А дома в Москве собраны различные материалы и труды знаменитых историков, посвященные этому диску. Он знал каждый знак на терракотовой табличке, потому что работал над расшифровкой послания. До сегодняшнего дня никому так и не удалось разгадать текст. И хотя многие ученые трудятся в данном направлении, диск до сих пор хранит свой секрет. Это связано не в последнюю очередь с краткостью самого сообщения и с отсутствием других памятников той же самой письменности. Фестский диск уникален. Был до недавнего времени. Если подлинность новой находки в Кноссе подтвердится, то этот артефакт может стать не только важным археологическим открытием, но и ключом к разгадке тайны.

Вполне естественно, что Марку не терпелось увидеть диск, а обращение за консультацией именно к нему не могло не тешить честолюбие ученого, но все же… все это казалось несколько странным. Нереальным. Вот точное слово.

И Грета на веранде никак не шла из головы.

Ведь она специально села рядом. Хотела, чтобы Марк ее заметил. В какую игру решила сыграть его бывшая жена?

Бывшая жена, которую он не видел пять лет.

Мысли о Грете исчезли из головы только на следующий день в Ираклионе, когда состоялась встреча, ради которой Марк и прилетел на остров, – ему был показан найденный артефакт. Несомненно, кносский (как теперь называли эту табличку) диск был практически копией фестского. Совпадали цвета глины, размер «лепешки», расположение знаков. Он тоже был двухсторонним и, по всей вероятности, тоже «печатным». Но некоторые иероглифы оказались новыми, совершенно неизвестными. Марку позволили сделать снимки находки. Потом он беседовал с археологами, узнал в подробностях, где, каким образом было обнаружено это послание. Оказалось, что, как и его предшественник, кносский диск лежал в храмовом помещении. Кроме этого, вместе с ним нашли несколько статуэток матери-богини со змеями – типичная скульптура для минойской цивилизации, и золотые украшения – крошечные двухсторонние секиры – священные символы, связанные с культом быка. Ведь Кносс и есть тот самый легендарный Лабиринт Минотавра. Встреча продлилась несколько часов, Марк выразил желание посетить место находки. Поездку в Кносс решили совершить на следующий день.

Он возвращался в отель уже вечером, начал накрапывать дождь. Сезон дождей подходил к концу, но осадки еще периодически увлажняли критскую землю.

Весна – самое красивое время на острове, когда все вокруг цветет, поля пестрят разными красками, а склоны гор покрыты красными маками. И, наверное, в другое время Марк смог бы в полной мере оценить великолепие природы, но внутреннее ощущение какой-то неправильности не давало покоя.

Первое – сама поездка. Просто консультация. Но не серьезная научная работа. Да, он привезет с собой в Москву фотографии, да, продолжит работу по дешифровке текста. Но еще не получены результаты из лаборатории о подлинности диска. Почему? В чем трудность? На этот вопрос Марка археологи дали очень туманное, многословное объяснение.

Второе – командировка всего пять дней, два из которых занимает дорога. Что можно успеть сделать в столь короткий срок при условии, что завтра – последний «рабочий» день? Зато сегодня на встречу зачем-то было приглашено телевидение. Теперь по новостному каналу покажут репортаж о том, как историки всего мира восхищены недавней находкой и как плотно они сотрудничают друг с другом, чтобы узнать тайну древних текстов.

Третье – по словам ученых, диск был обнаружен около полугода назад, и все это время артефакт хранили в тайне, подтвердив информацию о находке лишь полтора месяца как. И снова – почему? Опять же… неужели полгода – недостаточный срок для экспертных заключений? Внешне все казалось правильным, объяснения – логичными, но если разбираться детально…

Четвертое – Грета. Почему она здесь? Совпадение? Вряд ли. Не имея никаких доказательств, Марк все же был уверен, что появление бывшей жены напрямую связано с кносским диском.

Все эти мысли кружились в его голове как рой жужжащих пчел, вызывая вполне ощутимую тревогу.

Ресторан, как и день назад, был почти пустой. Марк долго курил после ужина на веранде. Разрозненные кусочки мозаики никак не складывались в единое целое.

Грета не появилась.

К концу вечера Марку уже стало казаться, что она ему накануне привиделась.

Да и вообще, глупо сидеть в прохладный вечер на ветру и ждать бывшую жену.

