Лемон Фриск взглянул на отметины на кирпичной стене, оставленные явно когтями алмазных псов:

– Умно. А что они означают?

– Эти метки состоят из двух частей, – пояснил Жизнерад. – В центре – знак направления. Здесь, как видишь, три полосы, они символизируют когти.

– Ну, этот знак я узнаю, – сказал Лемон. – Родители Старс носили такой на её похоронах.

– А, так ты знаком с этими псами? – Жизнерад закивал. – Тогда неудивительно. Это их родовой символ. Здесь он обведён кругом, в котором есть линия, идущая вверх и направо. Это значит, что нужно обойти вот это здание, свернуть направо и идти, пока не встретишь другую метку.

Мисти взглянула на круглый знак:

– Тут ещё какие-то линии есть. Они что значат?

– Клин внизу означает направление хода в другую сторону, мы же идём к началу маршрута. Крест сбоку… – гуль кивнул в соответствующую сторону, где лежала светящаяся груда. – Ну, вы сами видите. Думаю, пояснять не нужно.

– Да, – кивнула Мисти. – Голубая смерть.

* * *

Группа шла, пересекая огромный провал по перевалившемуся через него небоскрёбу. Мисти обратилась к Жизнераду:

– Так значит, вы уже были здесь раньше, да?

Престарелый певец кивнул:

– Верно, был. Тебя интересует что-то определённое?

– О, нет, – ответила Мисти. – Хотелось узнать о картине в целом, – она бросила взгляд на свою восьминогую спутницу, усевшуюся на её сумках, – но раз уж вы спросили… вы не знаете, в чём дело с этими пауками? Прошлой ночью они меня всю облепили, а эта мелкая так и вообще до сих пор не отстаёт.

Жизнерад на это искренне усмехнулся:

– Удивительные создания, правда? Они живут в симбиозе с алмазными псами этого города. Звучит иронично, но пауки у них вроде сторожевых собак. Одна из причин, по которым псы недолюбливают пони, – это то, что их искатели приключений предпочитают отстреливать всех, у кого ног больше, чем у них, – гуль ухмыльнулся. – И стоит признать, это весьма разумный принцип для выживания на остальной части пустоши… только в Винниаполисе всё немного по-другому устроено. Несколько десятилетий назад какие-то отряды добытчиков серьёзно сократили численность пауков. Псы ответили тем же. Убили всех тех пони. Они подумали, что если никто отсюда не вернётся, то и приходить сюда перестанут.

Мисти кивнула:

– Да, похоже, это сработало. Пони в округе считают, что это место совсем вымерло.

– Немного жаль, что всё произошло именно так… но, честно говоря, псы с пони и так никогда толком не ладили. Может, оно и к лучшему.

Мисти мельком взглянула на Лемона, который высматривал спуск с небоскрёба и почти не обращал на них внимания.

– А вот он бы, уверена, с этим не согласился. Он воспринимает судьбу этих псов довольно близко к сердцу.

– Да, мне тоже так показалось, – Жизнерад сдвинул брови. – Но почему? Просто потому, что он когда-то знал нескольких лично?

– Нет. Потому что это он отправил их сюда. Вы знали, что он работал в Министерстве Морали?

Жизнерад взглянул на Лемона.

– Ха! – воскликнул он. – А на чемоданника и не похож!

У Лемона встали торчком уши, и он развернулся:

– Среди этих «чемоданников» были и весьма хорошие пони, чтобы вы знали, – проворчал он. – Но нет, я не из них. Хоть и на выездах зачастую оказывался ими окружён, – с меланхоличным взглядом он вздохнул. – Видеть пони за чемоданами полезно.

Жизнерад рассмеялся:

– Тоже верно. Правда, под конец войны у Министерства немного съехала крыша, – он глянул на Мисти: – Пони стали их просто бояться, и само собой, моральный дух от этого явно не крепчал.

Лемон кивнул:

– Пинки стала немного… странной, да. И не в хорошем смысле. Внутри организации всё было гораздо хуже, уж поверьте, – он поглядел по сторонам и наконец обнаружил следующую метку. – Ага! Вот сюда, вниз, в окно. Тут есть… – он моргнул и хмурый повернулся к товарищам: – …верёвка.

Жизнерад улыбнулся, словно извиняясь:

– Ну, да, это же не для пони делалось!

С серьёзным выражением Мисти заглянула в оконный проём:

– У меня там куча красных меток на локаторе.

Жизнерад кивнул:

– Логова радтараканов. Столько пауков не прокормить без хорошего источника пищи.

– И что будем с ними делать? – спросил Лемон.

– Делать? – ответил Жизнерад. – Лемон, вынь вату из ушей. Если они не нападают, не трогай! Пауки же должны чем-то питаться, а уничтожать их корм – это всё равно, что их самих стрелять! Не говоря уже о том, что псы – тоже в основном мясоеды! Тараканятина – просто вкуснятина!

Лемон взглянул в окно на повёрнутую лестницу внизу:

– Хм. Занятная здесь экосистема.

* * *

С небольшой помощью Мисти все четверо смогли спуститься к лестнице. Сама она пусть и наклонилась ровно на девяносто градусов, но спускаться по ней оказалось непросто. Края их ступеней ведь редко бывают ровными, зачастую они немного выступают, и здесь это вкупе с положением всего здания заметно раздражало. И там, где ПТНИЦО-1 бесхитростно шагал вниз, остальные столкнулись с некоторыми неудобствами.

– Тараканов пока не вижу, – прошептал Лемон.

– Ну, так ведь у них пипбаков нет, чтобы на нас указать, – сказал Жизнерад. – Возможно, они где-то глубже внизу. Давайте просто их не беспокоить, хорошо?

Ступенька, на которую собиралась наступить Мисти, вдруг зажглась красным, подсвеченная лазерной проекцией из-промеж «глаз» ПТНИЦО-1.

– Не наступай на эту, – предупредил робот, обычным монотонным голосом. – Структурный анализ показал, что целостность данной ступени ниже оптимальной.

Мисти взглянула на робота, сдвинув брови:

– Ты предупредил меня безо всяких просьб.

– Анализ также показал, что твоё падение инициирует спасательную операцию, вероятность забить механизмы кишками тараканов в ходе которой составит около 84 процентов.

Мисти перешагнула через ступень:

– Чем бы ни оправдывал, и то хорошо, – усмехнулась она.

Лемон также переступил ненадёжный участок и остановился рядом с Мисти на груде обломков у подножия лестницы:

– Так значит, чистота его механизмов – теперь хорошее оправдание, да?