Рука хардера машинально метнулась под мышку, но учитель явно не собирался швырять в Лигума вибронож или полосовать его очередями из спрятанного внутри туловища «веерника». Вместо этого он удивленно вскинул брови и протянул хардеру руку.
— Куда это вы запропастились вчера вечером? — невинно поинтересовался он.
… Одно из двух — либо Супероб надеется, что я не распознаю его в облике учителя, либо… либо вчера ночью он впервые изменил своей тактике и прикинулся тем, кого предварительно не убивал. Ладно, допустим, что это так — другого-то выхода у нас все равно нет…
Вслух Лигум вкратце описал учителю свои вчерашние похождения, опустив эпизод схватки с Суперобом в домике вдовы Паульзен. С каждой минутой он все больше осознавал, что отныне обречен подозревать в каждом из окружающих его людей киборга-мимикра. Оставалось одно: застать киборга врасплох. Или убивать всех подряд, без разбору. Не к этому ли выводу его подводил враг? Не этого ли он хотел от него добиться, принимая облик мирных жителей Клевезаля? Неужели он вообразил, что когда-нибудь хардер, потеряв надежду отделить зерна от плевел, сыграет ему на руку, пустившись уничтожать ни в чем не повинных людей? Не на это ли была ориентирована вся программа робота, заставлявшая его принимать обличие своих жертв?
— Что ж, ясно, — задумчиво проговорил Лингайтис, когда Лигум закончил свой скупой рассказ. — О ваших планах на сегодня не осмеливаюсь расспрашивать…
Прошу извинить, но я спешу. Через десять минут у меня в школе начинаются уроки.
— Что вы делали у Бальцановой?
— Она просила меня зайти, — сказал учитель, опустив голову. — У нее… есть кое-какие сомнения… В общем, это связано…
— … с моим появлением в Клевезале, — закончил за него Лигум. — Ладно, не буду вас больше задерживать.
Он мог бы беспрепятственно войти в домик — учитель оставил дверь открытой, но все-таки предварительно позвонил в звонок. Он и сам не мог бы объяснить себе, чем вызвана такая учтивость с его стороны. Просто было у него такое странное чувство, будто кто-то с испытующей усмешечкой разглядывает его через огромное увеличительное стекло…
У Кусты Людвиговны оказалась марширующая походка суперэнергичной женщины и напряженное лицо, закаленное непрерывными буднями. На ней был официальный деловой костюм с длинной юбкой прямоугольной формы. Видно было, что она не признает никаких украшений, кроме компкарда в виде кулона на титановой цепочке.
Узнав, кто такой Лигум, она тут же разогнала своих мужчин — мужа и сына, мальчика лет одиннадцати, причем и одного, и другого — к транспьютерным терминалам, только одного — в кабинет, а второго — в комнату для занятий на втором этаже, и лишь после этого изъявила желание выслушать «господина хардера».
Господин хардер был немногословен, и скупо поведал, что хотел бы получить кое-какую информацию о местном населении, каковой Куста Людвиговна, несомненно, в силу своего положения должна обладать, и особенно — о представительницах прекрасного пола, потому что, будучи сама женщиной…
— Во-первых, я вам не женщина, а исполняющая обязанности председателя городского совета, — прервала юношу Бальцанова. — А во-вторых, что именно вас интересует?
— Меня интересует, в частности, кто в городе лучше всех знает своих сограждан, — сказал Лигум. — Я имею в виду привычки, маленькие слабости, особые приметы соседей, знакомых, родственников…
— Зачем это вам? — прищурилась Бальцанова. — Вы уверены, что вам это понадобится?
— Уверен, — на всякий случай заверил ее юноша, хотя в глубине души был вовсе не так уверен в этом.
Он почему-то ожидал, что представитель нового пола «председателей городского совета» сейчас скажет, что лучше ее самой никто людей не может и не должен знать, но Куста Людвиговна сказала:
— Ну есть такой человек… Помощник нашего пастора. Зовут Яромира Такзей. — Судя по всему, для нее понятие женщины как такового вообще не существовало. — Конечно, у нее имеются свои недостатки… легкомысленность, например… болтливость… но в целом, она вполне достойна внимания. Разумеется, исключительно в том плане, который вы имели в виду…
Лигум поблагодарил и хотел было удалиться, но Бальцанова цепко ухватила его за рукав комбинезона.
