Особенно мадемуазель Блюз!
Едва спустился сумрак, невесомые, словно хрустальные спицы, каблучки внесли само очарование в сердце старинного замка. Чтобы соответствовать текстилю спальни, Ева предстала пред Этьеном в тончайшем шифоновом красном платье с пышной юбкой и подобранными вверх волосами ... И, конечно, винтажный саксофон Мартин смешал эпохи.
Только подсвечники таинственно освещали комнату, величественная кровать мастеров XIX века господствовала в середине. Несколько пробных снимков... и вот она медленно поднялась на подиум, повернулась спиной, опираясь коленом на перины, покрытые бархатом цвета кармин. Через объектив фотоаппарата Этьен видел, как поднимается платье, открывая бедро в белом капроновом чулке, как Ева на него опускает руку, придав облику больше интимности. Кадр за кадром... Второе колено утопает в мягкой перине, она поворачивается с обольстительной улыбкой, пытаясь поправить выбившуюся прядь волос...
- Не трогай!
Оранжевый свет пламени подсвечников. Удачный момент, чтобы снять её рот, блестящие глаза и волосы...
Этьен приблизился, чтобы придать правильное положение мадемуазель. Уложил её на подушку и деликатно согнул левую ножку, чтобы острый каблучок впился в перину. Фотоаппарат упал на пол, Ева приподнялась и слегка отстранилась к изголовью кровати.
Французская кровь была окончательно отравлена ядом желания...
***
Она обнажённая стояла у окна. Пухлые четко очерченные губы...
- Как ты думаешь, в будущем люди будут размножаться через пробирки или всё же грезить о рыцарях-тамплиерах?..
- Почему ты спросила?..
- Или как ты... ночь с возлюбленной в спальне, где ложе помнит королей, где любая вещь хранит вековые тайны... Картины, люстра, мебель, пудреница, эта чаша... ваза...
- Да, ты права, сия опочивальня просто дышит историей Франции: старинные полотна кисти неизвестного художника, бюро красного дерева в стиле ампир - первая треть XIX века, стул...
- ...помнит ягодицы современников Наполеона III, - смеялась Ева, слегка касаясь края золотой чаши.
- Это ваза инков... Да, да, и не удивляйся. - Этьен поставил два бокала и бутылку бордо на столик, поддерживающий общий стиль, но изготовленный и приобретённый всего год назад.
- Неужели забыл кровожадный конкистадор, заглянувший на огонёк ордена 'нищих рыцарей'?..
- Да нет, она попала сюда путём обмена из частной коллекции, - Лефевр младший заполнил до половины большие бокалы из тонкого стекла. - Кстати, помнишь картину Шарля Лебрена в Лувре? Вполне возможно, что именно ваза инков позировала художнику, но без гарантий.
Древний сосуд, словно голова инка с бирюзовыми глазницами, пялилась на причудливые тени блуждающие от пламени тающих свечей.
Влюблённый француз опустошил бокал и притянул Еву к себе.
- Луи будет недоволен... - прерывая дыхание, прошептала она, не успев пригубить вина.
- Он будет просто взбешён! - Этьен ронял последние капли рассудка. - Но мы не поставим его в известность... Зачем расстраивать старика...
Внутренние часы Этьена опять остановились. Подданный Франции исчез с радаров бытия.
***
- Чёрт подери, Луи! Устроил здесь проходной двор! - инспектор полиции Персиваль методично прохаживался из стороны в сторону по холлу перед главной лестницей.
- Займись же, наконец, своим делом! Ищи быстрее! - Луи нервно закурил предложенную инспектором крепкую сигарету 'Джитан' и посмотрел в окно на лесистый холм и равнину.
Они были знакомы лет двадцать и общались по-приятельски, без сантиментов.
- Что здесь делает эта орда с фотоаппаратами и камерами? - Персиваль кивнул через окно в сторону съёмочной группы, расположившейся на газоне.
- Днюют и ночуют, чтобы создать очередную историческую небылицу, - бросил старик раздражённо.
- Итак, сигнализация сработала ещё вчера в два часа ночи, а я узнаю об этом только сейчас...
- Мы проверили с Этьеном помещения, замок обошли со всех сторон и просмотрели записи видеокамер - все предметы коллекции были на месте.
