И понял, что лежит на кровати в своем гостиничном номере. За окном темно, сквозь приоткрытое окно слышен шум моря, а в дверь кто-то стучит. Барабанит.

В коридоре оказалась Грета, которая влетела в его комнату и сразу же закрыла дверь, прижавшись к ней спиной.

– Ты от кого-то бежишь? – это первые слова, которые сказал ей Марк с момента развода.

– Можно сказать и так.

На Грете было вечернее платье с тонкими бретельками и узкой юбкой до колен. Шею украшала нитка жемчуга.

– Почему ты решила, что найдешь прибежище у меня? – что-то надо было говорить: выиграть время, прийти в себя.

Марк отвернулся от ночной гостьи и стал засовывать ноги в брюки, потом поискал глазами рубашку.

А то получается несоответствие между ее нарядом и его наготой.

Взял со столика сигареты с зажигалкой, протянул Грете.

– Спасибо.

В комнате вдруг стало невыносимо душно. Он подошел к двери, ведущей на балкон, и открыл ее настежь.

Голова потихоньку прояснялась. Странный сон выветрился, на первый план вышла действительность: Грета во что-то влипла и ищет у него укрытия. Марк даже знал во что.

– Это связано с новым диском? – тихо поинтересовался он, вернувшись в комнату.

Тоже взял сигарету и закурил. Она наконец отошла от двери и устроилась в кресле.

– Ты догадлив, – бывшая жена даже не пыталась отрицать.

– Для этого не надо быть очень догадливым, Грета.

– Наконец-то… ты назвал меня по имени, – на ее губах появилась едва уловимая улыбка.

– Не уходи от темы. Твои приемы давно уже на меня не действуют.

– Пять лет. Согласна, это срок.

– Итак, во что ты влипла?

– Ввязалась в одно дело, – Грета поискала глазами пепельницу и, не найдя, скинула пепел в пустую чайную чашку. – Очень большой оборот, очень большие деньги… Коллекционеры, они, знаешь ли, со своей жаждой обладать зачастую не останавливаются ни перед деньгами, ни перед незаконными приемами. А сегодня вечером мне надо было скрыться, вот я и… – она пожала плечами, – здесь.

Марк задумчиво смотрел на женщину, которая некогда была его. Ее хладнокровие… восхищало. И завораживало. Надо было бы выгнать Грету отсюда, но он стоял у раскрытой балконной двери и курил.

– Думаешь, они не придут искать тебя здесь?

– У профессора, который приехал изучать артефакты и про которого рассказывали все новостные каналы? Не смеши меня. Никому и в голову не придет подобное. К тому же наш брак далеко в прошлом, да и тогда он не был достоянием общественности.

Марк тоже искал глазами пепельницу и тоже в итоге остановился на чашке.

– Я могу тебя прямо сейчас передать полиции, – сказал он, низко наклонившись над своей гостьей.

Грета затушила окурок, аккуратно положила его на горку пепла, а потом подняла лицо.

– Но ведь не передашь, – прошептала, почти касаясь его губ.

И в этот момент он ненавидел ее. За то, что она права. И себя. За то, что она права.

Грета устроилась на маленьком диванчике и уснула почти сразу же. Или очень искусно притворилась, что уснула. А он, как последний дурак, заботливо укрыл ее пледом, после чего сидел в кресле, любуясь прекрасным лицом. Забылся только к утру. А когда открыл глаза, номер оказался пуст.

В аэропорту было много народа. И непривычно много полицейских. А разговорчивый таксист, везший Марка из отеля, рассказал об аресте партии контрабанды и взятии преступной группы. Марк был уверен, что это именно та самая контрабанда, о которой рассказывала Грета.

Проходя паспортный контроль, он невольно подумал о бывшей жене: ей удалось сбежать? Исчезнуть? Почему-то Марк очень надеялся, что да. Вопреки всякой логике. И еще он понял, что не может на нее злиться. Тоже почему-то.

Самолет оказался полупустой и вылетел без задержек. Стюардесса предложила коньяк. Марк не отказался. В голове царило полное отсутствие мыслей. Только вспоминалась женская голова на маленьком диванчике в гостиничном номере и точеные плечи, укрытые пледом.

Москва встретила слякотью и пробками, но вернуться домой было, в общем-то, приятно. А окунуться в привычную жизнь – спасительно.

