Бог отворил мне рай, показал дорогу на небо, но я злополучный и жалкий выбрал ад… проводил там дни в кромешной тьме, в которой удобно уловляться всяким грехам…
И я не знал, где был?.. знал!.. я испытывал себя и надеялся на бога… дружил с порочными людьми, такими же злополучными и жалкими, в ком нет терпения…
Я расточал ночи и дни в поисках наслаждений… у меня было много женщин, но я не был с ними мужчиной… я был мужчиной лишь по своему упрямству… и лишь вводил в гнев бога, но какой отец всерьез гневается на своего сына?..
Я скажу им — бойтесь таких, как я, и будьте настороже…
Я подвергался многим потерям, проводил жизнь в сомнениях… и если что-нибудь мне не причастно, то это не от слабости или моей ограниченности, а от неспособности тех, кто не стремится принять мой свет и озарение, через которые видима моя сила и божественность, отгоняющая всякий обман…
У меня было все, мне завидовали и ждали, когда на меня обрушится беда…
И беда обрушилась…
Рая спасла меня от петли…
У нее были задумчивые глаза…
Миром правят не поэты и философы или политики, а женщины…
Помню, когда Рая отдалилась от людей, я искал ее… и все еще ищу, но отыщу ли?.. она как наваждение… по ступеням скал я поднимался к небу и падал ниц, устрашенный величием и красотой мира… я спускался вниз… шел и пел… нет, я пел не гимны, я пел плачи…
И народ взирал на меня с восхищением и слезами…
Я пел по вдохновению… не избегал я и фигур речи и тому подобного притворства, свойственного поэтам…
Где я только не был, пока не очнулся в пещере на одном из западных островов, их еще называют блуждающими… и в этом месте моя история прервалась, то ли бог меня взял, то ли Марк умер… он словно слуга божественного провидения… он пишет мою историю, а я живу по написанному, отделенный от него пространством и временем…
Марка считали второстепенным писателем и даже незначительным… объяснить это можно только завистью и недоразумением…
Нельзя было не отметить благозвучие и изящность его стиля…
Я ничего полезного не открыл, хотя был одарен природой и имел язык и проницательность ума…
Я видел видения… чаще всего мне являлась Рая…
Мать Раи была изнасилована, забеременела, а через семь месяцев родила недоношенную девочку, появлению которой была не рада…
Она отдала ее в хор монахинь из-за ее голоса…
Голос у нее был как у сирены… так говорили сочинители мифов…
Рая приняла эту историю о своем происхождении, хотя своим отцом считала меня, правда, молва уверяла, что я ее сын, а не отец и унаследовал ее пороки и славу…
Запутанная история…
Да уж…
Это еще не все… молва уверяла, что я умер и воскрес, снова сделался человеком, принял плоть и возомнил себя богом… я видел Аду в видениях… видел я ее и наяву, страдал вместе с ней… на ней была одежда монахини… она не искала искушений и временную сладость греха…
Надо сказать, что смерти я подвергся не призрачно…
Я говорил об этом в своих плачах, но, как и почему это случилось, я умолчал…
Умолчал я и о том, как вел борьбу против ада, его ангелов и противных сил, если они на самом деле существуют, а они существуют…
О чем это я?.. даже если во всем этом можно что-то понять, в чем я не уверен, поможет ли это мне?..
