Матильда встает и, не закрывая за собой дверь, идет к лифту. Ей надо глотнуть воздуха. Подышать. Она нажимает на кнопку и подходит к зеркалу. Вглядывается в свое лицо.

Старая. Уставшая. За последние несколько месяцев она постарела на десять лет. Она не узнает себя.

Она больше не та женщина, какой была. Не победительница.

Перед входом в здание стоят курильщики; Матильда знает их. Всегда одни и те же. Они спускаются несколько раз на дню, по одному и группами, стоят кружком вокруг пепельницы, спорят о чем-то, иногда задерживаются подолгу. Впервые за долгое время Матильде захотелось выкурить сигарету. Почувствовать, как дым проникает в горло, в легкие, заполняет тело, анестезирует. Матильде хочется присоединиться к курильщикам, но она держится поодаль. Не очень далеко. В ярком свете она различает лишь их силуэты, темные костюмы, светлые рубашки, блестящие туфли. До нее долетают обрывки их разговоров – обсуждение норм ИСО[5] и процедур сертификации.

Эти люди каждый день надевают свои маски и идут на работу. Они движутся в одном направлении, преследуют общую цель, говорят на одном языке, входят в одно здание, садятся в те же лифты, обедают за одним столом; они связаны одним коллективным договором, у них есть работа, статус и зарплатный коэффициент, они платят социальные взносы, копят отгулы и переработанное время, чтобы истратить их в следующем году, они получают возмещение транспортных расходов, а в конце года подают декларацию о возврате налога.

Они работают.

Здесь, на этих десяти этажах, их три сотни.

А повсюду их миллионы.

Эти люди в масках не желают больше признавать Матильду, они курят сигареты, даже не глядя на нее. Докурив, они бросают окурки на землю и возвращаются в здание.

Глава 29

Поднявшись в кабинет, Матильда бросила взгляд на Рыцаря Серебряной Зари. Он не двинулся с места. Ни на волос. Он сохранял ту же гордую позу: выпрямившись навстречу ветру, грозя врагам своим щитом. Матильда мысленно подвела промежуточный итог сегодняшнему 20 мая: Жак без какого-либо предупреждения переселил ее в «конуру» и бросил трубку, объявив во всеуслышание, что она его оскорбляет.

Она подумала, что 20 мая стал днем хаоса и жестокости. Ничего общего с тем, что ей предсказали.

Когда Матильда захотела воспользоваться компьютером, тот не отозвался. Не работала ни мышь, ни клавиатура.

Рыбки утонули. Экран почернел.

Матильда нажала одновременно клавиши ALT и F4, чтобы перезагрузить машину. Дождалась, пока компьютер отключится на несколько секунд, прежде чем начать перезапуск системы. Матильда припомнила все «горячие клавиши», мысленно составила список тех, которые она знает, – начиная с ALT и CTRL, – позволяющих копировать, вставлять, сохранять. Интересно, существуют ли похожие опции для повседневной жизни, дающие возможность идти быстрее, избегать проблем, относиться ко всему легко.

Матильда подумала, что минуты ожидания загрузки компьютера – когда он жеманно демонстрирует свою медлительную волю, – эти минуты, которые раньше раздражали ее и приводили в ярость, сегодня ее укрепляют.

Ожидание машины заполняет ее время.

Матильда смотрит на экран; руки замерли над клавиатурой.

Со звуковым сигналом, похожим на гонг, появляется сообщение об ошибке. Матильда вздрагивает. Читает, но не может понять написанное. Перечитывает еще раз.

Системная библиотека user32.dll перемещена в памяти.

Работа приложения будет нарушена.

Перемещение произошло из-за того, что библиотека C:\Windows\System32\HHCTRL.ocx заняла область адресов, зарезервированную для системных DLL Windows.

Обратитесь к поставщику за новой версией библиотеки.