Однако Грета не привиделась. Встретилась на следующий день в Кноссе на раскопках. Увидеть ее, бродящую среди древних камней в компании какого-то бородатого мужчины в бейсболке, было…

Пожалуй, ожидаемо. Снова стало тревожно. Марк почувствовал тесноту в груди. Кажется, прошло уже столько времени, уже пережил, уже нигде не болит. Должно бы прийти презрение. Не пришло.

Посетителей было очень мало. Не сезон. Да и день выдался пасмурный, с низкими облаками, хотя с неба не капало.

Грета что-то рассказывала своему спутнику, легко шагая в узких укороченных брюках и с платком на голове, отчего сходство с ретродивой казалось особенно сильным. Дойдя до колоннады, она собралась было уже повернуть, но вдруг резко обернулась и встретилась с Марком глазами. Всего мгновенье.

Оба поняли друг друга без слов.

Она знала, что он идет в закрытую для туристов зону.

Он знал, что ее интересуют недавние находки.

Марк снова не дождался Грету на веранде. Курил в одиночестве после ужина. Думал. Завтра в полдень он улетает. Визит на Крит подошел к концу. Любопытство ученого он, конечно, удовлетворил, материалы для дальнейшего исследования собрал, в голове начали формироваться идеи – в какую сторону двигаться, чтобы найти ключ к дешифровке иероглифов. Только вот сама поездка… сама поездка была для галочки и, наверное, для освещения ее в средствах массовой информации. И все это Марку не нравилось. Он чувствовал подвох. Вот только какой?

Докурив третью сигарету, профессор поднялся на ноги и направился в свой номер.

Ночью Марку снилось, что он идет длинными переходами кносского дворца, мимо фресок, на которых изображены мужчины и женщины. Кожа мужчин традиционно окрашена в темно-красный цвет, а женщин – в белый. Темнота, царившая вокруг, говорила о глубокой ночи. Чтобы видеть свой путь, Марк нес в руках небольшой масляный светильник. Через некоторое время возникло ощущение чужих глаз, хотя вокруг стояло безмолвие. Марк обернулся. Он увидел следовавшую за ним вереницу мужчин и женщин, которые сошли с фресок и, как привидения, невесомо плыли ровным строем. Стало жутко. Единственная мысль: скорее выбраться отсюда. Он откуда-то знал, что недалеко находится театр, а мозг ученого быстро выдал информацию: театр в Кноссе носил ритуальный характер. Значит, надо добраться до него – совершить какое-нибудь действо. И, может быть, призраки исчезнут. Марк прибавил шаг, но коридор никак не кончался, а со стен сходили все новые и новые фигуры. Увидев узкий боковой проход, Марк резко свернул в него и оказался на улице. Прямо перед ним был освещенный огнями полукруг театра. Совсем не там, где должен, если следовать реальной планировке, но это казалось уже неважным. Главное – достигнуть центра и встать под защиту факелов. Ночь была влажной и душной, огонь делал ее еще жарче. Марк уже бежал, однако вход ему перекрыли два высоких стражника, одетых в хлопковые юбки. На головах у них были морды быков с большими рогами, а в руках – священные двойные секиры, которыми они и преградили дорогу. Марк остановился. Он знал, что процессия, следовавшая за ним, остановилась тоже. Сквозь скрещенные древки секир можно было разглядеть происходившее в театре. Там находилась женщина-богиня в длинной юбке и со змеями в руках – точь-в-точь такая же, как и на бронзовых статуэтках, найденных при раскопках. Змеи извивались в ее руках, но не жалили. Богиня, стоя спиной к Марку, творила какое-то заклинание, а потом, положив рептилий на каменные плиты, воздела руки к небу. Змеи свернулись клубками у ее ног. Богиня повернулась лицом к Марку. Ее глаза были густо подведены черной краской, отчего казались огромными и длинными. Она протянула к нему руку в требующем жесте. И Марк не мог понять, чего хочет эта женщина, в которой, несмотря на ритуальную одежду и грим, он без труда узнал Грету. Ее палец указывал на приподнятую руку со светильником. Марк перевел свой взгляд и увидел, что вместо лампы его пальцы сжимают диск с письменами. Раздался ритмичный звук, словно кто-то бил в огромные, обтянутые кожей барабаны. Звук все нарастал и нарастал… а потом Марк проснулся.