– Дело в том, что я представляю интересы человека, которого подозревают в причастности к этому преступлению, – неторопливо начал Артем. – На этом основании считаю, что вы, имевший к данному делу самое непосредственное отношение, обладаете наиболее достоверной и полной информацией.

– Что же вас конкретно интересует? – задал вопрос Бугров. – Спрашивайте, но не забывайте делать скидку на годы. Как-никак, десять лет миновало.

– У меня не было возможности подробно ознакомиться с материалами уголовного дела, поэтому был бы вам весьма признателен, если услышу от первоисточника правду о тех, кто совершил это убийство.

– Если быть откровенным, какой-либо особой моей заслуги в этой истории нет, – вздохнул генерал. – Кнут – известный в своих кругах преступный авторитет, вор-рецидивист, чьими руками было организовано крупное бандитское сообщество. Они занимались всем – начиная от взимания «налогов» с местных коммерсантов и заканчивая распространением наркотиков и поставкой оружия. Следует заметить, что у них были серьезные конкуренты – «шипы».

– Одессит – один из них? – спросил Павлов.

В кабинет, стуча каблучками, вошла секретарша, неся поднос с чаем, пирожными и конфетами. Поставила его на журнальный столик и, приветливо улыбнувшись, удалилась. Генерал снова заговорил:

– Вы правы, Одессит был их лидером. Но «шипы» оказались слабее и все чаще проигрывали «филинам», они продолжали действовать методами «лихих 90-х» – налеты на торговые палатки, утюги на живот и так далее. «Филины» же пытались найти общий язык с действующей властью. Им удалось отбить часть бизнеса у «шипов», попутно уничтожая их поодиночке, как крыс. Причем все выглядело как несчастные случаи. Если где-то и срабатывали грубо – никто на это внимания не обращал. Поймите, Артемий Андреевич, в те времена средства борьбы с этой преступной шушерой были соразмерными – кто стал бы поднимать шум по поводу истинных причин гибели подобной мрази?

Павлов промолчал, а Бугров продолжал:

– В какой-то момент казалось, что «шипы» обескровлены, все свои шипы, извините за каламбур, пообломали. Но Кнут недооценил Одессита. Летом 2001 года тот нанес решающий удар. В разных местах одновременно были убиты первые люди «филинов», а сам Кнут уничтожен в собственном доме. Один из исполнителей убийства погиб в перестрелке, второго нашли застреленным в затылок. Позже было установлено, что этот заказ сделан Одесситом, он же и расправился с одним из выживших исполнителей.

Артем сделал глоток чая. Он был обжигающе горячим и очень вкусным.

– Вот и все, – развел руками Дмитрий Олегович. – Найти причастных к этой расправе было делом техники, а судьбу оставшихся в живых «шипов» решал суд.

– Собственно, все, что вы рассказали, имеется в свободном доступе, это и так всем известно, – заметил Павлов.

На губах Дмитрия Олеговича заиграла язвительная усмешка.

– Вы желаете, чтобы я посвятил вас в нюансы оперативной работы, господин адвокат? Или рассказал об агентурных сотрудниках, с помощью которых нам удалось раскрыть это преступление? Вы же понимаете, что это информация ограниченного доступа.

– Упаси боже! – отмахнулся Павлов. – Не надо мне никаких секретов по этой части… Дмитрий Олегович, вы, должно быть, помните, что на месте преступления был обнаружен нож с отпечатками пальцев, которые не удалось идентифицировать? – задал он вопрос, чувствуя, что наступил решающий момент.

– Вы правы. Экспертиза оружия, как и все остальные исследования, учитывая масштабы деятельности банды, проводилась в Москве, – ответил Бугров. – И я в курсе, что отпечатки на ноже не совпали ни с одними из отпечатков пальцев тех, кто имел отношение к этому преступлению. Это касается и убитых родственников Кнута. А почему вас так интересует нож?

– На его рукоятке были обнаружены «пальцы» моего подзащитного, – сообщил Артем, и его цепкий взгляд тут же подметил, как на бесстрастном лице генерала заиграли желваки. – Поэтому я здесь, Дмитрий Олегович.

– Кто ваш подзащитный?

– Вам действительно это интересно?

