Вас, к примеру, волнует, с кем сейчас тигренок Бэмби? Кто такой тигренок Бэмби и почему Бэмби тигренок, а не олененок? Это у вас надо спросить. Возможно, я ошибаюсь, но именно так вы звали своего друга, который, получив от вас все и даже больше, ушел с другой. Первое время вы его ревновали до обмороков в троллейбусе, затем смирились. «Ничего, – думаете вы сегодня, спустя семь лет, – нагуляется – вернется. Я-то лучше. А пока пусть гуляет, я подожду, я девушка терпеливая».

Алексей, пока искал Ираиду, думал так же, только в мужском роде. А когда ее увидел, решил: судьба. Той же ночью он прикинул, во сколько обойдется свадьба. Кольца, фата, ресторан, машины. Свадебное путешествие. Или без свадебного путешествия. Нет, свадебное путешествие обязательно, но не обязательно ехать в путешествие. Сложил расходы в столбик, секвестрировал на четверть и стал считать себя женатым человеком, после чего быстро заснул. Ираида права – считать надо.

Выход есть всегда. Но не всегда скажешь себе: «На выход!», ведь это сильный ход – выход. Человек всю жизнь перед выбором. Как правило, не совершить поступок значит совершить проступок. Казалось бы: стоят рядом два человека из одного места, но нет, они из разного теста.

Вагон подбрасывало, будто тащила его лошадь. Вот такое обостренное чувство беды сопутствовало Ираиде на обратном пути из Адлера. «Чай, билетики…» не помогало. Поезд отъехал от станции Воронеж. Смотреть сквозь окно на проплывающий город мешал ливень. Он долбасил по вагону, по Воронежу, будто янычар рассекал воздух косым своим ятаганом.

И Ираида придумала стихотворение. Вот так, смотрела за окно, и неожиданно придумалось. Впервые в жизни. Все чужие читала, а тут сама придумала. Дочиталась.

Как беда ползучая. Глянешь за окно —

затянуло тучами, стало вдруг темно.

Дождь пошел немереный и без боя взял

Смольный, кафетерии, почту и вокзал.

Смольный в Воронеже? И, вообще, о чем говорят эти бессмысленные строки? Да, о тисках, сжавших ее мозг. Но если вы думаете, что Ираида слабая, вы ошибаетесь. Она поражена на время. Ираида замерла, чтобы сгруппироваться, переосмыслиться, принять решение, сделать «шаг с крыши», но не вниз, а наоборот: решительно ступить вверх.

– Встретимся?

Для других Алексей очень занят.

Закрывшись в кабинете, он загоняет патрон в патронник. Туда-сюда, туда-сюда. Тренинг. Но больше для релаксации: туда-сюда, туда-сюда. Сама позвонила!

Не считайте Алексея злом, не хочу. Возможно, зло – Ираида, вы же не знаете. Вы же не с конца книжку читаете, а с начала. А Алексей, куда б его Родина ни шпыняла, всюду справлял свою профессиональную нужду. По профессии он следователь, вы догадались. Начинал с таких передряг, вам не пожелаешь.

Его инстинкты давно на автомате. Нам бы его пожалеть, да нас кто пожалеет? Вас часто жизнь жалела, одаривала ирисками да мармеладом? Меня – нет. И вас нет. И Алексея нет. В этом мы родня.

Что касается Алексея, так он и вообще детдомовский. К детдомовцам часто приходили, предлагали вырасти и идти Родину защищать за счет Родины: комнатой в общежитии манили, обучением в школе МВД, стипендией, трудоустройством по специальности. Гарантировали: мол, благо на благо взгромоздится и благом погонять будет. Жизнь пройдет счастливо, работы всегда навалом, выше звезд кремлевских, ведь страна наша богата врагами, как богата она хлебом, воздухом и молоком. Нам легко не будет никогда. Враги вокруг нас, около нас и, сдается мне, внутри нас, то есть враги страны нашей – мы с вами. Враги плодятся и размножаются, прячутся под личиной физиков, щелкоперов всяких, девушек, например легкого поведения.

И начал Алексей защищать Родину от девушек легкого поведения. Такую стезю жизнь предложила. Только не завидуйте ему. Думаете, это просто? Нет, не просто. Потому что все девушки легкого поведения в миллениум будто оврагели. В Иркутске, во всяком случае. Врачи обнаружили у оперативника Кроткова под кожей глистные инвазии даже, червячки по-русски, болезнь Моргеллонов, если кому так привычнее.

