– Понимаешь, я жизнь отдал Родине. Родина щедро поила меня, оговаривать ее не стану. Но ни семьи, ни детей. Задумаешься тут.

– Ну и женился бы.

– Только и делал, что женился да Родину защищал. Других проблем, пока тебя не встретил, не было.

Поговорить не вышло. Алексей раздражал. Ираида сдерживалась. Так ей казалось. Алексей ушел менять тактику.

– У Анхеля травма. Разрыв сухожилия.

Антон хотел, чтобы Ираида разрыдалась, как и от прежней травмы. Понравилось. Но Ираида приняла аргентинские сухожилия без слезинки. Тогда Антон перешел к делу: схватил ее за круп, поднял и закружил по комнате. Перед ее глазами замелькали стены с обоями, дверь скрипучая, на окне герань, за окном – запевала-дождь… А он кружил ее и кружил. Ну хватит уже, полетели.

И они полетели, как в тот миг, в миг до и миги после летит в безвоздушном пространстве галактика. Ну и лети себе, а они приземлились на диван. Галактика же продолжала свой полет, бессмысленный в принципе. А запевала-дождь метрономом отбивал ритм, повторяющийся даже в сухую погоду без двух дней шестнадцать лет.

– Завтра в рейс.

– Не твоя ж смена.

– Заболела проводница.

– Буду ждать.

И она уехала.

В такие дни Антон назначал дополнительные тренировки. Уезжала она часто, не жалея ни нападающих, ни полузащитников, ни вратарей. Футбольная команда Антона добивалась высоких показателей и тянула свои красные, как спортивные носки, языки все ближе и ближе к Абрамовичу. Казалось, еще чуть – и в пятку лизнут.

Шестнадцать лет как корова языком. Теплым, шершавым, ласковым языком, как и слова Антона, которыми он собрался поздравить любимую жену. Дождался утра и набрал номер Ираиды.

Ее телефон зазвонил за его спиной. Антон обернулся. Забыла дома. Подумав, набрал Маргариту. Маргарита обернулась.

– Заболела проводница из другой бригады? Не слышала, врать не стану. Позвони в диспетчерскую.

Антон позвонил в диспетчерскую.

– Поменялась? Впервые слышу. Позвоните бригадиру.

Антон позвонил бригадиру.

– Нет, все здоровы, хотя условия работы тяжелые, не каждая женщина выдержит.

Антон изучает телефон Ираиды, последние звонки, входящие и исходящие. Маргарита, бригадир, диспетчерская, Антон, Антон… Х. Что за Х. Она звонит Х. Х звонит ей. Антон набирает Х, слышит:

– Доброе утро, любимая!

– Представьтесь.

Пауза. После паузы:

– Это вы представьтесь. Вы же звоните мне, не я вам.

– Я муж Ираиды.

– А я ее старый друг.

– Старый друг?

– Да.

– Она у вас?

– Нет.

– Почему вы назвали ее «любимая»?

– Я семнадцать лет ее так называю.

– Она точно не у вас?

– Приезжайте, муж.

Антон отменил тренировку и поехал к Алексею.

Ираида рылась в сумке и не могла найти телефон. Потеряла. Или дома оставила. А если позвонит Алексей? А если трубку снимет Антон… Теперь пусть. Она давно не ездила пассажиром. И зря. Проводницам надо меняться с пассажирами. Ираида менялась редко. Теперь чувствует себя самозванкой. А еще ехать и ехать. Думать еще и думать.

Перед закрытой дверью стоять напряжно. Но Алексей открыл сразу. Антон шагнул безбоязненно. Встретил руку, пожал.

– Леха, – улыбался Алексей.

– Антоха, – ответил Антон в тон.

Зашел в квартиру. Ираидой не пахнет, спортом тоже.

Леха рассказывает, как они познакомились. Ираиду пригласили понятой. Потом гуляли по городу. Сотрудничать с внутренними делами она отказалась, но отказ дружбе не помеха. Леха сразу расположил Антоху к себе: открытый, простой, улыбчатый, в меру упитанный… Карлсон на вылете. Совершенно не спортивный, хоть уже и подполковник.

И для Алексея – человека анализа – Антон с первых минут как на ладони. Леха наливает за дружбу и открыто улыбается. Пьют чай. Они еще обнюхиваются, но уже готовы стать друзьями. Прежние мысли Антон прогоняет. Начинают поиски. Поиски совершаются в один звонок. Леха звонит кому надо. Не успели допить – обратный звонок.

