Как, впрочем, и многое другое.

Мои пастыри на удивление забавны. Далеко не первый раз я являюсь человеку, служащему мне истово, верующему в меня, и он всей душой поражается, что я существую. У кого-то и инфаркты случались, я не шучу. Но блин, им же верить по должности положено! А едва придут в себя, прямо огорчаются – ах, да ё-моё. Неужели ты явился? Ой, как не вовремя. Да разумеется. Когда б я ни спустился на Землю, это всегда некстати. Чему всегда приводят интересные и, главное, логичные обоснования. Но хорошо, я не об этом. Что такое две тысячи лет в истории Земли? Единый миг, глазом моргнуть. Но насколько же всё изменилось в восприятии людей! Я прибыл в Иерусалим на осле, но сейчас гужевой транспорт отмер полностью, и пастырям требуются самодвижущиеся повозки последнего класса, желательно подороже – «лексус», «ауди», «вольво». У этого, совершившего святотатство, подержаная «бээмвэ». Я ему говорю: ты полагаешь, у меня осёл был с наворотами? Тюнинг такой, ага – с особой сбруей, седло с подогревом, летние подковы, кондиционер на шее в виде опахала из павлиньих перьев. Не, он даже не оценил иронии. На колени бух – и молиться. О, я впечатлён. А ведь автор-изобретатель его религии путешествовал сквозь Иерусалим в одной тунике и сандалиях, жил без удобств в гроте, крестил и благословлял всех бесплатно. Глупо, правда? Первые пастыри умирали за мои слова на аренах римских амфитеатров от когтей и клыков диких зверей, целыми городами уходили жить в подземелья[7], чтобы сохранить святую веру. Едва же религия перестала быть гонимой, проповедники обвешались тоннами золота, отстроили огромные каменные святилища (где человек внутри кажется букашкой), начали торговать свечами, моими портретами, лампадным маслом, записями песен в честь моего рождения, открытками… О нет, я сейчас выругаюсь. Обалдеть можно. Они такого понапридумывали, что и после кувшина самого крепкого вина не приснится. Настоящее фарисейство. Я сейчас объясню смысл сего умного слова. Было давным-давно у нас в Иудее такое популярное религиозное течение – очень достойные ребята доказывали, как надо правильно соблюдать заветы бога. Так вот, поучать с королевским видом фарисеи были горазды, однако своим же советам они следовать не спешили. Увы, современные пастыри с ними близнецы-братья. Призывают жить в скромности при полном отсутствии жизненных благ, а сами разгуливают в шитых золотом туниках, живут в роскошных квартирах, катаются на «лексусах». И убеждают: нет, дети мои, перед вами вовсе не то, что вы видите. Вилла на Рублёвке – это тот самый грот в Гефсиманском саду, а «лексус» – суть прообраз чахлого осла. А бог не брал деньги за крещение лишь потому, что тогда не было кассовых аппаратов. Я объясняю бедному святотатцу, но тот лишь исступлённо молится и смотрит на меня влюблёнными глазами да лбом об пол стучит. Шишку набил уже. Совсем идиот. Я ведь ему сказал – ПРОЩАЮ. А он бьёт и бьёт поклоны, словно за мной стоит кто-то ещё. Как я устал, вы бы знали.

Даже мои собственные пастыри не понимают, кто я такой.

Ухожу в свою палату, а он просит молиться за него. Кому мне молиться? Себе, что ли?

(бар «Рок-н-ролл», почти утро, совсем светло)

– У тебя уже конкретно язык начинает заплетаться. Может, хватит?

– Н-нет. Д-давай, сотвори ещё вина. Бокальчик… хотя… л-лучше д-два.

– Скоро тебе придётся аспирин сотворять.

– Ну, п-пожалуйста!

– Допустим, ровно сто пятьдесят граммов. Не проверяй, у меня как в аптеке.

– (Звук глотка.) Обалденно. (Удар ладонью по коже.) Проклятый комар! Аж протрезвела.

– Они бесцеремонны, да.

– Зачем ты их придумал? Разве нашему миру не хватало лишь кровососов?