Майор Зиверев, прочитав отчет Кроткова, предположил, что червячки поразили и мозг Кроткова. Медики объяснили причину редкой болезни перенапряжением и недосыпом. Девушки орудуют ночью, ну и оперативники не спят. Зато девушки днем спят. А оперативники днем отчеты пишут о бессонно проведенных ночах. И в этой борьбе неизвестно еще, кто кого одолеет. Надо пересматривать рабочий график «ночников» или переводить их на грабежи и убийства. Ведь вариантов оперативной работы не счесть. Помимо грабежей с убийствами, есть угоны с убийствами, раскольниковщина (это когда топором по голове от скуки, бытовуха, короче).

Невроз не молодит, но, оказывается, и не старит. Алексей тому пример. Сначала у Алексея диагностировали психоз, но вскоре передиагностировали на реактивный невроз. Согласитесь, лучше невроз, чем червячки. А внешне – огурчик!

Конечно, Алексей держался за девушек, как за манну небесную. В быту их много, выбор есть. Алексей поднялся на голову выше других лейтенантов, научился распознавать девушек, какая с виду Глаша, а мыслями не наша. Какая может поменять Родину, мать, отца своего. Какая останется гражданином, обаяв иностранного гражданина. Чутье у него такое открылось. И начальство очень стало чутье Алексея поощрять.

Начальство даже проверку ему устроило, проверить решило, упадет лейтенант Корякин перед полковником мордой в грязь или угадает.

Привели девушек. Одну из обезьянника, другую – кассиршу из соседнего супермаркета, за небольшие деньги. И студентку с улицы, тоже за небольшие деньги попросили посидеть помолчать.

Вышел Алексей, внимательно посмотрел на каждую.

Кассиршу сразу отмел, в ее глазах продолжал работать кассовый аппарат, деньги пересчитывал. Ладно бы крупные, так ведь мелочь.

Следующая. Или очень дорогая для немолодых или случайно здесь. Сидит, на Алексея смотрит, ресницами хлопает, до печенки пробирает.

Третья. Она! Именно из ее глаз сквозь солнечный сибирский день лупит темная калифорнийская ночь.

Полковник остался доволен, а Алексея повысили, сделали начальником отдела «бабочек».

Вышел он из отделения и увидел ту, которая наивно на него смотрела. Ждала трамвай и мороженное ела.

Алексей улыбнулся. Она узнала его и тоже улыбнулась.

– Проедаете гонорар, девушка?

Всуе он не улыбался, знал: улыбка – его оружие. А оружие, как бронепоезд, должно стоять на запасном пути, но под парами. Фирменная улыбка работает без осечек, как отмычка. Алексей всегда обезоруживал преступниц своей улыбкой. По секрету, ничего особенного в его улыбке нет. Но без улыбки лица у Алексея тоже нет. Двадцать раз пройдешь мимо и двадцать раз поздороваешься, подумав, что еще не виделись. Или вообще ни разу не поздороваешься, решив, что виделись уже раз двадцать. Профессиональное лицо чекиста. Или артиста – они тоже все время врут. Артист на таком лице нарисует гримом что угодно, хоть Ленина, хоть Крупскую. Актер рисует образ гримом, Алексей улыбкой. Алексей улыбается только по профессиональной необходимости. Актер тоже в жизни не гримируется. Странно, если бы Алексей все время ходил в гриме.

Конечно, Ираида не преступница, но никакими другими трюками, кроме улыбки, Алексей не владел. Орудовал только ей. Свою порцию получила и Ираида. Тем более она никуда не спешила, а он предложил ей пройти одну остановку пешком.

Оказалось, она студентка, учится на учителя.

Когда ты на первом курсе, а рядом с тобой идет человек опасной профессии, невольно проникаешься к нему интересом и уважением. Он всегда на войне, этот романтический герой. Ираида, к примеру, идет себе, и радует ее солнышко. А около ее спутника рвутся бомбы и небо затянуто гарью.

– Сколько между двумя трамвайными остановками, Ираида?

– Километр.

– А знаете ли вы, что, пока мы его проходим, нам встретились как минимум два убийцы и насильников не счесть.