– Бросьте, Артемий Андреевич! Учитывая ситуацию – конечно, да.

– Ее зовут Кристина Яснова, и она сейчас находится под стражей.

Бугров положил свои громадные руки перед собой и, глядя в упор на адвоката, сказал:

– Я не слышал о такой. Может, эта женщина каким-то образом и связана с теми событиями. Может, она поменяла имя. Но мне ничего об этом не известно. Все те, кто оказался связан с «шипами», были пойманы и осуждены. Женщин среди них не было.

– Понятно, – резюмировал Артем, поднимаясь с кресла. – Большое спасибо, что уделили мне время.

– Скажите… кто следователь по этому делу? Ну, кто инициировал возобновление следствия? – поинтересовался генерал.

– Милещенко Владимир Яковлевич, заместитель начальника одного из управлений Следственного комитета, – ответил адвокат. Он положил на стол свою визитку: – Дмитрий Олегович, буду премного благодарен, если вы все-таки вспомните какую-либо деталь по этому делу. Пожалуйста.

– Да, конечно, – отозвался Бугров, машинально забирая визитку. – Вас проводят к выходу…

– Не стоит, – улыбнулся Артем.

– Фролов! – пролаял в «кормушку» простуженный голос.

Фрол спустил ноги с нар и сунул ступни в тапочки. Железная дверь с лязгом отворилась.

– С вещами на выход! – скомандовал появившийся в дверном проеме упитанный прапорщик. Он небрежно помахивал увесистой связкой ключей и с презрением глядел на замерших зэков.

– Ну, Фрол, в добрый путь! – хрипло произнес Седой, с огромным трудом слезая вниз, и легонько пнул вора необутой ногой. – Чтоб обратно не возвращался! Чай, большой уже, на воле дел, поди, скопилось целый воз!

– Братва, удачи всем! – махнул рукой зэк и вышел наружу.

Когда все формальности были улажены и заместитель начальника ИТК торжественно произнес напутственную речь о непростой роли исправительных учреждений в процессе перевоспитания лиц, сбившихся с правильного пути, Фрол не выдержал и расхохотался. Капитан побагровел и приказал гнать Фрола в шею, пригрозив при очередном появлении здесь спустить с него три шкуры.

У ворот его уже встречали не менее пятнадцати человек. Все хорошо и со вкусом одеты, на массивных шеях толстые цепи, поблескивающие золотом, и принадлежность этих людей к уголовному миру выдавали лишь тяжелые, сверлящие взгляды да синие «перстни», в изобилии наколотые на пальцах.

Сима, долговязый уголовник, сам только недавно освободившийся, тут же поднес Фролу граненый стакан с ледяной водкой и на закуску – черный хлеб с крупным куском сала.

– Куда? – только и успел спросить Фрол.

– Для начала в баньку. Кореец обещал хороших девчонок подсуетить. Потом в «Метеорит», он сегодня наш до самого утра, – сообщил Шнобель, получивший эту кличку из-за сломанного в драке носа.

Баня вышла отменная, попарились на славу. Чуть позже приехал Кореец в сопровождении молодых девушек в мини-юбках, раскрашенных как матрешки. Тут же скинув с себя одежду, они гурьбой повалили в парилку и принялись с визгом и смехом нахлестывать душистыми вениками татуированные тела уголовников. Фрол вскрикивал и крякал от удовольствия, после чего надолго уединился с сочной брюнеткой в комнате отдыха.

После бани вся компания поехала в ресторан «Метеорит», считавшийся самым фешенебельным заведением в этом районе. Водка, коньяк лились рекой, официанты не успевали подносить очередные блюда, как тут же заказывались новые. Директор ресторана вымученно улыбался, глядя со стороны на происходящую вакханалию – если бы не увесистая пачка денег, предусмотрительно переданная ему одним из организаторов этого застолья в качестве аванса, он давно вызвал бы полицию.

Ближе к полуночи больше половины братвы разъехалось. Наконец за столом остались сидеть трое – Фрол, Сима и Шнобель. Наевшись и напившись, они развалились на диване и, закурив, лениво перебрасывались фразами.

– Что думаешь делать-то, Фрол? – словно между делом спросил Шнобель. – Времена сейчас другие, сам знаешь. Оглядеться нужно, присмотреться…