– Мир был бы прекрасен без многих существ, включая и вас. Ты не представляешь, что это такое – сидеть невесть сколько миллиардов лет в небесном одиночестве. Только и остаётся, что фантазировать, «обсасывая» мельчайшие детали. Поэтому на Земле и есть три тысячи видов комаров. Я развалился на облаке и не спеша обдумывал – у кого какой хоботок, крылышки, кто какие болезни разносит. А чего, времени-то вагон. Когда дело дошло до млекопитающих, фантазия немного истощилась. Скажем, тигров сочинил всего девять разновидностей. Вот просто не смог больше. Помнится, сижу и мучительно размышляю: ну усы, лапы, хвост, полосы, – а дальше что? Хоботок не приделаешь.

– Руку даю на отсечение, тигр с хоботком был бы забавен.

– Тебе волю дай – и слоны бы на крыльях летали. У меня всё строго.

– А почему слоны не летают? Это же так романтично.

– Кто сказал? Они летают. Ночью, пока ты не видишь.

– Правда?!

– Нет. Я прикалываюсь.

– (Разочарованно.) Шутник. Так, значит, ты создал Землю со скуки?

– Это неизбежно, если тебе веками нечего делать. Признаться, далеко не первый случай. Уже было несколько планет. Марс, например. Я всё там прекрасно организовал – каналы, красный цвет почвы, животных… Ах, какие там были животные! Ты и с марихуаны не вообразишь себе гордого лицехвостого сумадрила или грациозность бегущей на тебя мохнатой логожабы. Моя постоянная ошибка в том, что вместе с прочими живыми существами я неизбежно каждый раз создаю себе подобных. Чтобы с ними было о чём поговорить за чашей превращённого из воды вина, обсудить ненастье за окном и поделиться грустью. Но нет. Эти паразиты размножаются и начинают гвоздить друг друга со страшной силой. Так произошло и на Марсе. Теперь он мёртв.

– Боже мой…

– Да, это я.

– Нет, я о другом. Интересно, какие мы по счёту?

– Я не помню, если честно. Восьмые. Может, девятые. Не исключаю, что и больше. Даже любопытно – люди создают фильмы про инопланетян, так мечтают встретить мыслящих созданий, чтобы убедиться – мы не одни во Вселенной. Но им и в голову не приходит задуматься – а почему вокруг одни мёртвые планеты? Вдруг раньше и Марс, и Венера, и Юпитер, и Сатурн были живыми? А потом произошло нечто страшное, и тогда они…

– (Жалобно звенит отставленный в сторону бокал.) Мне не по себе. Что ты сделаешь?

– Я не знаю. Я создаю планеты, населяю их, а потом они уничтожают себя сами или мне приходится выжигать их начисто. С вами я давно оставил эту затею. Вы неубиваемы. У вас очень упорные отдельные нации. Например, японцы. Как известно, с ними и двумя атомными бомбами не справились. Русские не хуже.

– (Вернувшись к бокалу.) Русские разве упорные? Скорее, упоротые. Нам всё лень.

– Этим вы и круче. Существуете на Земле тысячу лет. Но на вас нападали печенеги, хазары, половцы – таких наций больше не существует, растворились в небытие. Татары неизвестно как уцелели. Нет Багдадского халифата, нет Византийской империи, нет падишаха Великих Моголов, нет Ацтекского государства – а вы до сих пор есть.

– Мы такие умные?

– При чём здесь ум? Вы мутировали. Пофигизм буддийского стиля. Любой, возжелающий с вами справиться, увязнет, словно в киселе. Вы хорошо воюете, только когда вам для разогрева морду набьют. А если вас кто-то и покорит, так он потом сам сдохнет, потому что вы будете соглашаться с ним, поднимать его знамя и носить его одежду, но делать всё по-своему. И в конечном итоге этот завоеватель сопьётся либо повесится. Вы считаете себя народом-богоносцем, но даже я вас опасаюсь.

– Почему?

– Да вот так уж. Сначала вы приносите куличи святить, рьяно соблюдаете посты и истово молитесь, а потом выходите светлым утром на крыльцо, и давай крушить церкви направо и налево. Я равнодушен к культовым строениям, но подобной ярости несколько поражаюсь. Взять хотя бы метро «Кропоткинская». Храм, бассейн, храм. А дальше? Небось опять бассейн. Вы безжалостны не только к себе, но и к богам.

– С чего ты взял? Разве мы над собой издеваемся?

– Ты хотя бы посмотри на вашу ипотеку. Это доказательство, что Дьявол существует.

– (Резкое движение, вино чуть сплёскивается из бокала.) Вот! Точно, а Дьявол есть?