— Я еще услышу ваши замечания. Идем дальше. В это воскресенье было по меньшей мере трое свидетелей. И среди этих свидетелей был тот, кого ваша жена должна была бояться больше всех — ваш брат. О его привязанности к вам знали все.

"Ваша жена знает, что вы — химик, мосье Донж. А ваш брат не имеет дипломов, но, как и вы привык к ядам, с которыми на заводе вы имеете дело каждый день…"

"Итак, сразу невозможно установить смертельную дозу мышьяка, не вызывая симптомов, о которых знают многие…"

Он не улыбался но, пощипывая бороду, смотрел на своего собеседника с удовлетворением.

— Почему ваша жена, женщина умная, в этот день, именно в этот день всыпал, вам такую дозу? Сейчас я скажу вам. Предположим, если хотите, что скажет прокурор. В это воскресенье ваша жена совершила ошибку. До этого она добавляла в кофе маленькие дозы, способные потихоньку убивать вас, так сказать готовила почву. В ярко освещенном саду, в окружении нескольких людей ее рука стали менее уверенной и…

— Но клянусь вам, что все это…

Мосье Бонифас вздохнул:

— Прошу вас, мосье Донж! Мы рассматриваем только факты, ничего кроме фактов. И я развиваю логическую цепь предположений. Ведь судить не мне. Присяжные, в большинстве своем простые люди, которые будут знать о вас и о моей клиентке только то, что будет сказано в зале суда.

Тогда Франсуа сделал то же, что та муха на поверхности воды. Он замер. У него больше не было сил бороться. Продолжал ли он слушать? Слова мосье Бонифаса доносились как бы издалека, но очень четко.

— Следствие закончилось вчера. Утром дело будет отослано в прокуратуру. Это досье, увы! Не я так постановил, так решила ваша жена. Она не желала слушать мои советы.

"Может быть есть возможность провести защиту этого дела не привлекая третьих лиц? Имеются явные моменты для того, чтобы передать его в высшие инстанции".

Эти слова были сказаны быстро. Очевидно, мосье Бонифас отвергал всякое покушение на моральный дух. Его хромая дочь… Его невозможная служанка… Его грязные ногти и его кабинет, такой же мрачный, как лавка фармацевта, книги без обложек на стеллажах такого же черного цвета…

— Мосье Жиффр, следователь, у которого в наших местах это первое такое серьезное дело, допросы провел осторожно и проницательно, что делает ему честь. Если позволите, я зачитаю несколько ответов моей клиентки…

Неужели наконец-то появится Бебе, пусть хоть искаженная этим адвокатом и следователем на велосипеде? Досье приоткрылось. Он вынул оттуда несколько листов.

Вопрос: Вчера вы заявили, что не ревновали мужа и, что через несколько недель после свадьбы предоставили ему полную свободу в отношениях с женщинами?

Ответ: При условии, что он ничего не будет от меня скрывать.

Франсуа на секунду закрыл глаза. Ему показалось, что Бебе заявила об этом чистым голосом, держась прямо, черты лица заострились. Мосье Бонифас, бросив на него короткий взгляд, продолжил чтение.

Вопрос: Этот договор соблюдался с одной и другой стороны?

Ответ: Всегда.

Вопрос: Вы любили своего мужа?

Ответ: Не знаю.

Вопрос: Иначе говоря, вы жили как муж с женой или же, исходя из ваших предыдущих заявлений, как товарищи?

Ответ: Как муж с женой.

Еще взгляд мосье Бонифаса, на сей раз более любопытный, на Франсуа, который по-прежнему оставался неподвижным. Очевидно мосье Бонифас не мог понять, как можно так жить?

Вопрос: Не кажутся ли вам такие отношения ненормальными?

Ответ: Я так не считала.

Вопрос: А теперь?

Ответ: Не знаю…

Вопрос: Вы утверждаете, что не из ревности пытались отравить мужа?

Ответ: Да.

— Это же очевидно…

На этот раз мосье Бонифас был удивлен до такой степени, что посмотрел на Франсуа с почти комическим изумлением. И поскольку тот не двигался, он начал в очередной раз набивать нос табаком, продолжая чтение:

Вопрос: Я задам вам более конкретный вопрос: если ревность не является побудительной причиной преступления, должен ли я сделать из этого заключение, что таковой причиной является ненависть или любовь?