На следующий день вечером Марк сидел с фотографиями кносского диска – изучал новые виды иероглифов, два из которых были точной копией египетских. Почти научное открытие. Почти ключ к разгадке. Да и в архитектуре древнего критского города есть немало пересечений с архитектурой египетской, но… как-то уж все очень просто. Слишком.

Размышления прервал звонок в дверь. Марк никого не ждал. Тем более – Грету.

– Значит, тебя не поймали, – сказал он вместо приветствия, закрывая за гостьей дверь.

– Меня и не должны были поймать.

– Зачем пришла?

– Получить заключение и… поговорить.

Грета сняла туфли, расстегнула плащ, повесила его на крючок. После этого она вошла в комнату и бросила, не оборачиваясь:

– Не откажусь от кофе.

– Я тебя не приглашал. И не думаю, что визит продлится долго.

– Ну, если ты все же закрыл дверь, а не выставил меня за порог сразу – у нас есть шанс провести этот вечер вдвоем. – И добавила через паузу: – А у тебя здесь ничего не изменилось.

Марк не мог понять, как оказался на кухне. И почему покорно начал варить кофе. Сказать по правде, он был очень рад видеть ее живой и на свободе.

– Вы все такой же отшельник, профессор, – сказала его бывшая жена, войдя на кухню. В руках Греты были снимки кносского диска. – И каков же вердикт?

– Вердикт неутешительный: это подделка.

– Так заметно?

– Нет, внешне очень похоже на правду, но вот этот знак с краю, похожий на дерево в овале, – он созвучен с письменностью индейцев майя и никак не может находиться на диске минойской цивилизации.

– Браво! – Грета села за стол и пододвинула к себе кофейную чашку. – Думаю, профессор, написать заключение вам не составит труда.

– Со мной играют в какую-то игру, – Марк почувствовал, что начинает сердиться, – и я никак не могу понять правила. Но мне эта игра не нравится. Зачем ты пришла? Заключение можешь написать сама, в конце концов, ты у нас отличный специалист по древним артефактам, – вопреки воле, в его голосе появились язвительные нотки.

– Ну, хорошо, – вздохнула Грета. – Что ты хочешь знать?

– Все. Начиная с того, зачем я был нужен на Крите, и заканчивая твоим участием в этом деле.

– Однажды ты наткнулся на мою переписку и сделал неутешительный вывод о связи своей жены с контрабандистами. Ты не захотел ничего слушать, я не захотела ничего объяснять. Наверное, была еще молода. Знаешь, все это, – Грета сделала неопределенный жест рукой, – гордость, максимализм… Несколько сообщений, и ты перестал в меня верить, а я думала, как жить с человеком, который готов изменить свое мнение о тебе всего из-за пары фраз… В общем, правда состоит в том, что я действительно связана с контрабандой, но с другой стороны. Я представляю интересы закона. Да-да, – она улыбнулась, посмотрев на его хмурое лицо, – настоящий агент. Не могла тебе тогда объяснить слишком многое, просто в силу секретности дела не имела права. А ты вычеркнул меня… ну да ладно…

Марк вдруг заметил, что она нервничает – пальцы, вертевшие в руках уже пустую чашку, слегка подрагивали.

– Существует очень большая группа людей, которые занимаются контрабандой исторических ценностей – поставляют их для коллекционеров. Там четко отлаженная цепочка заказчиков и посредников. Специализация – древние находки. И мы вышли на след. Нужна была только приманка. Вот такой приманкой и стал якобы недавно обнаруженный кносский диск. Операция была разработана и продумана до мелочей. О том, что это очень серьезная находка, говорило многое – и средства массовой информации, и визит известного специалиста из-за рубежа, – тут Грета с улыбкой посмотрела на Марка. – Очень важно было разыграть все достоверно. И подменить так называемый «подлинный» диск на «поддельный».

– Каким образом?

– Подкупом. Предполагалось, что на встрече с тобой можно будет вручить тебе «подлинный» диск, а потом, приняв его из твоих рук, подменить на «поддельный». Все это – дело нескольких секунд для ловкого сотрудника, присутствовавшего на встрече. Подкупленного сотрудника. Затем этот специалист передал диск мне, я – посреднику, и по цепочке дальше.