Лучше не думать об этом, чтобы не утонуть в темноте безумия…
Помню, я перешел с одной окраины города на другую… я описал все видение, бледнея от слабости, с длинными паузами…
Голос подсказывал мне, что писать… он звучал точно издалека… был какой-то странный, безжалостный как метроном, отсчитывающий время до конца света… помню, я чувствовал не радость вечной жизни, а холод могилы, леденящие объятия смерти…»
— Смерть моя любовница… — прошептал Марк с улыбкой на запавших губах…
Его дыхание смешалось с дыханием смерти…
Он умер и тут же очнулся с жутким всхлипом…
Он испугался темноты… сердце колотилось… ум, чувства, плоть воспротивилась такому исходу…
Он встал на ноги и пошел…
Цель казалась совсем рядом, близко… нужно было повернуть налево, потом направо и по переулку выйти к дому на Поварской улице…
Марк возвращался в детство к богу, который понимал его…
Дверь была приоткрыта, как будто умышленно… он вошел в дом… недоумевающий он шел по длинному петляющему коридору…
Двери сами собой раскрывались, как страницы книги, которую еще никто не читал… Марк начал писать эту книгу еще в детстве, когда его душа скорбела и погружалась в темноту…
Это был тупик?..
Нет, он видел свет впереди…
Свет вел его…
Чего он ждал?.. нет, не конца, а младенческого начала, первого испуга и первой радости, чувственных ощущений…
* * *
Гремели громы… сотрясали горы, волновалось море…
Марку довелось увидеть и развязку этого действа… опять же не по своей воле…
Став в позу как на сцене он воскликнул: «Аллилуйя…»
И очнулся…
Был вечер…
Море и небо сливались в одно ликующее светопреставление…
Солнце ушло за горизонт, и небо, к которому Марк тянул руки с мольбой и проклятиями, снова стало пустым…
Слова Марка и жесты были вялы, невыразительны… и постоянно слезились глаза…
Марк лежал и вспоминал… и не мог вспомнить, как выглядел бог, с которым он не расставался в детстве…
«Бог был благосклонен ко мне, иногда подзывал и мы прогуливались, вели немногословные беседы…
Мы понимали друг друга и без слов…
Умершие люди для бога продолжали существовать… как и для меня…
Будущее бог считал прошлым…
Помню, тетя подслушала мою беседу с богом… она была чуть ли не в обмороке, сама не своя, от того, что услышала…
Я говорил сам с собой, так ей показалось…
Тетя стояла у двери и слушала, потом двинулась дальше по коридору… уже за дверью своей комнаты она расхохоталась со слезами и икотой, чуть не умерла…
Смех ее не отпускал и ночью… и еще несколько дней…
Утром в субботу она пришла в мою комнату… я подумал, что это смерть…
Она почти подошла ко мне… повеяло прохладой… и это что-то белое и бледное исчезло… а я вернулся к своей странной и темной жизни во сне…
Я еще не знал, что тетя умерла и уже подвергалась допросу и испытаниям ада, если ад есть… а он есть…
Тетя осталась в моей книге… в ней уже много мертвецов, есть и живые, но их не замечают, и ведут они себя как мертвые или спящие…
Тут нечему удивляться… нет в этом ничего странного и страшного…
Обычные будни воображения сумасшедшего…»
«Я иду в толпе беженцев от войны и пишу…
Я устал и продрог, можно сказать, я изнемогаю… сам виноват, я мог бы отсидеться в доме на Поварской улице, но там все так странно и безрадостно…
Как-то я столкнулся в коридоре с полковником… он что-то говорил, восклицал… мне кажется, он ослеп… или делал вид…
Но так ли это важно?.. дома уже нет, грязь его снесла… снесла она и другие дома, те, что стояли рядом… остались только высокие, соседние дома…
Я остановился, как окаменел, а беженцы пошли дальше…
Я стоял, не трогался с места… я размышлял о привычных и понятных вещах…
Мысли путались…
Я успокаивал себя… ничего страшного… обычное головокружение, слабость…
Что-то от меня отделялось и удалялось… и я не противился…
Мне было странно и страшно…
Со мной такое уже было…
Еще шаг и страх превратится в ужас… или в блаженство…
Я лежу и не могу встать… приходится ползти… и я ползу, извиваясь…
Прохожий что-то сказал мне, я не понял, но догадался…
Я продолжаю ползти… ничего, ничего… доползу… я уже на полпути…
Вижу дали… они сами себя творят… такая спокойная красота…
На склоне неба в мареве показался город, перспектива улиц, раздвигающихся в бездонность неба…
Донесся перезвон колоколов…
Я ползу в лоно неба, которое манит меня и пугает…
В глазах потемнело… я снова ощутил головокружение, приступ слабости, как затмение…
Это было похоже на сон из детства, когда тело становилось точно ватное…
Я уже готов принять и свет, и тьму, так и не поняв, для чего я был нужен богу…»
На площади у руин театра было тихо и пустынно…
Марк увидел раскрытую и брошенная на камни книгу… ее листали сквозняки…
«Она как бабочка… машет крыльями, пытается взлететь…» — подумал Марк и лег рядом с книгой…
Он лежал на спине в молитвенной позе, пока кто-то не сказал: «Аминь…»
