

Пришлось выслушать и выучить немало совершенно новых ругательств от метавшегося по комнате Дика.

– И ты действительно считаешь, что я способен на такое? – кричал он, нервно ероша волосы. – Что рискнул бы здоровьем детей из-за собственных эгоистичных целей? Боже!

Кулак с силой влепился в открытую ладонь.

– Мне абсолютно все равно, даже если бы ты кормила их грудью у всех на виду отсюда до самого Нью-Йорка! Причина, по которой я согласился на предложение доктора Тейлора отнять их от груди, очень проста: я видел, что ты совершенно измучена и истощена! Слишком дорого стоило твоему телу кормление грудью! Тодд – обжора, и молока на обоих не хватало! Так лучше для всех.