Матильде хочется плакать. Вот здесь, прямо сейчас. Никто бы ее не увидел. Никто не услышал. Зарыдать, не сдерживаясь, без стыда, дать своей боли излиться на клавиатуру, проникнуть между клавишами, просочиться в контур. Но она знает, к чему это приведет. Что будет потом. Стоит открыть ящик. Стоит дать себе волю. Она знает, что эти слезы вызовут другие слезы, напомнят ей о других слезах, что у них будет тот же соленый привкус. Когда она плачет, ей особенно остро недостает Филиппа. Отсутствие Филиппа она ощущает внутри себя, словно атрофированный орган, по-прежнему причиняющий боль.

Тогда Матильда перечитывает сообщение и смеется. Смеется одна в кабинете без окон.

Матильда набирает номер службы технической поддержки. На этот раз ей отвечает незнакомый мужской голос. Она просит позвать другого, объясняет: высокий, светловолосый, который приходил утром. В бледно-голубой рубашке. И в очках.

Он на вызове. Но ему передадут. Он перезвонит, как только сможет.

И опять она ждет. Опять она в глухом мешке, погребенная под беззвучным обвалом, с осознанием неизбежности поражения.

Сегодня каждый ее жест, каждое движение, каждое слово и ее смех в тишине падают в бездну, разлом в порядке дней, из которого ей не выйти без потерь.

Она позвонит в железнодорожную службу. Пока она ждет. Забронирует билеты на поезд, чтобы уехать, как только закончатся занятия в школе – все равно куда. Она с мальчиками сядет на поезд, что идет на юг, к морю – в Ниццу, Марсель или Перпиньян, неважно; она найдет отель или снимет что-нибудь. Ей необходимо забронировать билеты, установить точку отсчета, дату, которую она запишет в своем ежедневнике, не сегодняшнюю дату, не завтрашнюю, а уходящую в непроницаемую глубину времени. Матильда уточняет, когда начинаются каникулы, и набирает номер.

После нескольких секунд музыки женский голос сообщает ей, что ее слушают. Голос никому не принадлежит; его источник – изощренная информационная система. Этот голос звучит на всех вокзалах, узнаваемый среди тысяч других голосов. Голос, который готов ее выслушать.

Интересно, этот голос станет ее слушать, если она скажет, что больше не может? Если она скажет: я заблудилась, помогите мне выбраться. Станет этот голос слушать, если она попросит забрать ее отсюда?

Система распознавания голоса предлагает Матильде уточнить запрос. Матильда следует инструкциям.

Она четко произносит слова, разделяя каждую букву. В полупустом кабинете ее голос звучит гулко.

Она говорит: «Билеты».

Она говорит: «Отдых».

Она говорит: «Франция».

Одна в своем кабинете, Матильда разговаривает с кем-то, кого не существует. Кто имеет достоинство отвечать ей вежливо, кто без раздражения просит ее повторить, кто не срывается на крик, не заявляет, что она его оскорбляет. С кем-то, кто подсказывает ей, что делать, шаг за шагом, кто говорит: «Ваш ответ неясен» все тем же спокойным и доброжелательным тоном.

С кем-то, кто сообщает ей, что оператор вскоре займется ее запросом. Время ожидания составит менее трех минут. Матильда ждет.

– Национальное общество железных дорог Франции, здравствуйте, оператор Николь, чем могу вам помочь?

На этот раз это живая женщина, которую едва слышно из-за шума голосов ее коллег, занятых тем же самым, что и она, по восемь часов в день. Живая женщина, которая сидит за компьютером и говорит о себе в третьем лице.

Матильда бронирует четыре билета на Марсель. Билеты она должна забрать на вокзале до 9:20 шестого июня.

Живая женщина произносит по буквам регистрационный код:

– К как Квентин, Т как Тибо, М как Матье, Ф как Франсуа, снова Т как Тибо, и А как Анатоль. КТМФТА.

Ее каникулы носят мужские имена.

Системная библиотека user32.dll перемещена в памяти.

Высокий блондин где-то занят.

От запаха аэрозоля «Ледяная свежесть» ее вот-вот вырвет.