Мужчина указал на черное кожаное кресло, но Тибо остался стоять.
– Со вчерашнего дня у меня разыгралась жестокая ангина; мне требуются антибиотики. Я хорошо переношу «Амоксициллин», да и «Зитромакс» тоже, если вы предпочитаете его.
Недели не проходит, чтобы Тибо не попался такой вот персонаж: с головой заваленный работой, который вызывает неотложку в офис, дабы не терять ни минуты. Это стало неотъемлемой частью меняющейся профессии врача, равно как и беспрестанный рост числа заболеваний, связанных со стрессом: боли в шее и в пояснице, расстройства желудочно-кишечного тракта, проблемы костно-мышечного аппарата. Тибо наизусть знает этих сверхэффективных конкурентоспособных перфекционистов. Тех, кто никогда не останавливается. Он знаком и с изнанкой, оборотной стороной медали, когда они вдруг теряют хватку, спотыкаются, когда происходит что-то, чего они не могли предвидеть, когда они утрачивают контроль над событиями и оказываются на обочине. Таких он тоже видит каждую неделю, беспредельно уставших мужчин и женщин, тоннами глотающих снотворное, выгоревших, как лампочки, опустошенных, как батарейки. Мужчин и женщин, которые вызывают врача в понедельник утром, потому что они больше не могут.
Он знает, насколько хрупка и тонка граница между этими двумя состояниями, и что перейти из одного в другое можно с немыслимой быстротой.
Со временем он привыкнет. Заставит себя привыкнуть.
Привыкнет к тому, что для въезда на парковку необходимо десять минут препираться с тупым охранником, а затем еще десять минут ждать, пока для него изготовят пластиковый бэйджик, который он все равно не станет надевать.
Но он не потерпит, чтобы за него выписывали рецепты.
– Если позволите, я хотел бы вас осмотреть.
Мужчина не может удержать вздох.
– Послушайте, доктор, я уже не раз переносил ангину, а через четыре минуты у меня начинается совещание.
Тибо пытается сохранять спокойствие. Но в его голосе, и он сам это слышит, звучит раздражение.
– Месье, большинство ангин имеют вирусную природу. И антибиотики здесь бесполезны. Думаю, вам известно, что злоупотребление антибиотиками вызывает привыкание и приводит к серьезным проблемам со здоровьем.
– Меня это мало волнует. В ближайшие двадцать четыре часа мне необходимо выздороветь.
– Неподходящее лечение не ускорит ваше выздоровление.
Тибо повышает голос. Не может сдержаться.
В прошлый раз, когда он отказался выписать пациенту антибиотики, тот выбросил его чемоданчик в окно.
Тибо оглядывает кабинет. Кондиционер здесь есть, значит, окна не открываются.
Почему этот мужчина вызывает у него такую антипатию? Почему ему хочется оказаться сильнее его, оставить за собой последнее слово, заставить его уступить?
Подумать только, в кого он превратился к шести часам – в задиру, в подростка с избытком тестостерона.
Ему хочется оказаться у себя дома и лечь.
Мужчина негодующе вскидывается.
– Сколько я вам должен?
– Тридцать четыре евро.
– Что-то дороговато за трехминутную консультацию без выписки рецепта.
– Послушайте, месье, я не стану назначать вам никакого рецепта, не осмотрев вас.
Но господин М. не привык капитулировать. Он выписывает чек, после чего небрежно роняет его на ковер, прямо к ногам Тибо.
Не сводя с мужчины глаз, Тибо наклоняется и поднимает чек.
Идя к лифту, он думает: чтоб ты околел в своей конуре.
Глава 39
Матильда нашла по интернету телефон «Неотложной помощи». Сказала себе, что позвонит перед уходом и вызовет врача к себе домой на девятнадцать часов.
Она набрала номер. Но в тот момент, когда оператор ей ответил, мимо ее двери прошел Эрик. Матильда испугалась, что он из туалета сможет услышать ее разговор, и положила трубку.
