– Так вы накрыли еще и специалиста-предателя? – Марк наморщил лоб.
– Нет, – засмеялась Грета. – Специалист был подсадной уткой, как и я.
– А два диска…
– Оба поддельных, – закончила она мысль, – но заказчик, конечно, об этом не знал, ибо ему были представлены липовые заключения лаборатории.
– Его взяли?
– Заказчика? Да, с поличным. И пресекли целый канал контрабанды.
Марк очень долго молчал. Кофе расхотелось. Почему-то он был уверен, что Грета говорит правду. Но от этого не стало легче.
Он ничего о ней не знал. Он женился на женщине, которая все время вела какую-то другую, отдельную от него жизнь. Он жил с незнакомкой.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила она.
– О том, что ты меня второй раз выставила полным идиотом. Марионеткой, которая танцует заданный танец. Идея послать на Крит именно меня была твоей?
– Да.
– По старой памяти?
– Можно… сказать… итак…
– Ну и как вы намерены выкручиваться из всего этого? Я имею в виду научный мир. Интернет уже полнится сообщениями о найденном диске, телевизионные новости тоже трубят о сенсации.
– Очень просто. Объявим, что это оказалась подделка, предъявим результаты экспертизы, а также твое заключение как ученого. И тема закрыта.
– Так просто? – Марк поднял на нее глаза.
– Так просто.
Почему-то Грета не выдержала его взгляда. Удивительно. Встала вдруг и ушла из кухни. Марк ждал, когда хлопнет входная дверь. Но она не хлопнула. Ах да, они же еще не договорили про заключение.
Грета была в гостиной, изучала корешки книг на книжной полке. В этот момент она совсем не походила на кинозвезду. Она была похожа… на женщину, которая когда-то здесь жила.
Марк остановился в дверях. Он вдруг отчетливо понял, что это не все. Что она пришла еще за чем-то.
– Ничего не изменилось, – тихо повторила Грета уже сказанные слова.
– Зачем ты здесь?
Она повернулась и ответила на его взгляд своим долгим взглядом.
– Начать сначала.
– Думаешь, стоит? – он все же вошел в комнату.
– А ты попробуй.
Я никогда не закрываю дверь
«Я никогда не закрываю дверь…»
Я никогда не закрываю дверь,
Я всем даю пути для отступленья,
Я никогда не превращаю в тень
Свои знакомства, мысли и сомненья.
Я все храню, как величайший дар
Уменья чувствовать, запомнить, восторгаться.
И я делюсь, чтобы мои друзья
УМЕЛИ жить, и плакать, и смеяться.
Мне, кажется, по силам полюбить
Очередной невзрачный серый день.
И для возможности однажды возвратиться
Я никогда не закрываю дверь.
«Однажды луч коснется тонкого стекла…»
Однажды луч коснется тонкого стекла,
Растопит лед, что долго грусть ковала,
И легким ветерком влетит весна,
Туда, где ждет душа начала бала.
«Весенний свет над городом разлился…»
Весенний свет над городом разлился,
Оставив блики на воде Москвы-реки,
И все вокруг друг другу признается
В священном таинстве рождения любви.
В любви к цветам: красивым, свежим, юным,
В любви к свободе – крыльям для мечты,
В любви к высокому безоблачному небу,
В любви к всем проявленьям красоты.
Растает старый снег обид и ссоры,
Оставив прошлые листы календарю.
…И тихий голос, спрятавшись в ладони,
Прошепчет вдруг: «Я вас благодарю…»
«Ах, как сердце закружило – одурманено!..»
Ах, как сердце закружило – одурманено!
То весна развесила силки,
Засмеялась —
И капель омыла раны – те,
Что так долго заживали – зажили!
Просыпается листва из почек
Пухленьких,
Разливается река из берегов,
Трели наполняют небо праздником,
И заходит радость на порог.
Юный актер, исполняющий роль Моцарта в спектакле «Моцарт и Сальери»
Яркий поток через тусклость стекла,
Улыбка – как солнечный зайчик.
Неясно, что это: игра или жизнь,
На сцене Танцующий Мальчик.
Он – маленький Моцарт,
Лучистый фонтан,
Букет вдохновенья и света.
И молодость плещет ключом через край,
И жизнь в фрак театра одета.
«Спела музыка о печали…»
Спела музыка о печали,
А потом пробудила любовь,
Хоть на флейте, хоть на гитаре —
Все понятно, все… и без слов.
Постучалась мелодия в сердце,
Побродила по доброй душе
И оставила след… И конечно,
Обещала сыграть при луне.
«Мне нельзя грустить…»
Мне нельзя грустить,
Сидя у черты,
Где горят в ночи
Летние костры,
Где ведут, пестря,
Хоровод цветы,
Заблудилось где
Слово-окрик: «Ты!»
Мне нельзя грустить:
Слишком молода —
И легка сума,
Где лежат года.
Мне бы песни петь,
Разметав вокруг
Ярких звуков горсть,
Мне бы сжать в ладонь
Сочный стебель-вьюн —
Юности цветок,
Но дрожит, грустя,
Сердца кулачок.
«Отпечалилась душа…»
Отпечалилась душа
да отплакалась,
Захотелось полетать,
да чтоб не падалось,
Захотелось в небо взмыть
да белой птицею,
Захотелось полюбить —
не быть сестрицею.
Развязать цветастый плат —
да на волюшку —
До оврагов, до лесов,
да без горюшка.
Песни петь —
не голосить —
расплести косу…
Захотелось любой быть добру молодцу.