Все мои мысли нечисты и случайны… они были описаны Марком, когда он жил в замке примадонны, от которого остались руины… и сад заглох…
Я жил в угловой комнате флигеля, сдавленной массивными стенами, скудно освещенной… узкие окна выходили в сад и на террасу, с которой можно было спуститься к морю или подняться на гору, где я не раз становился жертвой наваждения, вызванного кознями нечистой силы… из скал высовывались чьи-то руки, головы и преследовали меня жутким смехом по коридорам и лестницам, которые шли то вверх, то вниз и обрывались вдруг в бездну или упирались в стену… я тщетно пытался выбраться из этого кошмара, деформирующего пространство, в котором я был самим собой и кем-то еще, произносящим какие-то слова, фразы…
Ничего реальное… я говорил все это, и ничего не понимал из того, что говорил и видел…
Кто такой Марк?.. мы познакомились с ним у портного… мне было 13 лет, ему чуть больше…
Портной был писателем, гением, человеком замечательным уже потому, что его заметили…
Говорили, он призванный… он что-то устанавливал, обещал, называл даже место и время то ли гибели мира, то ли его спасения…
Все мы призванные… со своими бредами и желаниями…
Каждый вносит свое, редко оставляя следы заимствований… многие повторяются, не говорят ничего нового сравнительно с другими, а если и говорят, то совсем неубедительны…
Марк говорил, что мне поставили статую на площади одного из западных городов, что представляется мне маловероятным, хотя он приводил описание этого города со многими подробностями…
В своей книге он писал о моей смерти и воскрешении, о путешествии по аду… я там проповедовал, потом рассеял тьму и освободил мучеников от воображаемых страданий, которые они должны были переносить с терпением…
Он описал или списал этот рассказ с оттенком восторженности и торжественности…
Марк мой историк… он говорит, что писал мою историю и плакал…
Помню, его откровения взволновали толпу… поднялось движение… дошло до драки и убийств…
Вмешалась власть с чисто полицейским интересом…
Дело кончилось тем, что меня отправили в ссылку, где я и скончался во второй раз… повторилась та же самая история, о которой запуганная молва умолчала, как и о движении, поднятом мной…
Я помню свою первую смерть… это нечто такое, чего забыть нельзя… я ощущал ее как тягость… и описал ее в одном из своих плачей…
Увы… народ безмолвствовал, а дети забрасывали меня камнями и грязью… я обращал их в бегство и они разлетались, подобно птицам…
Меня пугал мой гнев и мои мысли…
В замогильных записках мой дядя предсказывал гибель городу… он опустошил город без всякой пощады нашествием грязи, проклял его жителей, и наслал на них собак…
Увы ему… увы и мне… увы, увы…
Одиночество довело меня до петли… я повис в петле… и очнулся в гробу от дыма кадила и увидел лицо дьякона, искаженное гримасой страха…
Бог позвал меня, и я встал и пошел за ним…
Я шел и смотрел по сторонам…
Вокруг вода и небо…
Я почувствовал себя невесомым и вознесся… я обрел себе место на небе, как некий бог… какой, неизвестно…
Внизу стояли тучи, гремели громы, пугали, смущали душу…
Помню, я поднял голову, глянул в темноту свода… во мне уже не было страха, я был доволен всем вполне, без принуждения…
Воцарилась ночь и я заснул… сон обнял меня, и в меня ворвалось, ни мало не медля, все нечестивое, грубое, злое…
В ужасе я очнулся…
«Неужели все это во мне?..» — подумал я… ужас потряс меня, волосы вздыбил… мне показалось, что поколебалось небо и звезды сошли со своих орбит…
Я увидел, как ко мне потянулись сотни рук… я был окружен гулом, ропотом толпы…
Голосом и рукой я подавил волнением толпы…
Воцарилось безмолвие…
Я выступил вперед перед другими и заговорил… я говорил о том, что другим было неизвестно… я сосредоточил на себе внимание и мог возбудить противодействие толпы…
О чем я говорил?.. я, сумасшедший, в бессилии понять самого себя… я говорил о боге, посылающем благо и зло, чаще зло…
Фразы, высказываемые мной, производили странное впечатление…
Я объявил этот день несчастным и толпа, хоть и не понимала меня, но покорилась…
Так кто же я?.. бог или преступник и враг государства?.. если я преступник, отчего же меня не разыскивают?.. власти не верят в мою опасность… не доверяют они и молве… толпу я скорее сдерживаю, чем возбуждаю… однако, достаточно было одного доноса и меня отправили в изгнание с утратой прав на имущество… меня заподозрили в заговоре, и я бежал, оставив после себя могилу на старом еврейском кладбище и крест, которому люди все еще поклоняются…
Нужно признать, что я не был осторожен… время было смутное, возникали толки о конце мира, о десяти казнях египетских и о рогах апокалипсического зверя… некоторые говорили об этом даже со злорадством, и рисовали ужасы, которые постигнут город и горожан…
