В начале осени она вернулась из Нью-Йорка и тут же порвала с Россом, заявив, что, если он хочет продолжать работать с сайтом, то пусть – но не в ее квартире, она такого терпеть не станет. Тогда Росс нашел жилье в другой части Остина и съехал.

И хотя проблемы развели их порознь, любовь время от времени вносила свою лепту и ненадолго сводила их вместе.

После того как Росс переехал, из Нью-Йорка приехала Эрика и сняла свободную комнату в студии подруги. Все шло прекрасно, пока однажды вечером Эрика не напилась и не затеяла драку с Джулией. Россу пришлось разнимать девушек, однако его поступок лишь еще больше взбесил Эрику, которая в отместку устроила в доме сцену из «Настоящих домохозяек Беверли-Хиллз»[18], только без дорогих украшений и миллионной аудитории. Шумная потасовка привлекла внимание соседей, которые без промедления вызвали полицию. Эрику выпроводили из дома и запретили возвращаться. На этом для Росса и Джулии инцидент исчерпался. «Счастливого пути, Эрика. Непременно расскажем друзьям о твоей выходке и все вместе посмеемся».

Вскоре Росс отправился к себе домой, открыл ноутбук, просмотрел статистику на Шелковом пути, а затем зашел на Фейсбук. С леденящим сердце ужасом он обнаружил на своей странице сообщение от Эрики, видимое всем и каждому. «Уверена, что властям не терпится узнать, что Росс Ульбрихт – наркобарон», – красовалась запись на его стене. Будто огромный рекламный щит, мигающий разноцветными огнями на весь Интернет.

Росс готов был умереть. Трясущимися руками, с ухающим сердцем он стер сообщение Эрики, удалил ее из друзей и окунулся в водоворот нахлынувших мыслей. «Что ей известно? Кто еще в курсе? Может, все уже все знают? Блин!»

Только один человек мог ответить на его вопросы. Росс запрыгнул в машину, рванул к дому Джулии и взбежал по лестнице.

– Ты предала меня! – кричал он. – Кому еще ты рассказала?

– Никому. Клянусь, – молила Джулия, и слезы ручьями текли по ее щекам. – Не следовало рассказывать ей. Не знаю, что на меня нашло. Прости, прошу прости. Я такая дура. Просто с языка сорвалось, я не хотела…

– Врунья, – выпалил Росс. – Нельзя тебе верить.

Услышав обвинения, девушка тут же начала защищаться.

– Ты вывалил на меня свои секреты и даже не подумал, каково мне один на один со всей этой правдой. Ты ведь и меня под удар поставил.

– Моя безопасность серьезно подорвана, – отвечал Росс, – потому что теперь еще кто-то знает меня лично, знает мое лицо и знает, что именно я создал сайт.

Он говорил жестоким и беспощадным тоном. Джулия предала его – ничего хуже парень не мог себе представить даже в самые безнадежные моменты. Она сдала его, выболтала все самые сокровенные тайны и теперь перестала существовать для Росса. Девушка смотрела в его глаза, понимая, что ее нападки лишь еще больше разозлят его.

– Может, это знак, что тебе даже не стоило браться за сайт? – сквозь рыданья проговорила она, сидя на полу и вымаливая прощение.

– Нет, – отрезал Росс, поспешно размышляя, как ему поступить дальше. – Это знак, что мне придется прятаться. Придется оставить Остин. И все из-за тебя.

– Прости, я… – всхлипывая, пробормотала Джулия. Но пути назад не было.

– Все кончено, – сказал Росс. Затем он развернулся и вышел из студии, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Комплекс государственных зданий Чикаго казался темной неприступной крепостью на фоне ясного ноябрьского неба. Лишь две пестрые детали скрашивали мрачные сооружения: красно-синий флаг США, развевавшийся на ветру, и громоздкая ярко-красная скульптура «Фламинго», стоявшая посреди комплекса.

Именно фламинго весом пятьдесят тонн и его абстрактные стальные арки бросались в глаза всем, кто выходил из метро. Люди миновали скульптуру, порой проходя под самим фламинго, и направлялись к одному из государственных зданий: почтовому отделению, суду или же к самому страшному месту во всем комплексе – тридцатиэтажной черной башне на Саут Дирборн-стрит, известной как Правительственное здание имени Дирксена.