Ответ: Ненависть.

Вопрос: Но раньше вы говорили, что любили своего мужа… В какой момент ненависть заменила любовь?

Ответ: Точно не могу сказать…

Вопрос: Несколько лет назад?

Ответ: Не думаю…

Вопрос: Год?

Это напомнило Франсуа детство, когда на исповеди священник настаивал, чтобы узнать совершил ли он грех преднамеренно: в мыслях, делах или взглядах…

Ответ: Не знаю.

Вопрос: Шесть месяцев?

Ответ: Возможно больше…

Вопрос: Но идея убийства пришла вам в голову только тогда, когда вы нашли в лаборатории яд?

Ответ: У меня тогда еще не было намерения убить его.

Вопрос: Какова же была ваша цель?

Ответ: Не знаю… Так больше продолжаться не могло. Нужно было сделать выбор: либо я, либо он… Мне еще не хватало смелости убить себя, возможно из-за Жака. Ребенку больше нужна мать, чем отец.

Вопрос: Итак, вы размышляли над вопросом, кого из вас двоих следует уничтожить?

Ответ: Да.

Вопрос: Это длилось долго?

Ответ: Несколько месяцев.

Вопрос: Где в это время находился мышьяк?

Ответ: В моем туалетном столике. На дне коробочки с рисовой пудрой.

Вопрос: И каждый раз, когда ваш муж приезжал в Шатеньрэ, вы смотрели на него, вместе ели, спали в одной кровати, зная, что в один прекрасный день вы совершите покушение на его жизнь?

Ответ: Окончательного решения я не приняла, но думала над этим.

Вопрос: Ваши претензии были так серьезны?

Ответ: Я не могла больше жить рядом с этим человеком…

Вопрос: Вы могли бы подробнее остановиться на ваших претензиях?

Ответ: Нет.

Вопрос: Он отказывал вам в необходимом? По вашему мнению, был жесток? Он вас упрекал? Бил? Был ли ревнив, подозрителен?

Ответ: Он не беспокоился обо мне.

Вопрос: Кто-нибудь подстрекал вас к содеянному?

Ответ: Никто.

Вопрос: Какие были отношения между вашей матерью и вашим мужем?

Ответ: Отношения зятя и тещи, я полагаю. Франсуа её терпеливо переносил, давал деньги…

Вопрос: Они никогда не ссорились?

Ответ: Не часто.

Вопрос: Вы давали бы больше своей матери, если бы обладали состоянием?

Ответ: Может быть.

Вопрос: Следовательно, вы признаете, что покушались на жизнь вашего мужа из ненависти, но объяснить причину этой ненависти вы не можете?

Ответ: Я много страдала…

Вопрос: Американский суд допускает такой мотив для развода, который не признается нашими законами. Там это называют моральной жестокостью. Вы обвиняете мужа в моральной жестокости?

Ответ: О!

Вопрос: В воскресенье 20 августа, вы хладнокровно приготовили ему смерть… Вы спустились из своей комнаты с бумажкой, в которую был завернут мышьяк… Вы знали о том, как действует мышьяк?

Ответ: Я знала, что он убивает.

Вопрос: И вас не волновали последствия, которые последовали бы для вас за этим действием?

Ответ: Нет! С этим нужно было кончать.

Вопрос: Кончать, с чем?

Ответ: Не знаю… Это длилось слишком долго…

Вопрос: Попытайтесь объяснить.

Ответ: Вы не поймете.

Вопрос: Порошок находился в вашей руке, когда вы клали сахар в кофе?

Ответ: Он был у меня, когда я пришла на террасу.

Я положила его в носовой платок…

Вопрос: Вы не колебались, вас не мучали угрызения совести?

Ответ: Нет.

Вопрос: Когда вы приняли окончательное решение?

Ответ: Утром, когда встала. Мой муж в это время натягивал сетку для тенниса. Он был в пижаме и комнатных туфлях…

Вопрос: И одного этого вида оказалось достаточно, чтобы приговорить его к смерти?

Ответ: Да.

Вопрос: И вас не мучала совесть, когда вы видели, что он пьет отравленный кофе?

Ответ: Нет. Я только задавала себе вопрос, не заметит ли он этого.

Вопрос: Итак, он ничего не заметил?

Ответ: Кажется, он заметил его отвратительный вкус.