Ночью младший Лефевр притормозил у комнаты Евы. Через непритворённую дверь была видна её розовая пяточка, торчавшая из-под одеяла. 'Инквизиция - просто спа-процедуры по сравнению с...' - Этьен захотел вернуться быстрее.
- Кто обнаружил?
- Софи! Ближе к полудню взялась наводить чистоту после протопавших туристов... Да, ещё съёмка велась рядом, - Этьен нервно потянулся за сигаретой.
- Персиваль, прошу, включи режим секретности для своих подчинённых! Никакой огласки! Немыслимо! Пропал меч тамплиеров! Остались ножны... но по отдельности им существовать противопоказано... цена упадёт в несколько раз, если...- Этьен листал информацию в интернете.
Планшет раскалился от непрерывной работы. Никаких сведений в сети пока обнаружено не было.
- Замок мной закрыт по периметру, Бертье уже на территории обследует каждый дюйм...
- Этьен, срочно свяжись с экспертом! Отмени сегодняшнюю встречу!
Первый шаг к крупнейшей сделке необходимо было перенести и сделать это нужно деликатно, без какой-либо утечки информации, чтобы не насторожить будущего обладателя золотой вазы инков. Луи умышленно не выставлял её на аукционы Жака и Франсуа Тажан, проводимых в престижнейших залах Парижа. Он держал многолетнюю паузу. Полгода назад покупатель-инкогнито вышел на него с заманчивым предложением. Старик выжидал не напрасно, красавица-ваза не была той, что изображена на картине в Лувре, она была копией, датированной, скорее всего, парой столетий позже. Но в кругах коллекционеров ходил устойчивый слух о её непосредственном участии в создании полотна. И вот, наконец, сам владелец картины Лебрена, выставленной в Лувре, представил своего эксперта - известного оценщика месье Дюкре. Лефевр-отец узнал это из достоверного источника, именно поэтому старик собирался по максимуму преумножить благосостояние династии. Золотому сосуду предстояло отправиться в частную коллекцию к шедевру изобразительного искусства, увеличив стоимость обоих на порядок. Луи понимал, если даже Дюкре определит год создания вазы, владелец картины лишь слегка собьёт цену и сделает вид, что не сомневается в её исторической причастности. Тем более вещь антикварная, а о подлинной золотой инко-натурщице ничего неизвестно.
Этьен дипломатично перенес встречу на неделю, сославшись на телевизионщиков.
- Персиваль! Вполне возможно охотились за ... - от подобного предположения Луи был в шаге от удара.
***
Дверь распахнулась. Этого ещё не хватало!
- Месье Луи, пожалуйста, организуйте доступ в спальню! Съёмка ещё не закончена... - режиссёр ворвался в помещение, чуть-чуть потеснив на входе ищейку-Бертье. - Полиция в замке? Значит, охрана права, исчезло холодное оружие! Но окровавленный меч должен быть в финале, как всеобъемлющий символ духа тамплиера, блуждающего по закоулкам вашей недвижимости! Древний клинок пропал!
Последняя фраза эхом устремилась под своды парадного зала. Возмущённый старик готов был придушить мерзавца! Инфаркт бестелесной перспективой повис над негодующей жертвой.
- Но месье, мы не успеем сделать муляж! Сегодня последний день...
Инспектор едва подавил желание сделать пинок ногой в место, куда иногда вставляют градусник.
Для Бертье было достаточно одного взгляда патрона, чтобы скрутить режиссёра Гильбэ.
- В этом деле нет ничего сложного. Нужно только основательно допросить всю прислугу, съёмочную группу, сломав пару ключиц, тройку рёбер, пока кто-нибудь не сознается. - Пригрозил Бертье, слегка тряхнув будущую 'пальмовую ветвь'.
- Действуя подобным образом, мы добьёмся быстро результата! Вот и первый подозреваемый! Изолировать субъекта! - приказал Персиваль.
- Есть! В тюрьме Санте времени на муляж будет предостаточно, но сначала, вернёшь, что взял! Спектакль будешь разыгрывать для дураков, - Бертье передал брыкавшегося режиссёра в руки коллег.