Подождав немного, она снова набрала номер, но тут зазвонил ее мобильник. Матильда положила одну трубку и взяла другую. Как она устала! Девушка-оператор из «Буиг Телеком» желала выяснить причину, по которой Матильда год назад перешла к другому провайдеру. Матильда об этом уже не помнила. Операторша хотела знать, на какой срок Матильда заключила контракт с новым провайдером и при каких условиях она могла бы снова стать клиентом «Буиг Телеком». В тот момент, когда девушка уже собралась зачитать ей различные предложения, из которых Матильде надлежало выбрать наиболее для нее привлекательные, Матильда неожиданно заплакала.
Эмили Дюпон быстренько прочла ей свою карточку № 12, в которой «Буиг Телеком» благодарил Матильду за ее любезное сотрудничество, и сказала, что перезвонит в более подходящее время и ознакомит ее с новыми предложениями.
Когда Матильда вышла из здания, шел дождь. Мелкий дождик, грязный от выбросов близких заводов, насыщенный испарениями толпы. Матильде показалось, что местами тротуар уходит у нее из-под ног, или это ноги подгибались под грузом ее капитуляции. Ее неудержимо притягивало к земле, словно ее тело разучилось держаться прямо. На мгновение она представила себя падающей как подкошенная на асфальт, будто ее ударило током. Однако нет.
Ей припомнилась песенка, которую они когда-то так любили, они с Филиппом: «On and on, the rain will fall, like tears from a star, on and on the rain will say, how fragile we are, how fragile we are[6]». Матильда подумала, что она всего лишь темный силуэт среди миллионов других силуэтов, скользящих по мостовой. И еще она подумала, что идет очень медленно. Раньше до метро она бежала бегом, даже если на ней были каблуки в десять сантиметров. Раньше она прикидывала: если поспешить, то она успеет на VOVA, что подходит в 18:40.
Кафе уже закрылось; снаружи можно было видеть гладкую пустую барную стойку и перевернутые стулья, поднятые на столы. Матильда задумалась, не уехал ли Бернар в отпуск: слишком прибранным казалось кафе. Она разговаривала с Бернаром сегодня утром, и в обед тоже, и, возможно, он сказал ей об этом, но она его просто не услышала.
Какой-то мужчина слез со скутера и направился к ней. Он снял шлем и теперь смотрел прямо на нее. Он хотел пригласить ее выпить стаканчик, или чашку кофе, он настаивал, он говорил: пожалуйста. Вы необыкновенная.
Внезапно Матильде опять хочется плакать. Не сдерживаясь расплакаться перед этим мужчиной, чтобы он понял, что нет, в ней нет ничего необыкновенного, наоборот, она не более чем мусор, ущербная часть, отторгнутая целым, отброс. Он по-прежнему настаивал: ваша фигура, ваши волосы, я так хотел бы выпить с вами.
Мужчина был симпатичным; он улыбался.
Матильда сказала: я сейчас немного в расстроенных чувствах; он ответил: тем более. Это вас развеет, и вы перемените свое настроение.
Матильда продолжала идти вперед; он шел за ней. В конце концов он протянул ей свою визитку: позвоните мне как-нибудь, когда захотите, я уже давно обратил на вас внимание, я знаю, что вы работаете неподалеку, позвоните мне, все мои номера я вам дал.
Матильда сунула визитку в карман и попыталась ему улыбнуться. Он еще какое-то время стоял, держа шлем в руке, и смотрел ей вслед.
После смерти Филиппа у нее были мужчины. Немного, но были. Возможно, что и в самом деле мы любим лишь однажды. Никого нельзя заменить. Когда-то давно она прочла эту фразу в книге, и тогда едва ли задержалась на ней. Она осталась тонким отзвуком. Но каждый раз, когда Матильда расставалась с мужчиной, которого она думала, что любила, эти слова всплывали в ее памяти. За десять лет у нее случались романы, они проходили по краю ее жизни, почти за бортом; ее дети о них не догадывались. И в глубине души она этими связями не дорожила. Каждый раз, когда речь заходила об общей квартире и общем времени, о том, чтобы идти дальше одним путем, Матильда уходила. Больше она не хочет. Наверное, такое возможно только в беспечные двадцать лет: жить вместе, дышать одним воздухом, каждый день делить постель, ванную, наверное, это приходит лишь однажды, а затем ничего в этом роде уже невозможно, невозможно начать заново.