— А теперь моя очередь, господин хардер, — объявила она тоном, не терпящим никаких пререканий. — Что, по-вашему, я как председатель городского совета должна сообщить горожанам по поводу всего происходящего в нашем городе?
— Вы слышали вчерашнюю трансляцию? — ответил вопросом на вопрос Лигум.
Куста Людвиговна подняла брови.
— Трансляцию? — удивленно повторила она. — Какую трансляцию?
После дополнительных расспросов выяснилось, что не только Бальцанова, но и другие граждане города Клевезаля (женщина быстренько связалась на этот счет с несколькими знакомыми) не слышали накануне никаких объявлений по принудительной трансляции от имени хардера. Объяснений этому могло быть масса, начиная от тривиальной неисправности линий связи, но Лигум мысленно сделал вывод, что это — дело рук Супероба. Киборг наверняка должен иметь системы создания помех для проводной и беспроводной связи. Только теперь хардер понял, чем объяснялось странное отсутствие реакции со стороны местных жителей на его попытку раскрыть им глаза на происходящее…
Делать было нечего, и он повторил свою вчерашнюю информацию в сокращенной версии.
Бальцанова слушала его внимательно, но потом резко встала и сказала:
— По-вашему, я как официальное лицо должна верить всей этой чепухе?
— Мне все равно, — не удержался от дерзости Лигум, — будете вы верить мне или нет. Мне поручено особо важное задание, и я буду выполнять его всеми доступными мне способами.
— Неужели там, наверху, — председатель горсовета возвела глаза к потолку, — готовы пожертвовать нашим городом, чтобы только избавиться от этой чудовищной химеры в виде какого-то бешеного киборга?!
— Что вы имеете в виду? — ошеломленно спросил хардер.
Выяснилось, что Бальцанова имела в виду то, что сказала, а именно — что, запустив в город его, хардера, вышестоящие власти отдали город на растерзание одержимого милитаристской манией маньяка, который ни перед чем не остановится, лишь бы уничтожить все население Клевезаля. По ее мнению, город стремятся превратить в полигон для испытания убийц-киборгов, и лично она как председатель городского совета не будет удивлена, если окажется, что потом, чтобы скрыть от всего остального человечества правду об этом, он, Лигум, просто-напросто взорвет атомную бомбу на островке!..
Надежды Лигума на понимание и поддержку со стороны представительного органа городской власти рушились на глазах. Он-то наивно полагал, что стоит ему рассказать людям правду и попросить у них помощи, как тотчас же найдутся десятки, сотни добровольцев, из которых вполне можно будет сформировать что-то вроде отряда самообороны — глядишь, и пригодится в борьбе против супермонстра!..
Да даже просто убедить каждого клевезальца в случае чего подать сигнал тревоги по компкардному каналу связи — и это многое бы значило!.. А такой реакции Бальцановой он не ожидал. Спорить и доказывать свою правоту было явно бесполезно. Приказать было можно, но будет ли толк от выполнения приказа из-под палки?..
Горечь вновь охватила Лигума, и он, сам не помня как, быстренько завершил зашедшую в тупик беседу с Бальцановой и выскочил за дверь. Через пятьдесят метров он отдышался и с помощью формулы аутотренинга восстановил былое хладнокровие. Ему было стыдно за свою вспышку. Эх ты, а еще хардер, повторил он про себя слова не то Пита, не то Тима.
Он почувствовал вдруг внезапное опустошение и, чтобы не упасть, был вынужден прислониться к большой липе, росшей рядом с дорожкой. Непослушными пальцами вытряхнул на ладонь электротаб и поспешно проглотил его. Когда круги в глазах прошли, Лигум собрался двинуться дальше, но тут кто-то нерешительно тронул его сзади за плечо.
Он обернулся. Перед ним стояла и восторженно глазела на него девчонка лет пятнадцати в майке и пестрых шортах.