Стоял конец ноября 2011 года, и внутри Правительственного здания имени Дирксена двое мужчин с фамилией Дер-Егиян готовились к важным делам. На девятнадцатом этаже Сэмюэл Дер-Егиян, федеральный судья пятидесяти девяти лет, переодевался в мантию и проверял список дел, назначенных на сегодняшние слушания. А шестнадцатью этажами ниже его сын Джаред, тридцати одного года от роду, направлялся в Генеральную прокуратуру; за плечами у него висел рюкзак, хранивший ноутбуки, кубик Рубика и папки с фотографиями улик. В руках он нес почтовую корзину, полную конвертов разных форм и размеров.

Молодой Дер-Егиян представлял собой сейчас сплошной комок нервов – он шел на важнейшую за всю его карьеру встречу. Джаред прекрасно понимал, что если получит отказ, то вся его затея обернется одной роковой ошибкой, которая быстро долетит до отцовского кабинета.

Джаред сменил мешковатую одежду, в которой работал в аэропорту О'Хара, на мешковатый строгий черный костюм с белой выглаженной рубашкой. Его наставник из Следственной службы МВБ следовал за ним неспешным, размеренным шагом. Вскоре они добрались до кабинета помощника федерального прокурора по делам о наркотиках, ответственного за рассмотрение исков в штате Иллинойс.

После небольшой вступительной речи Джаред бросил на пол корзину с почтой. Прокурор посмотрел на содержимое, а затем снова перевел взгляд на агента, явно озадаченный его действиями. Он, конечно, согласился выслушать иск о контрабанде наркотиков через Интернет, однако ожидал чего-то большего. Парочка увесистых «кирпичей» героина? Замечательно. Несколько кило белоснежного кокаина? Идет. Килограммы марихуаны? Так держать. Но ящик пустых конвертов? Как-то… убого. И все же прокурор продолжил слушать.

Джаред принялся рассказывать о Шелковом пути и объяснять принцип его работы; параллельно он выкладывал на стол конверты: один за другим, словно карты в казино. «Здесь, – он указал на первый конверт, – находился ЛСД». Затем достал второй: «Здесь – амфетамины». Еще конверт: «Здесь – кокаин». «Кетамин». «Героин». Наконец он вынул белый квадратный конверт с чикагским адресом. «А вот тут… – протянул Джаред, роясь в рюкзаке в поисках папки с делом Шелкового пути, а затем доставая на свет фотографию крохотной таблетки, – …находился МДМА».

С тех пор как он впервые столкнулся с той памятной таблеткой экстази из Нидерландов, Джаред стал размышлять, как убедить наставника, а теперь и Генеральную прокуратуру, дать ему завести дело на Шелковый путь. Усилия всех последних месяцев работы привели его к сегодняшнему, поворотному моменту.

Как только наставник из Следственной службы МВБ дал добро на ведение дела в качестве второстепенного, Джаред принялся яростно собирать все улики, выловленные в аэропорту О'Хара. Каждый вечер он ездил на стареньком служебном автомобиле (прозванном коллегами «извращенским авто», так как он походил на машину растлителя малолетних) в почтовое отделение аэропорта, откуда забирал посылки с наркотиками, выцепленные из «мелочевки».

– Откладывай для меня каждый конфискованный конверт, – попросил Джаред таможенника Майка, который наткнулся на самую первую розовую таблетку.

– А вам зачем? – поинтересовался Майк, удивленный просьбой. – Никому ж никогда дела нет до этих посылок с наркотой.

– Для работы над делом, – ответил Джаред. – Просто помечай их как улики и складывай куда-нибудь, а я буду потом забирать.

После выхода статьи в «Зеваке» улов наркотиков на таможне значительно вырос – дела Шелкового пути, очевидно, шли в гору. Джаред тем временем копил посылки, и вскоре его кабинет сам стал напоминать почтовое отделение. Еще пару месяцев назад, когда он с наставником ездил на допрос в Хипстервилль, у него в распоряжении имелась лишь одна розовая таблетка, теперь же в компанию к старому рабочему компьютеру и коллекции кубиков Рубика добавилось более сотни конвертов, аккуратно разложенных по почтовым корзинам, покоившимся на полу. И вот сейчас Джаред стоял перед генеральным прокурором Чикаго и объяснял методы работы Шелкового пути.