– Молодильные яблоки ищу.

Боровуха захохотала так, что сидящая на ветке маленькая птичка в ужасе взлетела к самым небесам.

Боровой строго цыкнул на жену. Ее смех тут же оборвался.

Боровой спросил без тени иронии:

– Бессмертием интересуешься?

– Да вроде… Вы не знаете случайно, где молодильные яблоки отыскать можно?

И снова захохотала Боровуха. И снова взглядом своим оборвал ее смех Боровой.

Сказал, обращаясь к Антошину:

– Я перед тобой вроде как виноват… Ну, из-за жены моей, шутницы… Помочь бы тебе очень хотел… Но где молодильные яблоки искать – не ведаю.

– А кто ведает?

– Ведьмы… Ведьмы потому и ведьмы, что ведают. Ты, путник, видать, очень издалека идешь и наших законов не знаешь. А у нас тут все просто: Боровой лесом командует, Водяной – водой, ведьмы – ведают, жены – чудят… У вас не так, что ли?

Антошин задумался и ответил:

– У нас не так.

– Плохо у вас тогда. Потому что где порядка нет, там беспорядок. Вот с молодильными яблоками беспорядок и получился. Раньше они на острове Буяне росли, а как остров-то утонул – где искать? То-то и оно… Только ведьмы знают.

– А ведьму как найти?

И снова его вопрос вызвал взрыв хохота у Боровухи.

– Ну чего ты как лошадь? – пристыдил жену Боровой. – Человек издали идет, не понимает многого. Путник, одно слово. А кто знает, где путь его начался. – Боровой посмотрел на жену зло: – Я тебя, жена, пожалуй, Домовому отдам. Чтобы ты в доме сидела и жизнь человеческую наблюдала, училась чтоб.

Боровуха удивилась:

– У людей, что ли, учиться? Чему у них учиться-то можно? Они – слабые, они даже чудес не знают, они…

Боровой перебил жену:

– Вот видишь: слабые, чудес не знают, а живут. Детей рожают, в Вырий уходят. Как это у них все получается, а? Нам-то с чудесами попроще будет, а им каково? Трудно ведь? – Вопрос был обращен к Антоши ну.

Полковник решил в философские дискуссии не вступать, а спросить про то, что его интересовало:

– Ну, может, посоветуешь все-таки, где ведьму искать?

Боровой посмотрел на Антошина удивленно:

– Неужто ты и в самом деле считаешь, что ты умней, чем дорога? Как же так? Ты же путник, человек пути. Дорога мудрей и прозорливей человека. Неужто ты даже этого не ведаешь? Вот ты куда шел? За молодильными яблоками. А пришел куда? Ко мне… Так оно всегда и случается: человек не туда приходит, куда хочет, а куда дорога ведет его. Так что ты меньше себя слушай, а чутче прислушивайся к дороге.

Боровуха не выдержала, усмехнулась:

– Просил совета, путник? Получи!

– Дома с тобой поговорю, – насупил брови Боровой. – По-серьезному. Пошли.

И он исчез вместе со своей таинственной женой.

Антошин остался один посреди огромного чужого леса.

«Какой бред! – подумал Антошин. – Я должен найти ведьму, чтобы она показала мне путь к молодильным яблокам. Детский сад какой-то… Сказки народов мира».

Мир, окружающий Николая Васильевича Антошина, времени на пустые размышления не оставлял.

Когда полковник услышал треск сучьев, он поначалу решил, что вернулись разбойники. Встал спиной к дереву, готовясь к нападению.

Громкий рык огласил лес, и в нескольких метрах от себя Антошин увидел огромного медведя.

Медведь стоял на задних лапах, отчего казался еще больше, и смотрел на полковника своими крошечными глазками.

В глазах читалось недоумение: зачем, мол, ты, человек, пришел в мой лес?

Медведь зарычал, ясно давая понять, что разговор с непрошеным гостем будет коротким.

– Мне надоело все время бегать, – прошептал Антошин. – Почему меня так не любит это Время? Почему я все время вынужден убегать? Что я сделал плохого?

– А ты не убегай. Ты иди. По дороге, – снова услышал Антошин таинственный Голос.