Ираида купила билет до Камышина.

Леха и Антоха с удивлением смотрят друг на друга. Это их сближает. Антоха предлагает дружить семьями. Леха соглашается, но пока он один.

Камышин. Что она делает в Камышине?

– Не знаю.

– И я не знаю.

И Камышин сближает. Расстались старыми друзьями. На следующий день встретились снова.

– Не звонила?

– Нет, а тебе?

– И мне не звонила.

Он с интересом рассматривал жилище. Алексею – человеку наблюдения – квартира многое рассказывает о жизни его жены (как он считает Ираиду). Алексею завидно, он укрепился в желании жениться на Ираиде. А как совпадают их вкусы. И по цветовой гамме и по вкусовой. Антон очень вкусно кормит Алексея. Ираида наготовила перед отъездом, думает Алексей. А поесть Алексей любит. Нет, он в лепешку разобьется, чтобы заполучить такую повариху в дом. Так думает Алексей, умиляясь грибной подливке.

– Хорошо твоя жена готовит, Антоха.

– Тебе она, Леха, не готовила?

– Я ж с ней не жил, Антоха.

Диалогом довольны оба.

Антон провожает Алексея. Одну остановку идут пешком. Разговор клеится, и они проходят еще одну остановку, потом еще одну… Антон рассказывает, что мечтает работать в «Челси». Вот где бы он показал во всю силу себя и свой мяч. И Ираиде в Лондоне будет лучше. Она ж не проводницей устроится, в поезде Манчестер – Ливерпуль. Будет дома сидеть, по гипермаркетам гулять. Конечно, если ей попасть на работу в «Ливерпуль» или в «Манчестер Юнайтед», тогда другое дело, шутит Антоха.

Леха шутку не понял, но промолчал. Вернее, не промолчал, ответил:

– А как же я?

– В отставку уйдешь, к нам приедешь, в Лондон.

– И кем я там буду? Швейцаром в гостинице? Ты, Антоха, тренер в «Челси», а я на дверях.

– И никаких забот.

Антон – тренер футбольного клуба «Удар». Ему и в клубе нравится, и в спортшколе. Набравшись олимпийского спокойствия, Антон продолжает тренировать. Сейчас его дни в спортшколе. А настроение отвратительное. Ираида не звонит. И он не звонит, не знает куда. Антон настроение скрывает. Но лицо выдает. С лица и читают: методисты, бухгалтерия, те, кто все замечает. Или те, кто иногда видит Антона во сне: бухгалтерия, методисты. Их не проведешь. Самое время помочь, снять напряжение, не упустить. Чай предложить… В этом каждая женщина считает себя профессионалом. И каждая женщина считает, что владеет своими чарами виртуозно, только не всегда хочется.

Антон нравится всем, но повода к сближению не дает никому. А привлекает беспощадно. Все ждут брешь в обороне. Брешь когда-нибудь да образуется всегда. И вот – брешь образовалась. Ее видно невооруженным глазом.

Художественная гимнастка на бревне даже сорвалась с больничного. Единственная в спортшколе, кто крутит петлю Корбут. Примчалась с осложнением в среднем ухе и температурой.

– Работа превыше здоровья, – пресекла гимнастка удивление вымыслом.

Хорошо, себя не слышит, среднее ухо не шутки, такой звон в голове. Но внешне гимнастка выглядит неплохо, лучше бухгалтерии и методистов однозначно.

Надушилась, влетела в школу легкой походкой, пот градом, в ушах звон, глаза горят, и как бы спрашивают: где он? И все – методисты и бухгалтерия – сразу поняли, зачем художественная гимнастка здесь. Учуяли.

Женщина, взявшая след, не только ноздри по ветру раздувает – это внешне, но и особый запах источает. Мужчины не всегда понимают, что пахнет женщиной, взявшей след, грешат на ихтиолку. Конкуренток женского пола не проведешь, они сами такой запах хоть раз в жизни, хоть полраза, но источали и не спутают его ни с каким другим. Правда, в тот раз спутали. У гимнастки образовался гнойник в промежности, и она умазала его ихтиолкой. Все – подумала бухгалтерия – гимнастка след взяла, раз пахнет откуда надо.

Так-то оно так, но ихтиолка пахнет гуще и может забить даже запах можжевеловых веток. Методисты чуяли ихтиолку медицинскую, принимая ее за запах охотницы на охоте.