Медведь, казалось, тоже прислушался, удивленно повел ноздрями и упал на четыре лапы. Но не стал от этого меньше. Антошин не подозревал, насколько медведь, оказывается, могучее животное.

Зверь мог настигнуть полковника в два прыжка, но пока, видимо, раздумывал, стоит ли это делать?

– Почему я тут постоянно со всеми борюсь? Почему? – Антошин отступал медленно, спрашивая непонятно у кого. – Один нормальный человек встретился, да и тот – чудище, да и жена у него ненормальная.

И Непонятно Кто ответил:

– Не борись.

Медведь посмотрел на полковника и не спеша, будто растягивая удовольствие, двинулся на него.

– Как – не борись? Как – не убегай? А что же делать?

– Смотри. Говори. Думай.

Зверю, видно, надоела эта игра. Он дико зарычал и бросился на Антошина.

Антошин развернулся и помчался сквозь лес, не разбирая дороги. Впрочем, дороги не было, так что нечего было и разбирать.

Ветки хлестали по лицу, ноги проваливались в мягкий мох, но у Антошина не было времени обращать внимание на эту ерунду.

Впрочем, погоня обещала быть короткой. Гигантский зверь бегал, оказывается, очень быстро. Антошин уже чувствовал позади дыхание медведя и его не столько обозленный, сколько удовлетворенный рык.

«Кому не суждено стать жертвой Борового, быть тому съеденным медведем – таковы законы этого времени», – некстати подумал Антошин.

Еще секунда, полсекунды, и…

Дерево. Ветка – низко. Толстая – выдержит. Подпрыгнуть. Схватиться.

Надо же, удалось!

Много чего приходилось делать полковнику в своей военной жизни, но он никогда не подозревал, что умеет так ловко лазить по деревьям.

Кажется, за мгновение Антошин, словно обезьяна, добрался почти до верхушки дерева.

Медведь удивленно посмотрел на лазающего человека и, вздохнув, улегся под деревом.

Всем своим видом зверь показывал, что у него полно свободного времени и он хотел бы поближе познакомиться с незваным гостем.

Антошин отыскал широкую ветку и улегся на ней. Он совершенно не понимал, что ему делать. Надежда была только на то, что медведь в конце концов уйдет. Или Боровой придет, спасет его. Или еще какое чудо случится.

Надежда на чудо, конечно, самая зыбкая. Но как же часто именно она выручает!

– Человека ищи, – снова возник Голос. – Человеку для жизни нужен человек. Человек без человека жить не может. Как без воздуха. Как без еды.

Когда ты лежишь на ветке между небом и землей, а под деревом, облизываясь, отдыхает дикий зверь, спорить не хочется.

– Это без медведя мне не прожить! – усмехнулся полковник.

– Медведь – особенный зверь. Если снять с медведя шкуру, будет человек: у него человеческие ступни и пальцы. Медведь умывается, плачет и горюет. Медведь любит своих детей. Медведь…

Полковник перебил:

– Так что, мне теперь породниться с ним, что ли?

– Смотри. Говори. Думай.

Антошин не выдержал и заорал:

– Что ты заладил красивые слова! Сколько я еще просижу здесь, как кукушка?! Час? Два? Сутки? А потом что? Ты скажи: медведи едят людей? Или просто убивают? Не хотелось бы, знаешь ли, быть съеденным медведем.

Медведь, словно поняв, что речь идет о нем, поднял свою огромную голову, внимательно посмотрел на полковника крошечными, ничего не выражающими глазками и зарычал.

– Ну что ты хочешь от меня, «почти человек»? – устало спросил Антошин. – Ну давай: кто кого пересидит. Ты что, надеешься, что я рухну к тебе сам, как перезревшая груша?

Медведь смотрел внимательно, будто и вправду слушал.

А потом произошло ужасное.

Антошин забыл, что медведи умеют лазить по деревьям. Оказалось, умеют. И неплохо.

Медведь вздохнул и медленно полез вверх по стволу.

Это был конец.

Прыгать?

Высоко. К тому же медведь тоже рухнет и подомнет под себя.

Драться? Сломать толстую ветку и биться ею, как саблей?

Об этом и думать смешно.

Медведь лез осторожно и, казалось, лениво. Но приближался неотвратимо.